Подвеска Кончиты - Анна Князева

– Фамилию участкового не помните? – спросила Дайнека.

– Не помню, – Старков посмотрел на часы. – Пора! Через пять минут лекция.

– А по какому адресу вы тогда проживали?

– Ленина, тридцать два, – Валерий Борисович поднялся и проводил их до двери.

Когда вышли во двор, Дайнека остановила Ирину:

– Можешь помочь?

– Чего еще?

– У тебя наверняка есть в полиции связи. Узнай фамилию участкового и кто он такой.

– Все это случилось в шестьдесят третьем году. Он глубокий старик, если еще жив. Не пойму, что тебе еще нужно. Ну, убил и убил. Хоть и не посадили – наверняка душеньку помотали.

– Узнаешь? – с напором спросила Дайнека.

Ирина сдалась.

– Узнаю.

В конце рабочего дня она снова появилась в кабинете Дайнеки. Та подняла голову:

– Узнала?

– С ума не сходи! Когда бы я успела?

На стол шлепнулась подборка газет, изувеченная разноцветными маркерными пометками.

– Вот она – опьяняющая слава, можно сказать, мировая известность! Если не напьюсь сегодня вечером, завтра в строй не вернусь.

– Ударишься в бега?

– А ты почитай, хотя бы по диагонали, и увидишь, в какую задницу мы угодили!

Дайнека потянулась за сумочкой.

– Где будем злоупотреблять?

– Есть приличная харчевня поблизости.

Прохлада раннего вечера освежала и немного дурманила.

– Все-таки наша сибирская весна – самая родная! – сказала Дайнека. В кожаной курточке поверх водолазки она чувствовала себя очень комфортно.

Изменившийся за годы разлуки центр Красноярска выглядел более чем респектабельно. Обновленные фасады старинных домов в сочетании с европейской иллюминацией и витринами дорогих магазинов производили впечатление полузаграницы на фоне все еще небогатого города.

Администратор харчевни «Енисейский тракт» поздоровался с Ириной как с завсегдатаем и предложил уединенный столик в глубине зала. Вишневые стены и приятный полумрак не оставляли места тревогам и конкретно заряжали на плановый отрыв.

С достоинством светских львиц они вкушали водочку с нехитрыми русскими разносолами. Между второй и третьей рюмкой Дайнека пробежала глазами несколько отмеченных газетных заголовков.

– Какая гадость!

Она прочитала: «Убийство по приказу»… «Решающий аргумент в предвыборной гонке»… «Похитил деньги и задушил жену»…

– Не будем винить мастеров пропаганды, – великодушно предложила Ирина, она на глазах приходила в себя. – Кринберг использовал удобный случай. Он хоть и сволочь последняя, но настоящий профессионал.

– И это ты называешь профессионализмом?! – Дайнека схватила газеты и возмущенно затрясла ими в воздухе.

– В известном смысле да. Учись.

– Никогда!

– В таком случае поздравляю: ты никогда не получишь хорошей работы, – Ирина забрала у нее газеты и бросила их под стол. – Расскажи лучше, что рассказал Жуков?

Дайнека оживилась:

– Я не ожидала, что он согласится со мной говорить.

– Не ожидала? Какая заниженная самооценка… – Ирина рассматривала на просвет свою рюмку. – Надеюсь, ты видела себя в зеркале?

– И что?

– Короче, кто привел Марцевича к Жукову?

– Казачков!

Ирина изменилась в лице, встала и снова опустилась на стул.

– Та-а-а-ак…

– Лев Осипович рассказал, что Мединцев уже спал, когда они пришли с бутылкой.

– Почему же Эдик сказал, что его пригласил Мединцев?

– Может, опасался, что Рита его не отпустит? – предположила Дайнека.

– Но зачем Казачкову тащить Эдика Марцевича к Жукову? Что ему с этого? Не понимаю…

Ирина достала из сумочки телефон.

– Подожди, я сейчас, – она встала и направилась в сторону туалетных комнат.

Дайнека проводила ее взглядом и, вздохнув, ткнула вилкой в ядреный маринованный гриб. Опенок увернулся, в последнем гибельном устремлении пролетел метра два и смачно шлепнулся на пол.

Дайнека смущенно огляделась. Кажется, никто не заметил ее оплошности. И вдруг на прыткий опенок обрушился мужской ботинок. Поскользнувшись, мужчина едва удержал равновесие.

– Осторожно… – произнес тот, что шел за ним.

К столу вернулась Ирина, сунула мобильник на место и, усевшись, потянулась к графину с водкой.

– Я пас, – сказала Дайнека.

– А я выпью.

– Что-нибудь случилось?

– Случилось. И давно. Но от этого нисколько не легче. – Ирина выпила и с шумом втянула в себя воздух.

– Не понимаю.

– Сейчас все поймешь.

