Игра в Реальность - Елена Райдос

Дэвики, Роб был бы по-настоящему счастлив.

После последнего, позорно проигранного боя Учитель не стал отправлять Роба обратно на тренировку, а, наоборот, предложил ему отдохнуть, погулять и вообще, до завтра забыть про любые практики. Роб с удовольствием воспользовался увольнительной и, вдоволь нагулявшись, сразу после ужина отправился на боковую, дав себе обещание больше не лажать с боевой подготовкой.

***

– Учитель, я всё-таки не понимаю, зачем Наблюдатели уничтожают свой ум, если в конце их ждёт небытие?

– Из чего ты сделал такой вывод про небытие? После смерти Наблюдатели, достигшие высокого уровня развития, отбрасывают ум, но их сознание продолжает существовать.

– Но без ума у них уже нет инструмента, чтобы фиксировать картинку Реальности. Получается, они как бы выпадают из нашего мира.

– Совершенно верно. А разве уход из самсары, то есть из Игры в Реальность, не является конечной целью развития для Наблюдателей? Именно этого они и достигают в конце своего пути. Что же тебя удивляет?

– А как же разговоры про нирвану и вечное блаженство? Это всё враньё?

– Скажи-ка мне, дорогой мой ученик, а что ты сам чувствовал, когда тебе удавалось уйти в подсознание при общении с Создателем?

– Я никогда не уходил в подсознание, с чего Вы это взяли?

– А как же ты тогда с Ним общался? Ум – это индивидуальный инструмент каждого Игрока, а вот наши подсознания составляют единую структуру с сознанием Создателя. С помощью ума ты можешь только зафиксировать факт общения и дать ему какую-то оценку, но как инструмент общения он совершенно не годен. Так что можешь мне поверить, при общении с Создателем всё твоё внимание смещалось в подсознание. Итак, каковы были твои ощущения?

– Мне трудно даже это описать. Но это было здорово.

– Может быть, это можно описать словом «блаженство»?

– Хм-м, пожалуй, можно, но на самом деле было даже круче.

– А теперь представь себе, что это состояние длится вечно. Это и называют нирваной. Разве тебе не хотелось бы пребывать в вечном блаженстве без мыслей, без эмоций, без желаний?

– Если честно, то нет. Как-то это скучно, что ли. Вообще, всё вечное – это не по мне.

– Это потому что ты не Наблюдатель. Ну-ка, припомни, что является для бонпо мотивацией для развития.

– Это я знаю. Они стремятся избавиться от страданий. А-а-а, понятно, так это оно и есть.

– Верно, в Игре в Реальность отсутствие страданий невозможно. В ней действует непреложный закон, если хочешь, алгоритм, предусматривающий, что у любого явления существует его противоположность. Поэтому достичь счастья в Игре можно только в том случае, если ты познал страдание. По сути это одно и то же явление, только в двух своих крайних проявлениях. Для познания явлений в Реальности тебе всегда нужна точка отсчёта, иначе ты просто не сможешь оценить, с чем имеешь дело.

– Понятно. Выходит, если ты не хочешь страдать, то и счастья тебе не видать.

– Это верно, только если ты принимаешь участие в Игре. Но если ты выходишь за её рамки, то её законы перестают на тебя действовать. Вот это и делают Наблюдатели.

– Но Вы же сами говорили, Учитель, что не играть – это всё равно, что не жить.

– А разве можно назвать жизнью пребывание в нирване?

– Как-то это звучит депрессивно. Зачем Создателю такие Игроки? Какой от них прок?

– В том-то и дело, что, уйдя в нирвану, Наблюдатели перестают быть Игроками. Для Создателя они становятся бесполезны, как бы сопутствующие потери.

– В нашем мире это называют дезертирством, а то и предательством.

– Не забывай, что Наблюдатели знать не знают ни про какого Создателя, да и понятие Игры для них приравнено к страданию. Для них существует лишь собственное сознание. Следовательно, предать они могут только самих себя.

– Хитро́. Но тогда получается, что прок от Наблюдателей есть, только пока они ещё не достигли вершин своего развития. Какой-то одноразовый инструмент.

– У каждого свой путь и своя роль в Игре. Не следует осуждать то, что для тебя не предназначено.

Глава 10

Роб проснулся среди ночи от холода. Окно было распахнуто настежь, шторы раздвинуты, и полная луна, заглядывая в комнату, превращала ночь в волшебный серебристый полумрак. Роб лежал на спине совершенно голый, хотя вроде бы помнил, что ложился спать в трусах. Одеяло валялось на полу около кровати. Он хотел потянуться, чтобы укрыться, но обнаружил, что его руки и ноги привязаны шарфами к спинкам кровати. Из-за изголовья показалась фигурка Дэвики. Она тоже была полностью обнажена. Роб хищно усмехнулся.

– Так вот какие игры тебе по душе, моя радость,– подумал он.

Женщина приложила палец к губам, призывая его молчать, и завязала ему глаза ещё одним шарфом. Роб почувствовал, как от её прикосновения горячая волна поднялась в паху и прокатилась по всему телу. Дэвика забралась на него сверху и начала медленно и ритмично двигаться, постепенно ускоряясь. Роб попробовал присоединиться к её движениям, но она остановила его резким, почти грубым толчком в живот.

– Ничего не делай, пожалуйста,– в её голосе не было ни капли ласки,– просто лежи.

Роб послушался, недоумевая, что она затеяла. Через несколько минут его возбуждение достигло апогея. Однако Дэвика не дала возбуждению возможности перейти в оргазм. Она прекратила свои движение, и Роб почувствовал, как её пальцы довольно чувствительно нажимают на нервные окончания на его бёдрах. От этого горячая волна откатилась, но совсем не спала. И всё повторилось снова. Дэвика поднимала его на вершину блаженства и спускала вниз. Постепенно взлёты и спуски стали более плавными, и Роб как бы завис в состоянии блаженного транса, напрочь потеряв связь с реальностью. Сколько это длилось? Неизвестно, время просто перестало существовать. И всё же в какой-то момент парню удалось вынырнуть на поверхность. И тогда он ясно осознал, что у него больше нет сил выдерживать эти качели, что он сейчас потеряет сознание, либо его сердце просто остановится.

– Хватит, Дэви,– взмолился Роб,– я больше не могу. Отпусти меня, пожалуйста.

Увы, мольба не произвела на его возлюбленную никакого впечатления. Она продолжала свой странный танец и даже не сбилась с ритма. Роб разозлился и попытался сбросить с себя голенькую богиню. Но не тут-то было. Тело его не слушалось. Оно стало, словно ватное, накатила усталость. Роб понял, что сил у него совсем не осталось, причём в прямом