Последний поход - Игорь Вардунас

На этот раз она в церковь не торопилась. Просто шла по извилистой тропинке, низко натянув на голову шапку и плотнее кутаясь в «натовку», сунув руки в перчатках во внутренние карманы, поближе к теплому свитеру.

Вопросов к Мигелю не было. Просто хотелось выговориться, а она знала, что священник выслушает, несмотря на их разлад. Лера помнила о поступке дяди Миши, который, по сути, спас ей жизнь, но с ним говорить сейчас не хотелось.

Мигель, стоя на одном колене, возился с печкой, подкидывая в нее ломаные веточки вереска. Обернувшись на скрип двери, он отложил хворост и, кочергой закрыв печную заглушку, над которой доходил закипающий чайник, поднялся, вытирая руки о подрясник.

- Привет, - боясь встретиться с ним взглядом, севшим голосом сказала застывшая у входа Лера.

- Здравствуй.

- Не помешала?

- Конечно же, нет. А Батон...

- Забудь про него.

- Я тут печку топлю. Проходи, садись. Котлетки твои, кстати, очень понравились.

- Спасибо.

- Что-то случилось? Есть новости с танкера?

- Завтра отплывают. Обещали «Грозного» починить.

- Ну, видишь, как хорошо.

Опустившись на предложенный табурет, Лера впервые подняла глаза на священника. Он действительно выкинул из головы их последний разговор - или старательно делал вид, что ничего не было?

- Чай будешь? - Мигель взял с полочки две жестяных кружки. - Свежий. Сейчас закипит уже.

- Я утром застрелиться хотела.

За заглушкой негромко потрескивал пожираемый пламенем вереск. Кружки так и не опустились на стол.

- Ты... что?

Лера сморгнула, но по щеке упрямо побежала слезинка.

- Я позавчера на базу немецкую ходила. Одна. Никому не сказала. Думала, сама вирус из огнемета пожгу. А перед тем, как все сделать, сумку увидела, одного из наших, который с нами приплыл, но от заражения погиб.

- Ежи, - отставив кружки, кивнул Мигель, присаживаясь напротив девушки. - Слышал о нем.

- Да, он, - всхлипнула Лера. - Огнемет взорвался, и я чуть не погибла, хаски бешеных встретила, хорошо, трос выдержал, правда, порвался потом. А потом выяснилось, что я в этой сумке на лодку новый вирус принесла. Паштет с Треской отравились. А теперь, возможно, и все остальные... Правда, говорят, в Южной Америке такая же база есть.

Мигель вздрогнул.

- Что, может, там окажется противоядие, - она судорожно выдохнула. - Я ведь просто помочь хотела. И вот опять все к чертям собачьим...

- Но это не стоило того, чтобы стреляться, - покачал головой священник.

- Батон не позволил. Остановил.

- Слава тебе, Господи, - перекрестился Мигель.

- Да как ты не поймешь, из-за меня все это. Я во всем виновата. Все, за что ни возьмусь... все не так получается, - Лера заплакала и закрыла лицо руками. - Не знаю уже ничего. Не могу... Не хочу.

Он сел напротив нее.

- Нагнись. Наклони голову, - неожиданно попросил придвинувшийся к ней Михаил. - Наклони-наклони, не бойся.

Когда Лера, не понимая, послушалась, Мигель накинул ей на макушку край своей епитрахили и, перекрестив, тихо прочитал молитву.

- Зачем это? - спросила Лера, когда священник сделал ей знак поднять голову.

- Чтобы все было хорошо, - мягко улыбнулся Мигель, глядя в ее заплаканное лицо. - Сними перчатки.

- Ты что, нельзя! - воспротивилась Лера, посмотрев на свои руки, зажатые между колен. - Инфекция...

- Да какая там инфекция. Нет в этом доме ничего. Это просто человеческие руки, и все. Твои и мои. Давай, снимай...

Не дожидаясь ответной реакции, Михаил осторожно взял руку девушки и медленно стянул с нее перчатку. Потом так же бережно снял вторую, пока Лера молча следила за ним.

- Вот видишь, - прошептал Мигель. - И ничего страшного.

Он мягко взял ее дрожащие ледяные пальцы в свои.

- Просто тепло, и все.

- Просто тепло, - тихо повторила Лера и, неожиданно подавшись вперед, обняла Михаила за шею. - Спасибо тебе.

Он, гладя ее по спине, смотрел в окно, на которое опускались первые снежинки приближающейся пурги. А она, прижимаясь к его плечу, глядела на мятущийся за щербатой заглушкой огонь, слушая, как с тоненьким свистом начинает закипать чайник.

- Пожалуйста, поплыли со мной.

Наблюдая усиливающуюся метель, Мигель не ответил. Сейчас он видел совсем другую картину.

* * *

После совещания, на котором внезапно выяснилась новая угроза заражения, «Иван Грозный» стал напоминать корабль-призрак. Коридоры были пусты, многочисленные отсеки - тоже. Со стороны камбуза не пахло едой. Внутри лодки не раздавалось ни единого звука, кроме работающих кое-где механизмов.

