Взломщик, который цитировал Киплинга - Лоуренс Блок

«Лучше бы сейчас», – подумал я. Так я увидел бы, какой он занимает номер.

– Но лучше бы сделать это поскорее, – продолжал он. – Пока я не забыл, кому адресована эта записка. Вы ведь не написали на ней его имени?

– Нет.

– И кому же она все-таки адресована?

– Так вы меня не смеете называть! – твердо сказала великанша. – Таким именем я бы и собаку назвать постеснялась. Вы, пожалуйста, выбирайте выражения.

У клерка за конторкой были тонкие брови. Не думаю, чтобы они соответствовали своему, Богом предопределенному назначению – защищать глаза от пота. Однако в этом скорее всего и не было необходимости, поскольку он, по-видимому, избегал любой работы до пота. Все же его брови были достаточно заметны, чтобы он мог поднять их в изумлении. Именно это он сейчас и сделал. Довольно выразительно.

Я положил на конторку двадцатидолларовую купюру. Он дал мне ключ от номера 311. Через пятнадцать минут, уходя, я вернул ему ключ.

Великанша все еще разговаривала по телефону.

– Если уж ты о сволочах, – говорила она, – то я скажу тебе, кто сволочь. Это ты сволочь, если хочешь знать мое мнение.

* * *

Снова назад в «понтиак», снова в центр. Господи, да когда же это кончится? Назад и вперед, то туда, то сюда, от одного дела к другому. И так до бесконечности.

Участок на Нассау-стрит все еще не был подготовлен для парковки. Специальный знак уведомлял меня о том, что я не имею права оставлять здесь машину. Однако, учитывая серьезность момента, я решил не принимать этого во внимание. Машины нарушителей, уверял знак, будут отбуксированы за счет их владельцев. Я был готов пойти на такой риск.

Я нашел телефон и набрал WO4-1114. Я, конечно, не ожидал, что кто-нибудь подойдет. Никто и не подошел.

Я отправился на Пайн-стрит, а потом повернул к зданию, из которого несколько часов назад вышел Прескотт Демарест. (Часов? Мне казалось, что с тех пор прошло уже несколько недель.) Число освещенных окон сократилось вдвое по сравнению с тем, что было в прошлый раз, когда я приходил сюда. Хотелось бы мне иметь с собой дипломат или портфель – что-нибудь, благодаря чему я соответствовал бы тому месту, в которое направлялся!

Служащий в вестибюле дремал над газетой, но он встрепенулся, как только я вошел в здание. Это был старичок с усталым лицом; он, вероятно, получал пенсию, а здесь подрабатывал. Я направился прямо к нему, но на полпути остановился и дал приступу страшного кашля овладеть мною. Пока кашель утихал, я познакомился со списком фирм на доске и выбрал для себя подходящую.

– Выздоравливайте поскорее, – сказал старичок.

– Спасибо.

– Вообще вам бы надо обратить внимание на этот кашель.

– Это из-за погоды. Сегодня хорошая погода, а завтра плохая. Не знаешь, чего ждать.

Он понимающе кивнул.

– Раньше такого не было. Погода всегда была предсказуемой. А теперь все изменилось, – сказал он.

Я расписался в приходе. Имя – Петер Джонсон. Фирма – «Виквайер и Мак-Нелли». Этаж – семнадцатый. По крайней мере я не назвал себя Велкиным из-за отсутствия воображения. А Петер Джонсон выглядело достаточно безлико. Если «Виквайер и Мак-Нелли» – большая фирма, в ней наверняка работает какой-нибудь Петер Джонсон. Или Джон Петерсон.

Я поехал на семнадцатый этаж. Вряд ли он будет проверять по световому указателю, но зачем рисковать? Затем я спустился по лестнице на три этажа ниже и ходил по коридорам, пока не нашел дверь, где на матовом стекле было написано «Тонтин трейд корпорейшн». Офис за этой дверью был абсолютно темным, как и все остальные, мимо которых я проходил. Субботний вечер, надо отметить это, самый безлюдный вечер для офисов.

Кроме того, субботний вечер и самый длинный. В скольких местах мне нужно было сегодня побывать и скольких людей повидать! Я прислонил ухо к стеклу, быстро постучал по деревянной части двери, осторожно прислушался и потом в два счета открыл замок гибким стальным стержнем.

Замки в офисах довольно часто очень просты, и это правильно. Какой смысл врезать сложный замок в остекленную дверь? За все свои старания получишь кучу битого стекла, только и всего.

