Грезы наяву - Патриция Райс

Он не хотел обижать ее, но дело закончилось бы именно этим, если бы они продолжали видеться каждый день. Он знал, что Эвелин даже не запирает дверь в свою комнату. И мысль об этой двери, находившейся всего в нескольких шагах от гостиницы, сводила Алекса с ума. Если бы он пришел к ней ночью, она не смогла бы остановить его.

Он не мог понять своей страсти, и здравый смысл был для него неведом. Если бы только он догадывался, что Эвелин испытывает те же самые чувства, тогда бы он понял, почему она не хочет видеться с ним. Он понимал только, что ответственность в данном случае лежит на нем. Ведь Эвелин убеждена, что любовная связь означает только одно — женитьбу. А в его планы не входило связывать себя семейными узами.

В дом Веллингтонов он вернулся после полудня, чтобы забрать свои вещи. Аманда Веллингтон принялась протестовать, но Алекс был неумолим. Не мог же он ей объяснить, что любит Эвелин, но не может на ней жениться. Видя его решительное лицо, Аманда все поняла. В ней боролись противоречивые чувства — с одной стороны она желала счастья дочери, а с другой понимала, что счастье с этим человеком невозможно.

Алекс слишком привязался к семье Веллингтонов, чтобы злоупотреблять их доверием, и чувствовал себя виновным, что втянул Эвелин в расследование контрабанды. А их фиктивная помолвка? Теперь он считал это глупой шуткой. Хотя, разумеется, вначале он думал по-иному. Может быть, следовало сесть в тюрьму, а не устраивать балаган на весь город. Вместо этого он предпочел каждый день находиться в обществе строптивой Эвелин. Ему стало смешно. Сколько времени он потерял зря. Теперь он намерен быть осторожным, теперь он не даст волю своим чувствам.

Он допивал чай, которым его угостила миссис Аманда Веллингтон, когда в дом, дико крича, ворвался Джейкоб. Сначала Алекс не понял, в чем дело, и вышел в переднюю. Вид побледневшей Аманды заставил его действовать решительно. Он схватил Джейкоба за плечи и основательно встряхнул.

— Говори толком и перестань кричать… Ты до смерти перепугаешь мать.

К удивлению Алекса, Джейкоб очень быстро взял себя в руки.

— Они арестовали Эвелин! Англичане пришли, перевернули все вверх дном и забрали Эвелин!.. Вы должны выручить ее! Поспешите, пока они ее не увезли. Они повесят ее, как Томми Джонса!..

Он с такой силой схватил Алекса за руки, что едва не свалил с ног.

Аманда стояла, вся дрожа, опираясь руками на стол.

— Успокойся, Джейкоб, ты говоришь глупости. Томми Джонс был опасный контрабандист, он всю жизнь нарушал закон. А Эвелин — никогда…

Джейкоб с мольбой взглянул на Алекса.

— Вы ведь знаете. Они нашли бренди, ну, и еще что-то. Они знали, где искать… Там были кофе и мадера в других бочонках. Но Эвелин не ставила их туда. Я точно знаю, что не ставила…

Не говоря ни слова, Алекс направился к выходу. Человек, которого он нанял перевезти вещи в гостиницу, лишь удивленно уставился ему вслед. Хэмптон, не заметив его, прошел мимо, так размахивая роскошной тростью, словно готов был смести любого, кто встретится ему на пути. Джейкоб едва поспевал за его широкими шагами.

На Саут-черч им повстречался Сэм Адамс, куда-то спешивший из здания Законодательного собрания. Грозный вид Хэмптона заставил его остановиться, прежде чем Алекс сделал это. Седая голова Адамса удивленно вскинулась, когда он услышал слова Алекса.

— Вы хотите, чтобы от вашего чертова братства была хоть какая-то польза? Выводите его опять на улицы, если к вечеру мне не удастся вытащить мисс Веллингтон из той чертовой дыры, куда ее засунули. Если хотите протестовать, протестуйте против чего-то конкретного, например, против арестов ни в чем не повинных граждан.

Адамс отшатнулся и принялся машинально отряхивать свой сюртук, будто Алекс на самом деле толкнул его. Потом обратился к Хэмптону язвительным тоном:

— Именно этим мы и занимаемся, только делаем это ради всех, а не ради кого-то одного. Мы собираемся вечером в Фэйнил-холле. Если вы готовы к разумному сотрудничеству — добро пожаловать!

Но сейчас Алекс был не в настроении обсуждать преимущества демократии. Запомнив на всякий случай название места собрания, он поспешил к ближайшему от конторы Эвелин посту английского гарнизона. Он был невысокого мнения о человечестве, в какого бы цвета мундиры оно ни рядилось и как бы себя ни называло — вигами или тори. Сейчас он молился, чтобы Эвелин попала в руки кого-нибудь, кто, по крайней мере, мнил себя джентльменом. И не хотел думать о том, что может сделать с женщиной толпа распоясавшихся солдат.

Его надменные манеры и внушительный вид без труда позволили ему пройти в дежурное помещение командира батареи. Человек за столом сначала не обратил на Алекса внимания, но, когда тот постучал тростью по прилавку, поднял глаза.

Увидев перед собой надменного лондонского франта, офицер невольно поднялся.

— Где мисс Веллингтон?

Алекс давно понял, что существует уровень, ниже которого ему, наследному графу Грэнвиллу, неприлично опускаться. Естеотвенная неприязнь в глазах человека, который стоял напротив, ничего не значила. Алекс небрежно взмахнул тростью.

— Не стойте столбом, офицер. Когда ваше начальство узнает, что вы заключили невинную женщину под стражу, от вас потребуют внятных объяснений.

— Мисс Веллингтон арестована. И не может быть освобождена без решения суда.

— Она будет освобождена, и немедленно! Или вы сами окажетесь в суде! Я прибыл сюда как официальный представитель графа Грэнвилла, чтобы расследовать злоупотребления королевских властей в отношении колонистов. Пока что у меня не было оснований верить этим обвинениям. Но вы, капитан, держите под стражей невинную женщину. И если вы не освободите ее, я приведу сюда судью, и вас самого арестуют. Я немедленно желаю видеть мисс Веллингтон.

До офицера, наконец дошло, кто перед ним, кадык его судорожно дернулся. Он перевел взгляд с Алекса на дверь, ведущую в задние помещения.

— С ней все в порядке, сэр. Но освободить ее я не могу. Утром она предстанет перед судьей, и он решит, достаточно ли доказательств, чтобы предъявить ей обвинение. Если она невиновна, ее сразу же освободят.

Алекс сурово поджал губы.

— Вы меня почему-то не хотите понять, капитан. Эта леди должна быть освобождена сию минуту, или вы завтра сами предстанете перед судьей. Вам ясно?

На лице офицера отразились смущение и страх. Он привык получать приказы от старших офицеров, а наследный граф был рангом повыше любого офицера. И все же он знал, что обвинения против арестованной достаточно серьезны. По закону, ее нужно содержать под стражей. Но страх и мелькнувшая мысль, что на этом можно неплохо заработать, нашептывали другое.