Члены команды разбрелись кто куда или просто заперлись по каютам, полностью отдав лодку на откуп ремонтникам «Дракона». Встречаясь в узких коридорах, скупо перебрасывались несколькими фразами, предпочитая побыстрее скрыться друг от друга. Недоверие росло с каждым часом, предшествовавшим запланированному корейцами отправлению.

Томившиеся в изоляторе Паштет и Треска забились по углам, изредка стреляя друг в дружку настороженно-недоверчивыми взглядами.

- Тоска смертная. Говорил я тебе, не надо было эту заразу на борт тащить, - по новому кругу завел шарманку Треска. - Так нет же. Консервы, блин. Тьфу!

- Ой, да брось, — фыркнул кутающийся в ватник Паштет. — Между прочим, о консервах ты сам первый сказал. Сам же и пробовал.

- А кто меня заставил? - ткнул пальцем в соседа кок и тут же поморщился, снова зачесавшись. - Ты и заставил, черт веревочный.

- От пресноплюя слышу. Чешешься, как блохастый.

- А сам-то.

- Мог бы и не жрать, курощуп. Теперь вот мыкайся тут до Второго пришествия.

Лязгнуло окошечко в двери, и в него одна за другой просунулись две миски с какой-то клейкой, слипшейся в комочки едой.

- Что это?

- Ужин, - бесцветным голосом доложил снаружи Савельев.

- Это кто ж так над ухой надругался? - принюхался поморщившийся Паштет.

- Эй! Постой, братуха, - разобрав паек, повара прильнули головами к узенькому отверстию. - Как там остальные-то? Ничего?

- Не знаю. Пока вроде тихо. Пора мне, ребята.

- Да погоди ты! Куда спешишь? - Треска оттолкнул от окошка Паштета, и тот, усевшись на полу и скрестив ноги по-турецки, принялся наворачивать еду, зачерпывая из посуды прямо рукой. - Может, ты нам хоть домино принесешь, а? А то тут скука смертная, хоть на стены лезь.

- Коробка в щель не пролезет, - критически оглядев оконце, заключил Савельев. - А дверь открывать Тарас строго-настрого запретил, пока до Чили не доплывем.

- В гробу мы видели ваше Чили! Хоть до гальюна выпусти. Я же ща лопну.

- Пока не положено. Потерпите.

- Да чего ты как не родной-то!

- Кстати, а почему Лерки с нами нет? - подал голос жующий Паштет. - Она ведь тоже на камбузе работает.

- Потому, что в тот момент ее с вами там не было. Ладно, сидите, попозже еще проведать зайду и миски забрать. Ешьте, - оконце с лязгом захлопнулось, и послышались удаляющиеся шаги.

- Тьфу, едрить твою, - разочарованно зыркнув на рифленый пол, Треска с кряхтением уселся рядом с ужинавшим Паштетом.

- Руки оборвать тому, кто готовил это говно, - глубокомысленно отозвался тот. - Такими темпами мы не от вируса, а от несварения или голодухи тут скопытимся.

- Да? - ехидно поддел Треска и поставил свою плошку на колени. - А чего жрешь тогда за обе щеки?

- Есть охота, - просто ответил приятель.

- Слушай, - оторвался от еды осененный Треска. - А если они нас тут оставят?

От внезапной мысли Паштет подавился очередным комком ужина. Об этом он явно не задумывался.

- Не-е, - наконец, с трудом проглотив, неуверенно протянул он. - Тарас нас тут ни за что не бросит. Мы же теперь на борту все наперечет.

- Расскажи это ребятам, которых к нам в качестве новой команды с танкера направляют, - прочавкал Треска.

- Забыл, - уныло отозвался Паштет. - Но все равно он нас не выбросит. Столько вместе прожили да в походе перенесли. Не по- офицерски это.

- Твои слова да Богу в уши.

Некоторое время ели молча.

- Слышь, помнишь, Савельич сказал, что эта дрянь, по запискам Ежи, не передается воздушно-капельным.

-Ну.

- А с кем мы еще после этого общались? Ну, касались кого?

- Так, - посмотрев в потолок, Треска нахмурил и без того испещренный морщинами лоб. - Мы были на камбузе, потом эта дура драконовая к нам приплыла. Лерки и вправду не было, у себя отлеживалась, видать. Потом нас всех на танкер согнали.

- Так.

- Потом, после Императора этого, мы тут на «Грозном» покемарили малеха, а наутро в кают-компании собрались. Батон подрался с Ворошиловым. Что еще... А! Ты ведь заистерил и стал бумаги поляка перебирать, чуть не сморкался в них.

- А бумаги-то те у Савельева, - упавшим голосом ответил Паштет.

- И кружки еще, - добавил толстяк. - Мы же все из них чай пили. Ты их хоть помыл?