Кроме того, внизу сидит человек, который следит за тем, чтобы такие, как я, не выносили из здания компьютеры, а что еще отсюда можно вынести? Я, конечно же, не нашел ничего, представляющего материальный интерес. Вскоре я ушел из офиса компании «Тонтин трейд корпорейшн», вновь поднялся по лестнице на семнадцатый этаж и спустился с него на лифте. Уходя из здания, я не имел при себе ничего, чего не было со мной при входе.

Старичок поднял голову, оторвавшись от газеты.

– Быстро же вы управились!.. – сказал он.

– На редкость, – согласился я и вышел.

Глава 18

– Полагаю, вам хотелось бы знать, зачем я позвал вас всех сюда?..

Часто ли ты оказываешься в таких ситуациях? Они все вместе собрались здесь, в «Барнегатских книгах». Когда я покупал магазин у старика Литзауера, я думал о таких вот вечерах неформального характера. Скажем, чтение поэзии по воскресеньям – читаются стихи, а в это время разносят небольшие стаканчики с полусухим хересом и бутерброды, украшенные огурцами, на подносах. Литературное кафе, где все курят европейские сигареты и спорят, по-разному толкуя Ионеско. Я полагал, что это привлечет людей и сделает магазин хотя бы отчасти известным. В еще большей степени я надеялся на то, что это будет способствовать знакомству с хорошенькими девушками.

Проходившее сейчас вечернее собрание было не совсем то, к чему я стремился. Никто не пытался разобраться в ямбах или хореях. Имя Кафки не упоминалось. Магазин уже приобрел известность, куда большую, чем та, в которой он нуждался, а что до девушек, то вряд ли можно было рассчитывать на их появление.

Вместе с нами находилась только одна девушка – Каролин. Она взгромоздилась на стремянку, которой я пользовался, чтобы доставать книги с верхних полок. Каролин сидела немного поодаль от всех остальных гостей, которые образовали неровный полукруг напротив прилавка. Сам я стоял за прилавком. Стула у меня не было: единственным стулом, который обычно стоял за прилавком, в настоящий момент завладел ПрескоттДемарест.

У меня ведь был все-таки магазин, а не библиотека. Стульев было недостаточно. Лучше всех устроился магараджа из Ранчипура: он сидел в дубовом кресле, которое принесли из моего кабинета. Кресло имело шарнирное устройство и могло поворачиваться в разные стороны. Атман Синх, прямой, как спица, сидел на перевернутом деревянном ящике. В далеком прошлом в этом ящике были румяные яблоки из Италии, а потом мистер Литзауер держал в нем неразошедшийся товар. У Редьярда Велкина был складной стул, который Каролин принесла из «Салона для пуделей».

Я никого никому не представил, да они и не производили впечатления компании, которая могла бы посудачить о футболе, погоде или преступности на улицах. Пришли они хотя и не одновременно, но один следом за другим, с небольшими промежутками времени. До моей упомянутой выше вступительной фразы они хранили полное молчание, а произнеся ее, я встретил лишь пучок настороженно-острых взглядов.

– Вообще-то, – продолжал я, – все вы знаете, зачем я вас позвал. Иначе вы бы не пришли. Речь пойдет о книге и об убийстве.

Все то же мрачное молчание. Не всегда удается достигнуть желаемого эффекта.

– Имеется в виду, – продолжал я, – убийство Маделейн Порлок. Ее застрелили позавчера в ее собственной квартире на Восточной Шестьдесят шестой улице. Убийца выстрелил только один раз в голову из автоматического пистолета тридцать второго калибра. «Пес-дьявол», производство фирмы «Марли». Убийца оставил его на месте преступления. Там же он, к сожалению, оставил и меня, вложив мне в руку смертоносный пистолет. Сам я в это время был без сознания.

Магараджа нахмурился, усиленно соображая:

– Вы хотите сказать, что не убивали женщину?

– Именно это я и хочу сказать. Я был там, потому что принес книгу. Мне должны были заплатить за нее, а вместо этого – накачали наркотиками и подставили. Наркотиками меня накачала мисс Порлок, а подставил – человек, который ее убил.

Я помолчал.

– Но, – широко улыбнулся я, – книга по-прежнему у меня.

Внимание их теперь также полностью принадлежало мне. В то время как они молча, подобно изваяниям, наблюдали за мной, я пошарил под прилавком и достал «Освобождение форта Баклоу». Я раскрыл книгу наугад и прочитал:

Старый Эйсенберг был хитрой лисой:

Такова была вся их порода.

Он на завтрак съел кусок пирога,

После выпил стаканчик меда.

Вытирая жирные губы,

Мрачно клялся он вновь и вновь:

Коль посмеют прийти в форт Баклоу,

То прольется обоих кровь.

Я закрыл книгу.