Несудьба - Эллин Ти

а мне очень хочется ее удивить.

– Скажи мне, пожалуйста, а ты реально такой тупой? – Откуда-то справа выходит Максим и идет ко мне навстречу, прищуриваясь. Я считываю его настрой сразу же, тут сложно не считать, когда у него бинты на кулаках и он разминает плечи. Подготовился, чтобы кулаки не сбить. Хитро, хитро.

– Что-то не так? – усмехаюсь. Долго он продержался, однако. Полторы недели почти от нашего приезда сюда.

– Я сказал тебе не лезть к Алене. Был разговор?

– Не понимаю, с чего это вдруг я должен тебя слушать, – пожимаю плечами. Я и реально не понимаю, что за претензии-то?

Он замахивается на меня, а у меня с рефлексами все в порядке, но когда я приседаю и хочу ударить в ответ – меня ловит кто-то сзади, удерживая мои руки и всего меня в целом.

Удар летит мне прямо в челюсть, больно до искр из глаз, и я жмурюсь, чтобы в себя прийти.

В этой части территории, как назло, никогда почти никого нет, тут высажены деревья и что-то вроде прогулочной зоны. Урод знал, где меня ловить, чтобы прессовать безнаказанно.

Прихожу в себя и ощущаю, что держат меня двое. Ясно. Подготовился он знатно, конечно.

– А ты в одиночку прям ни с чем справиться не можешь, да? – спрашиваю у него, пытаясь двигать челюстью из стороны в сторону. – Ни девушки добиться, ни подраться. Понятно тогда, почему ты у Аленки во френдзоне два года бы…

Следующий удар затыкает меня, пока прилетает мне в скулу. Снова больно. Я чувствую, как горит кожа в этом месте, и снова жмурюсь, чтобы избавиться от искр перед глазами.

– Пока ты не появился, у нас все было в порядке, – психует он, переступая с ноги на ногу. Кому-то явно пора подлечить нервишки, это не шутки. И вот он все это время был рядом с моей Малышкиной? Да он психопат! Точно надо ее скорее спасать. – Она почти сдалась мне.

– Чувак, тут проблема в том, что девушка не сдаваться должна, а чувства взаимные испытывать. Ты же не маньяк вроде, нормальным мужиком казался. Ну не любит она тебя, что ее, заставлять теперь?

От следующего удара у меня разбивается щека о зубы изнутри и во рту сразу появляется противный вкус крови, которую приходится сплевывать.

– Ты ее у меня увел, я просто так это не оставлю, – шипит прямо в лицо, вызывая приступ тошноты.

– Она не была твоей девушкой, чтобы я ее уводил, очнись.

С последним ударом у меня течет кровь из носа, и только тогда его придурки меня отпускают и уходят вслед за ним.

Вот урод, а… еще раз сплевываю кровь и стираю тыльной стороной ладони то, что льется из носа. Не сломал, бил не так, чтобы покалечить, пытался проучить, я прекрасно это понимаю. Но за что учить меня – ума не приложу. Реально у него замашки какие-то странные, надеюсь, он никогда Аленку не обижал.

Меня штормит от нервов, и я пару раз припечатываю кулаками об рядом стоящее дерево, выпуская пар и разбивая еще и кулаки.

Кожа на щеке и скуле горит огнем, надо бы обработать или приложить что-то холодное, но в домике у нас нет ни черта, а в медпункт идти опасно, там Алена, она точно панику разведет.

Но все равно не остается выбора, даже если я такой красивый заявлюсь у своих, Палыч меня сразу к Машке отправит, нашему командному врачу.

Выдыхаю, надеясь на лучшее, и иду. Но когда только вхожу и вижу взгляд Аленки, понимаю, что хорошего ничего ждать не стоит, судя по всему.

– Боже, Булгаков, когда ты успел? – спрашивает меня Маша, вскакивая со своего места. Они тут все в одном большом кабинете сидят, просто за разными столами, и, конечно, меня видят врачи всех команд. – Садись быстро.

Она кидается к ящику с лекарствами, роется там и параллельно спрашивает, не тошнит ли меня и не кружится ли голова. Еще пытается выпытать, что произошло и откуда я такой красивый к ним пришел (это цитата), но я упорно молчу, не собираясь никому ничего рассказывать.

А Алена так и сидит. Смотрит на меня огромными глазами и сжимает в руках карандаш так, что тому точно сейчас грозит мучительная смерть. У нее в глазах ужас и слезы, и я уже ругаю себя за то, что приперся сюда.

– Маш, а… – говорит она неожиданно, вставая со своего места. – А можно я?

Они пару секунд смотрят друг на друга, и по переглядкам я понимаю, что добрую часть нашей истории Машка, видимо, знает. Ну и ладно.

Она кивает, отдает ей все, что уже достала из шкафчика, и выходит на улицу, куда за ней спустя пару секунд выходят еще две девушки. Вот это женская солидарность.

– Это он? – спрашивает сразу, подходя ко мне. Пальчиками хватает меня за подбородок, рассматривая побои со всех сторон, и хмурится так сильно, что становится сама на себя непохожей.

Я молчу.

– Я знаю, что он, даже если ты будешь молчать.

Холодная вата с чем-то, что очень щиплет, прижимается к местам ударов, и пару минут Алена молча обрабатывает все ссадины, сосредоточившись на работе.

А я просто сижу с закрытыми глазами и наслаждаюсь ее прикосновениями и сладким запахом. У меня нет такой паники на это избиение, как у нее. Этого стоило ожидать. Правда, я думал, он поступит как мужик и просто захочет со мной подраться, а не как крыса, которая будет бить, пока меня держат.

– Сереж, нам нужно прекратить, – говорит она серьезно и твердо, отходя от меня, когда заканчивает со всеми ранами. – Я предупреждала тебя, что так будет, и вот к чему все это привело. Хватит, серьезно. У нас ничего не получится, уходи, и… И мы просто забудем все.

– Что? Забудем? – Я вскакиваю и подлетаю к ней, хватая за запястье и разворачивая к себе лицом. – Ален, забудем? Правда? Так просто?

– Нет, не просто. – И я правда вижу, что ей сложно говорить, но она упорно продолжает гнуть свою линию, даже не глядя мне в глаза. – Но так нужно. Это ни к чему хорошему не приведет. Сегодня тебя избили, а завтра что? Убьют? В море утопят?

– Да мне все равно, как ты не понимаешь этого? – Я не контролирую тон своего голоса, но меня просто подрывает от этой несправедливости. Почему мы должны обрывать это все из-за какого-то психопата? У нас толком еще и не было ничего, один поцелуй еще тогда, у автобуса, и