Грехи купидона - Рейвен Кеннеди

с ним самим.

– Надеемся, не в сексуальном смысле.

Я закатываю глаза.

– Нет, «вздула», пуф, значит уволила. Полагаю, с того момент как я это сделала, должность главы перешла непосредственно ко мне. – Я поднимаю запястье и показываю, что рядом со знаком ML теперь находятся сердце и стрела.

– Так вот что с тобой случилось? – спрашивает Силред, беря меня за запястье и проводя большим пальцем по белой татуировке.

– Да. Как только я направилась шпионить за принцессой и выяснять, что происходит, меня вернули обратно в Купидвилль. У меня были неприятности, потому что они знали, что я каким-то образом вхожу и выхожу из Завесы, а купидоньи обязанности я выполняю не очень хорошо.

Эверт ухмыляется.

– Просто не очень хорошо?

– Не смейся надо мной. Иногда я очень хороший купидон.

Он гладит меня по голове.

– Уверен, что это так.

– Я хочу услышать больше о том, что с тобой случилось и почему тебя так долго не было, но пока давай зайдем внутрь, чтобы ты могла увидеть Ронака, – говорит Силред.

– Да, мне все равно придется пересказать все Ронаку.

– Поверь мне, ему не до разговоров, – бормочет Эверт.

Прежде чем я успеваю спросить, что, черт возьми, это значит, Силред принимается тащить меня к огромному зданию-яйцу.

Глава 26

Внутри, в центре, находится очаг, а вокруг него – несколько изогнутых столов. В потолке выбит круглый люк, который пропускает много естественного света. Несколько генфинов поднимают взгляды от своих столов, когда мы входим, один из них встает и подходит к нам.

Я сразу узнаю в нем старейшину, который принес Ронаку брачный кубок для нашего ритуала. Он посоветовал моим ребятам не образовывать со мной стаю, поскольку я не генфинка. Старейшина рассматривает меня, приближаясь, и уделяет особое внимание моим крыльям и волосам.

– Уже вернулся? – спрашивает он Силреда, на что получает кивок. – Ну, сходство я вижу, – говорит он, кивая на его розовые волосы.

Эверт притягивает меня ближе к себе.

– Да. Это наша пара.

– Очередной купидон, – с сомнением произносит старейшина.

Мне больше нравилось, когда я была единственным купидоном, но сейчас не самое подходящее время заявлять об этом.

– Мы здесь, чтобы увидеть Ронака.

Старейшина кивает.

– Так я и предположил.

Он роется в кармане своей мантии и достает ключ.

Силред берет его с почтительным кивком.

– Спасибо.

– Я сожалею о результате голосования, – говорит старейшина. – Хотя я все еще считаю, что ваша стая стала бы достойными старейшинами, я не удивлен, что вас не избрали.

Силред натянуто улыбается.

– Мы ожидали этого, старейшина.

– Да, хорошо. Пара-негенфинка и легко теряющий себя альфа – это не та стабильность, которая нужна совету старейшин.

Хвост Эверта сжимается вокруг моей талии, но я слишком сосредоточена на эхе слов старейшины, чтобы почувствовать это.

– Теряющий себя? – спрашиваю я.

Старейшина смотрит на меня, и тут его осеняет некое понимание.

– Вы не сказали ей? – недоверчиво спрашивает он у ребят.

– Спасибо, старейшина. Мы просто пойдем внутрь, если вы не против, – напряженным тоном говорит Силред.

Осознав свою оплошность, старейшина кивает.

– Удачи. Надеюсь, вы сможете его вытянуть.

Он поворачивается и уходит прочь, не сказав больше ни слова.

Я тянусь и сильно щипаю Эверта за черный хвост. Он удивленно ропщет.

– За что? – сварливо спрашивает он, потирая хвост, пока меня ведут в конец комнаты.

Там стоит страж-генфин, который почтительно склоняет голову перед ребятами, прежде чем открыть дверь и пропустить нас.

– Какого черта мы здесь делаем? И почему старейшина только что назвал Ронака «теряющим себя»? Мне надоело оставаться в неведении.

Конечно, в этот момент дверь закрывается за нами, и мы буквально остаемся в темноте. Как будто Вселенная смеется надо мной.

Я быстро моргаю, пытаясь дать глазам привыкнуть к внезапному отсутствию света в комнате. Я замираю, отказываясь сделать еще один шаг вперед. Я официально напугана. Это какой-то трюк? Неужели мои ребята… собираются отвернуться от меня, как это сделал Окот? Это все часть искусно продуманного плана, чтобы заманить меня в ловушку?

Я чувствую, как Силред подходит ко мне сзади, и вижу, как их тени перемещаются в темноте. Чья-то рука движется, пытаясь меня коснуться, я отталкиваю ее.

– Успокойся, вот так, – напевает вполголоса Силред. – Твое сердце вот-вот выскочит из груди.

– Что, во имя Стрелы Вечной любви, происходит? – спрашиваю я, моя грудь вздымается, пока я отступаю.

Я слышу рычание Эверта, и паника внутри усиливается.

– Она паникует, – говорит Силред.

– Я, твою мать, знаю, что она паникует! – рычит Эверт. – Вопрос в том, почему она паникует, находясь рядом с нами?

Я ударяюсь спиной о дверь и пытаюсь нашарить ручку, но понимаю, что ее нет. Я готова начать долбить по ней, но Силред зажигает фонарь и появляется пламя.

– Прости, я забыл, что ты не видишь в темноте, как мы. Мы должны держать это место в темноте, – объясняет он. – С нами ты в безопасности.

Силред и Эверт с любопытством смотрят на меня, и меня охватывает смущение.

– Я знаю, – говорю я, опуская руки, и стараюсь вести себя спокойно. – Я просто… боюсь темноты.

Эверт фыркает, явно не веря мне.

– Почему вы должны держать это место в темноте? Я не понимаю, – говорю я со вздохом, пытаясь оглядеть деревянное помещение.

В ответ Силред берет меня за руку и тянет вперед, пока мы не оказываемся в дальней комнате. Нет, это не комната, понимаю я, увидев укрепленные железные решетки за декоративными занавесками. Это камера.

Конечно, самая хорошая камера, которую я когда-либо видела. Чистая, большая, с удобной кроватью и туалетом. На полу даже постелен мягкий ковер. Но камера есть камера. И когда я останавливаюсь перед ней, я понимаю, почему они не хотели рассказывать мне о Ронаке.

Я распахиваю от шока рот, когда вижу внутри свою пару. Он стоит на коленях в углу комнаты, полностью поглощенный своим зверем. В этой форме не осталось и следа от Ронака. Он полностью стал зверем. Он сгорбился и хищно смотрит на меня, и это сразу же меня настораживает. Его клыки удлинились и впиваются в нижнюю губу, выпуская кровь, бесконтрольно стекающую вниз. Глаза чистого золотого цвета, в них сверкают звериные помыслы. Когти выпущены, они длиннее, чем я когда-либо видела, и загибаются вниз, оканчиваясь зловещими острыми кончиками. Его каштановые волосы и борода длиннее, чем когда мы виделись в последний раз, они неухоженные и торчат вокруг его и без того дикого лица. Он полностью обнажен, и его коричневый, похожий на львиный, хвост раздраженно дергается взад-вперед, а крылья плотно прижаты к спине.

Когда я делаю шаг к железным прутьям, он издает ужасающий рык, его губы растягиваются