Голоса советских окраин. Жизнь южных мигрантов в Ленинграде и Москве - Джефф Сахадео

полагала, по достоинству оценят ее интеллектуальные способности.

Существовало много различных путей переплетения социальной и географической мобильности; как и много путей для перемещения народов Кавказа и Центральной Азии в сердце Советского Союза. Движение в Ленинград и Москву стало частью советской истории в широком смысле. Мобильность, связывавшая сердце и окраины СССР, сформировалась под влиянием самых разных факторов: это могли быть детские воспоминания о вкусе мороженого или колбасы во время поездки, опыт общения с противоположным полом, ободряющие рассказы родственников или давление со стороны семьи, отличная учеба, личные связи… Возможности личностного и профессионального роста свидетельствовали о динамизме в позднем Советском Союзе. И мигранты были полны решимости подчинить этот динамизм себе.

От периферии к ядру

Когда мигранты размышляли о личностных качествах, которые были важны, чтобы получить место в Ленинграде и Москве, чаще всего в их историях об успешном переезде звучало: талант и целеустремленность. Действуя в рамках государственной политики и официальных практик или же обходя правила, они получали приглашения в города или прокладывали свой собственный путь к двум столицам. Шансы Болота Орузбаева переехать увеличивались из-за его успехов в учебе: он получил «красный» аттестат зрелости, который вручали тем, кто учился в основном только на пятерки – высший балл в советской системе образования. Для советских граждан получение аттестата было важным шагом: он давал более высокий шанс получить место в институте или трудоустроиться, хотя диапазон выбора зависел от того, какие предметы люди изучали, какие школы посещали, и от других факторов[434]. Из села Кара-Суу в Кыргызстане Орузбаева пригласили обучаться в Ленинградском инженерно-экономическом институте. Его ответ на вопрос, что же привело к столь быстрому успеху, был прост: «Все, что было нужно, – это иметь волю и думать головой»[435]. Садиг Эльдаров вспоминал, как он был рад получить красный диплом. Уже во время обучения в старших классах престижной школы в центре Баку, Эльдаров считал, что такая награда означала, что «все дороги теперь перед ним открыты»[436]. В 1976 г. он получил место на психологическом факультете МГУ. Нино Квернадзе была уверена, что в советской системе признали именно талант ее мужа: она утверждала, что он был одним из самых квалифицированных фабричных рабочих в Грузии, и в 1978 г. он был отобран на работу в московское предприятие по системе оргнабора[437]. Квернадзе и ее муж поначалу колебались, так как он уже получал хорошую зарплату, и они жили в своем доме, близко к друзьям и семье. Но московский завод, отобравший мужа Квернадзе на должность, предоставлял многокомнатную квартиру в хорошем районе, а также прописку для него и всей его семьи. Все эти новоприбывшие жители Ленинграда или Москвы приезжали в города, уверенные в способности государства заметить и взрастить их интеллектуальные способности и рабочие навыки, а также по достоинству вознаграждать за них.

Решимость – в некоторых случаях, добиться признания своего таланта, – играла важную роль в рассказах мигрантов, прибывших в Ленинград и Москву не по системе оргнабора и без помощи высшего образования. Расул Асгаров хвастался тем, как в нем сочетались навыки и решимость. Он поставил перед собой цель: улучшить экономическое положение как свое, так и своей семьи, но изначально даже не предполагал, что это решение может привести его в Москву. Асгаров планировал заработать денег недалеко – в Баку, применяя свои знания в области садоводства. Он знал способы выращивать хорошего качества и в достаточно большом количестве розы всегда востребованного сорта «Слава миру», который был выведен, по-видимому, специально для Сталина. На карьерном пути Асгаров столкнулся с множеством проблем. Он опасался обвинений в тунеядстве, поскольку он торговал цветами не с выделенного ему колхозного участка, а с земли, выделенной его друзьям и семье, что местная милиция могла без особого труда проверить[438]. Кроме того, его могли обвинить за «прогулы», если он не соглашался выполнять «общественно полезные» работы[439]. Асгаров несколько лет проработал на компрессорном заводе, а потом устроился работать в Бакинском метрополитене в ночную смену. Это давало ему возможность днем продавать цветы, но такой график он посчитал слишком изматывающим. В 1982 г. к нему обратились посредники, чтобы закупать цветы в тысячных масштабах для продажи в России. Он хорошо говорил по-русски еще со времен службы в армии в Сибири и решил самостоятельно заняться продажами напрямую в Москву, что обещало наибольшую прибыль. При «содействии» сотрудников «Аэрофлота» он мог за один рейс перевезти от четырех до пяти тысяч гвоздик, а дешевые и частые рейсы Баку – Москва позволяли ему добираться туда и обратно за один день. Несмотря на это, Асгаров предпочитал возить цветы на поезде, поскольку этот путь казался ему менее напряженным. Он перепродавал свои цветы крупным торговым сетям советской столицы, при этом рост продаж увеличивался, поскольку он хотел получать большую долю выручки. Цветок, стоивший в Баку пятнадцать копеек, в Москве мог стоить один рубль. В отличие от бакинцев, в Москве его деятельность никому не была интересна, а столичные покупатели ценили его качественный товар.

Новости о том, что в центре СССР можно хорошо заработать, распространялись по всему Советскому Союзу. Важа Гигулашвили в 1974 г. уехала в Москву с мужем: друзья, которых он завел во время службы в армии, рассказали ему о богатом выборе высокооплачиваемой работы в городе. Решиться на переезд было рискованно, но Гигулашвили просто заявила: «Мы хотели заработать больше денег. Мы не знали точно, где мы найдем работу и найдем ли вообще»[440]. Этери Гугушвили была одной из немногих респондентов, кого Москва совершенно не впечатлила: когда она начала туда ездить в 1973 г., ей показалось, что столица «не так уж и отличалась» от ее родного города Кутаиси в Грузии (население 25 тыс. человек). Тем не менее уже в 1980 г. она и ее муж, посещавшие когда-то русскоязычную школу, переехали в Москву с целью улучшить свое финансовое положение. Как и семья Гигулашвили, они понятия не имели, куда они устроятся работать[441]. А Алекс Коберидзе с детства собирал хлопок на юге Кыргызстана, как и его родители, которые приехали туда с Кавказа, закончив только начальную школу. Он не мог придумать, как уехать из родной деревни, пока в 1979 г. один из старших однокурсников в техникуме не рассказал ему о своей поездке в Ленинград[442]. Тот же знакомый также рассказал о том, что видел на улицах Ленинграда множество рекламных объявлений о вакансиях сантехника или строителя, которые к тому же обещали хорошую зарплату. С появлением