Раннее утро - Владимир Пистоленко

Ш у р а (смущенно). А ты знаешь, Федя, я хотела тебе свою кожу отдать, да пока собралась, пришла в больницу, операцию уже сделали.

Ф е д я (недоверчиво). Правда? Врачи так и не сказали, чьей кожей меня чинили. Я долго считал, что это ты постаралась. Интересно… Верно? Нет, но подумай, Шурка, какие же есть люди! Все равно, выздоровею, обязательно докопаюсь, узнаю, кто меня выручил. Первым делом!

Ш у р а. Хочешь, я тебе открою секрет?

Ф е д я. Не может быть?! Знаешь?

Ш у р а. Знаю. Ваша Ника!

Ф е д я. Ника?! Ты правду говоришь?

Ш у р а. А зачем мне тебя обманывать?

Ф е д я. Она могла. Она такая!.. Смелая…

Ш у р а. Если надо, каждая… сможет.

Ф е д я. Не знаю… Небось спина взопреет от страху… (Вдруг поняв.) Слушай, Шурка, значит, она и в больнице из-за меня?

Ш у р а. Значит…

Ф е д я. А мне сказала — аппендицит… Ты была у нее?

Ш у р а. Нет. Мы поссорились!

Ф е д я. Поссорились? Вот так новость! Чего же вы не поделили?

Ш у р а. А то ты не знаешь, какой у Ники жуткий характер!.. К ней на дикой козе не подъедешь.

Ф е д я. И серьезно поссорились?

Ш у р а. По-моему, навсегда.

Ф е д я. Навсегда? Зря. (Протягивает гитару.) На!

Ш у р а. Зачем?

Ф е д я (в тон Шуре). Девать ее сейчас некуда. Возьми, а то еще сопрут. Мне сейчас на процедуру. Пошел.

Ш у р а. Придешь? Мне ждать?

Ф е д я. Приду. (Уходит.)

По аллее приближается  К а т я.

К а т я. Здравствуйте, Шура! Вы тоже к Нике?

Ш у р а. Нет. Мы с Федькой сидели. На процедуру ушел.

К а т я. С Никой помирились?

Ш у р а. И не помирюсь. Никогда!

К а т я. Напрасно. Она же очень хорошая. Прямая, открытая, честная.

Ш у р а. Знаете что, Катя, вы сами очень хороший человек, а потому ничего плохого в других не видите. Да она меня съела бы из-за Федьки!

К а т я. Что вы говорите, Шура.

Ш у р а. Говорю то, что есть. Втюрилась в Федьку. Почти нагишом перед ним бегала, чтобы как-нибудь завлечь, а он на нее смотреть не хотел. На операцию пошла! Думаете, из-за чего?

К а т я. Как вам не стыдно, Шура?!

Ш у р а. А вы меня не стыдите! Я вам ничем не обязана. Не знаете вы их, этих Уральшиных. Вся семья — один другого лучше!

К а т я. Подождите! Откуда у вас столько злости? Поссорились вы с Никой — зачем же на всю семью ядом брызгать?

Ш у р а. Это каким же ядом я брызгаю? Разуйте глаза да хоть к своему Юрию Сергеевичу приглядитесь, не то запоете!

К а т я. Я не буду вас слушать!

Ш у р а. Вы же слепая! Слепая!.. А они, вместо того чтобы рассказать, глаза открыть, скрывают, потому что вы для них никто. Никто!

К а т я. Оставьте! (Отходит от нее.)

Ш у р а (сквозь слезы). А я скажу, потому что у меня вот тут тоже… Ваш Юрий Сергеевич с Еленой Соболевой спутался…

Катя вздрогнула, словно от удара.

(Испуганно.) А что? А что?.. Я сама видела. Сама… И Федька видел… И все знают… Вы думаете, он день и ночь на заводе пропадает? Ждите! Как только стемнеет, он у нее!

К а т я. Замолчите!

Ш у р а. Вы не едете сегодня на лодках кататься? Нет! А они едут!

К а т я. Какой же вы низкий человек! Да как вы можете?.. Пусть это правда, пусть правда… Вы и следа не стоите Юрия Сергеевича. И Феди, и Ники…

Ш у р а (отступает перед ней). Можете говорить что угодно, я правду сказала. Правду. (Отходит за куст.)

К а т я. Боже мой, какие же есть страшные люди! (Вытирает слезы.)

На аллее показались  Н и к а  и  Ф е д я. Федя бережно ведет Нику под руку. Шура, увидев их, растерялась и молча, сорвавшись с места, быстро уходит прочь. Ника останавливается и провожает Шуру пронзительным свистом.

Ф е д я. Ника, ну зачем!

К а т я (идет навстречу). Ника! (Обнимает ее, целует.) Здравствуйте, Федя! Вы прямо молодцы оба, честное слово, — хоть звать фотографа. Садитесь вот на скамейку.

Ф е д я. Екатерина Васильевна, скажите, пожалуйста, из-за чего эти две богини поссорились?

Н и к а. А я могу сама сказать, скрывать нечего. Шурка обобрала у нас грядку моркови-скороспелки. Ясно?

Ф е д я. Да ну, это чепуха!

Н и к а. Не веришь?