Дайнека посмотрела в ту сторону, куда, не отрываясь, смотрела ее собеседница. Сквозь стеклянную дверь было видно, как у гардероба снимает пальто какой-то мужчина. Затем он вошел в зал, огляделся и направился к их столику.

Это был Иван Данилович Казачков.

– Знакомься, – сказала Ирина, когда он сел.

– Мы уже знакомы, – напомнила Дайнека.

– Это мой бывший муж.

Иван Данилович привстал со своего места. Дайнека затихла.

– Иван, – что-то в голосе Ирины переменилось. Казалось, она говорит с провинившимся ребенком, которого должна наказать, но вместе с тем очень любит. – Ты должен рассказать всю правду. Мне кажется, ты попал в большую беду.

Казачков выглядел потрясенным, было видно, что ему нужна поддержка.

– Разрешите?.. – он налил себе водки и тут же выпил. Потом, помедлив, налил еще.

– Закусывай, – скомандовала Ирина.

Он выпил и послушно закусил бутербродом.

– Расскажи мне, какое ты имеешь отношение к тому, что случилось в поезде?

– Ира… Прости меня!

– Сейчас не до того.

– Скажи, что ты простила меня! Я не могу больше с этим жить. Умоляю!

– Я давно тебя простила, Иван.

– А я себя не простил!

– Рассказывай.

– Все началось с того, что я узнал: моя жена мне изменяет. – Поймав торжествующий взгляд Ирины, Казачков согласился: – Это справедливое наказание за то, что я сделал с тобой. Я заслужил. Но когда мне стало известно, кто мой соперник, я был полностью уничтожен. Им оказался Шепетов.

Ирина и Дайнека переглянулись.

– Да-да, мой патрон Виктор Шепетов. Зачем ему нужна была Светка, не знаю. У него таких, как она, сотни. Иногда мне кажется, этим он хотел еще больше унизить меня, растоптать, – Казачков поморщился. – Сначала я хотел уйти с работы и уже был готов уволиться, как вдруг… – он замолчал.

– Что случилось, Иван? – спросила Ирина.

– Сейчас вы обе должны пообещать мне, что никому ничего не расскажете. Обещаете?

– Клянусь, ты меня хорошо знаешь.

– А вы, Людмила?

– Клянусь.

– Тогда слушайте. Именно в тот момент, когда я готов был на все, лишь бы ему отомстить, мне позвонили и сделали одно предложение. Я согласился.

– Кто звонил? Что за предложение?

– Кто именно, мне не известно, – поймав на себе недоверчивый взгляд Ирины, Иван Данилович занервничал. – Клянусь тебе, Ира, клянусь! Я действительно не знаю, кто звонил. Инструкции получал по телефону. Конечно, потом я понял, во что ввязался, но в тот момент, когда здесь… в груди… – Казачков приложил руку к сердцу, – …все обуглилось от обиды и унижения…

– Я понимаю тебя, Ваня.

Ирина погладила его по щеке. Иван Данилович порывисто обнял ее, потом, отшатнувшись, продолжил:

– Я должен был совершить несколько довольно простых действий. Но неожиданно, из-за погоды, планы изменились, и в последний момент мне навязали чудовищную роль, – лицо Казачкова помертвело. – Я должен был принести охранникам пиво, в которое подсыпали снотворное. Потом позвонить по телефону и, когда остановится поезд, через окно передать сумку с деньгами тому, кто за ними придет… Так я и сделал…

Он умолк, но через некоторое время продолжил:

– Бутылку я нашел в своем чемодане. Ума не приложу, как она там оказалась. Мне без труда удалось проникнуть в пятое купе. Ребята изнывали от скуки и тут же выпили принесенное пиво. Я сам разливал его по стаканам, – Иван Данилович сумрачно усмехнулся. – Тому, что покрепче, налил больше, а он возьми да отлей лишнее другому, щуплому пацану. К тому же тот сильно кашлял.

Это было в семь вечера. В семь тридцать я снова зашел к ним. Тот, что кашлял, уже спал на своей полке, а здоровяк – ни в одном глазу. Посидели мы с ним, поговорили, смотрю, потихоньку и его забирает.

Короче, отключился он только в семь пятьдесят. Меня предупредили, что в восемь часов вечера, на подъезде к Перми, поезд остановится, и в этот момент я должен успеть передать сумку с деньгами тому, кто подойдет к окну по железнодорожной насыпи.

Иван Данилович провел ладонью по лицу.

– Как и было спланировано, в восемь поезд остановился. Чтобы достать сумку с деньгами, мне пришлось скинуть на пол одного из охранников. Взяв из-под сиденья сумку, я поторопился открыть окно и, когда пробирался к нему, нечаянно наступил несчастному парню на руку, – Казачков крепко зажмурил глаза. – До сих пор слышу тот страшный хруст… – он отчаянно замотал головой. – Я никогда, никогда не смогу забыть, как ломались его пальцы…