Безмолвные клятвы - Конни Райнхолд

Она прошла мимо Генри, остановилась у костра и, согреваясь его теплом, начала одеваться. Еще никогда на душе ее не было так горько, так одиноко и так пусто. Речел бормотала сквозь зубы ругательства, проклиная человека, который мог давать ей наслаждение даже тогда, когда заставлял забывать о гордости.

Генри наклонился над ручьем и начал умывать лицо в надежде, что острая прохлада воды остудит его гнев. Что такого в этой женщине, если одно ее присутствие приводит его чувства в полное смятение? Почему рядом с Речел рушится тот незримый барьер, который неизменно вставал между ним и другими? Как он может желать ее, когда она не сделала ни единого шага, способного их сблизить? Наоборот, Речел объявила войну его самолюбию и при этом избрала самое коварное оружие – невинность.

Генри спрашивал себя, в какой момент он проявил столь непростительную слабость, что стал болезненно реагировать на каждое действие и слово Речел, испытывать страх, когда она оказывалась рядом? Этой ночью он полностью доверился ей, хотя вот уже много лет не доверял никому. Кроме Люка, который перестал его преследовать, посчитав, что наконец-то надежно загнал брата в капкан.

Капли воды стекли с его щек и подбородка. Генри поднял голову и помотал ею. Затем сел на землю, чувствуя под собой что-то твердое. Он приподнялся, чтобы достать то, что ему мешало. И когда разжал ладонь, ощутил запах лаванды.

В его руке лежал кусок мыла. Дорогого французского мыла. Генри вспомнил, как он мечтал вдохнуть аромат лаванды – еще до того, как встретил Речел. Женщину, которая привела в движение все его чувства. Наверное, Речел и на Люка произвела сильное впечатление?

Генри усмехнулся. Он надеялся, что так оно и было, что его брат испытывал то же смущение и желание, бессилие и ярость. Люк забыл предупредить о том, что Речел, несмотря на невинность, была опасной женщиной.

Рядом с ней поведение Генри становилось непредсказуемым и необъяснимым даже для него самого. Он обидел ее, хотя это не входило в его намерения. Он желал ее, но боялся вновь испытать ощущение пустоты, которое пережил, когда Речел лежала под ним замкнутая и отрешенная, отдавая все и не принимая ничего. Генри жаждал мести, но когда Речел прижалась к нему, желая его и отвечая на ласки, почувствовал, что ее взаимность может быть опаснее безразличия. Генри боялся любого проявления ее чувств, даже доброты.

Отец часто повторял, что люди любезны с тобой, как правило, преследуя определенные цели. А так как он хотел воспитать из своих детей людей порядочных, то обращался с ними строго и порой жестоко. Генри фыркнул, вытирая рукавом влажное лицо. Порядочных. В их семье и не пахло порядочностью. Существовала только надежда, что уродство их жизни исчезнет само по себе. Но скоро не стало и надежды, когда умерла мать, прошептав перед смертью имя демона, погубившего ее жизнь.

Генри поклялся никогда не попадать в эту ловушку, никогда не становиться пленником чувств и желаний, жертвой собственных слабостей, как это случилось с его родителями. Люк все еще верил, что основой жизни является добродетель. Но ведь он был старшим сыном, наследником, к нему проявляли больше заботы и внимания, чем к Генри, который причинял окружающим лишь неудобства, из-за того, что появился на свет пятью минутами позже Люсьена.

Люсьен мог свободно уживаться со своими иллюзиями. Но у Генри это не получалось. Его демоны находились слишком близко, беспрепятственно проникая в его душу. Сначала он еще боролся с ними, но постепенно погрузился в черную беспросветную апатию.

Этой ночью Речел подарила ему покой, ее чудесные руки несли чистоту и безмятежность. Но, проснувшись, Генри сделал для себя весьма неприятное, даже опасное открытие: Речел обладала над ним магической властью. Всю ночь она смотрела на него, обнаженного и беззащитного в своем сне, охраняла его покой, заботилась о нем. И оказалось, что он действительно нуждается в помощи.

Утром Генри захотел, чтобы Речел хоть ненадолго поставила себя на его место. И сам стал жертвой собственной мести. Речел стояла перед ним и разговаривала совершенно спокойно. Она прошла мимо него, высоко подняв голову, с достоинством, вызывавшим лишь восхищение. И все же Генри видел стыд в ее глазах и мог догадываться, чего стоили Речел эта гордая осанка и невозмутимый вид. Разве он сам время от времени не прятал от окружающих свои чувства? Значит, его жену точно так же, как и его, терзают демоны…

Только Речел по-прежнему считает, что может победить их. Слепая наивность! Из-за нее Речел доверилась совершенно незнакомому человеку, согласилась стать его женой и разделить с ним свои мечты. «Придется потрудиться», – сказала она. Это звучало жестоко. Ведь Речел не подозревала, сколько сил тратил Генри на борьбу и с ней, и с самим собой.

ГЛАВА 12

Когда Генри ел на завтрак остывший бекон и пил кофе с белым хлебом, пытаясь не обращать внимание на холодность жены, он три или четыре раза сказал себе, что его не волнует молчание Речел. Странно, что сейчас оно ощущалось как потеря – раньше Генри этого не замечал. Он решил сосредоточиться на чем-нибудь таком, что могло бы разогнать мрачные мысли, и взгляд его упал… на ее бедра, обтянутые юбкой, на ее высокую грудь под тканью рубашки, на ее ноги, обутые в старые ботинки.

Чем больше Генри старался не думать о Речел, тем хуже у него это получалось. Он плеснул остатки кофе в костер.

– Здесь все женщины так одеваются? Речел пнула носком ботинка головешку, которая выкатилась из костра.

– А что?

– Вы и на женщину-то не похожи. Простое платье пошло бы вам куда больше.

– Неужели? – без тени эмоций произнесла Речел. – Мне следует это запомнить.

– Я – ваш муж. Вы одеваетесь или раздеваетесь, чтобы сделать мне приятное.

Женщина встала и отправилась запрягать лошадей.

– Разве вы не знаете, мистер Эшфорд, что тут другой мир? Платья и шляпки не для здешних мест. Так же, как и шелковое белье и подтяжки… – Речел надела седло на лошадь Генри и начала затягивать ремни. – И в этом мире женщины одеваются и раздеваются, чтобы выжить. – Она закрепила седло и обернулась: – Фургон готов. Все, что вам придется делать – это следовать за моей пылью.

Не успел Генри ответить, как Речел ускакала прочь. Выехав на дорогу, она пустила лошадь во весь опор.

– Дьявол… – пробормотал Генри.

Собрав жестяные миски и кружки, он бросил их в фургон. Затем взобрался на сиденье и направил лошадей в ту сторону, куда поскакала Речел. Он сжимал зубы, когда фургон подпрыгивал и качался на неровной земле. Генри боялся потерять Речел из виду. Она оказалась права: ее присутствие можно было определить только по столбу пыли, поднимающемуся над прерией.