Ф е д я. Екатерина Васильевна, ведь неправда?

К а т я. Неправда. Ника скрывает. Из-за вас, Федя. Шура не согласилась…

Н и к а (прерывая). Катя! Это ни к чему… И ты не обращай внимания, Федя, тебе наговорят!

К а т я. Ладно, Федя, потом разберетесь.

Ф е д я. Ника!

Н и к а. Ну что — «Ника»?

Ф е д я. Дай руку…

Н и к а (деланно строго). Вот еще!.. (Не сдержала строгой мины, рассмеявшись, хлопнула Федю по руке.) Ну тебя, Федька…

К а т я. Федя, хотите, я вам новость сообщу?

Ф е д я. Мне?

К а т я. Да. Вы тогда начали рассказывать о шлаке для цеха Юрия Сергеевича и не досказали. А я поняла и постепенно во всем разобралась. Последние дни украдкой бегала в лабораторию завода имени Орджоникидзе. Брала анализы шлака.

Н и к а. А почему не в нашей лаборатории?

К а т я. Это как-нибудь потом…

Ф е д я. Ну-ну, Екатерина Васильевна, и что?

К а т я. Еще не знаю, но думаю, что все будет хорошо. Сегодня последний этап. Заключительный! Отсюда в лабораторию побегу. Если и этот анализ хороший, сырья Юрию Сергеевичу — на веки веков!

Н и к а. Катюша, молодец! (Обнимает ее.)

Ф е д я. Екатерина Васильевна, а Юрий Сергеевич знает, чем вы занимаетесь?

Пауза.

К а т я. Нет, пока еще не знает. (Поднимается со скамьи.)

Н и к а. Катя, погоди, ты плачешь?

Катя открывает сумочку и вместе с платком нечаянно вынимает галстук.

(Пытаясь шутить.) Это зачем ты галстук носишь в сумочке? Или вместо платка?

К а т я. Я недавно взяла этот галстук в комнате Елены Петровны.

Пауза.

Н и к а. Ты ей по морде дала?

К а т я. Ника, неужто это правда?

Н и к а. Эх, Катя, Катя, на небе бы тебе жить, где святые пасутся…

На аллее показались  Ю р и й  и  Е л е н а.

Ю р и й. О! Наши больные уже разгуливают. Как дела?

Здороваются.

Ф е д я. Да ничего.

Е л е н а. Ты, Федя, словно выше стал.

Н и к а. Просто похудел.

Ю р и й. Держи-ка, сестренка. (Протянул книгу.) Бери, то, что просила.

Ф е д я (читает). «Как строилась пирамида Рамзеса Второго».

Н и к а. Спасибо. Мне бы другую сейчас нужно книгу. Подлость и как с ней бороться.

Е л е н а. Ника, есть одно средство — не делать подлости. (Меняя тон.) Я созвонилась с главным врачом, хочу потолковать о вас. Проведите-ка, вы ведь теперь в больнице знаете все ходы и выходы.

Ф е д я. Забыть бы их поскорее! Пошли. Только мы с Никой так быстро ходим, что вам надоест плестись за нами.

Н и к а. Вы идите, а я потом…

Ф е д я. Нет уж, Ника, я тебя привел сюда, я и обратно отведу.

За Федей и Никой идет Елена.

Ю р и й. Катя, а ты?

К а т я. Останься, ты мне очень нужен.

Ю р и й. Сейчас?

К а т я. Да. Именно сейчас.

Ю р и й (вслед ушедшим). Друзья, мы подождем вас здесь! (Кате.) Ну что, Катя?

К а т я. Садись, Юра! Нужно поговорить.

Ю р и й. Почему именно здесь?

К а т я. Ну потому… потому… ну, не могу я иначе…

Ю р и й. Ты очень взволнована, Катя! Иди домой. Я скоро приду. И поговорим. Обо всем поговорим…

К а т я. Юра, ты не можешь говорить неправду, я знаю. (Достает из сумки галстук.) Ты знаешь, где я его взяла?

Ю р и й. Нет… В общем, конечно, знаю.

К а т я. Тогда ты был у нее?

Ю р и й. Да…

К а т я. Ты любишь ее?

Ю р и й. Катя! Ведь это же ужасно!.. Да… Конечно… Люблю… Люблю!

К а т я. Ой!

Ю р и й. Что с тобой?

К а т я. Ничего… Ну, вот и весь разговор. Я пойду. (Идет.)

Ю р и й. Катя!.. (Догоняет ее.) Ты хорошая, ты чудная, я мизинца твоего не стою…

К а т я. Не надо…

Ю р и й. Я знаю, я виноват перед тобой…

К а т я. Ничего не говори. Я же не обвиняю тебя.

Ю р и й. Разве я хотел, чтоб так было? Я не могу глянуть в твои чистые глаза. Но и побороть в себе… тоже не в силах. Понимаешь, не в силах!.. Я знаю, меня нельзя простить… Нельзя! Да я и не прошу об этом!

Катя молча уходит.

(Снова бросается за ней. Догоняет, хватает за руку.) Катя! Катюша!

К а т я. Оставь меня. Прошу! Я должна побыть одна. Одна! Понимаешь? (Уходит.)