Александр II. Воспоминания - Юрьевская Екатерина

Приведем еще одно доказательство его рыцарской учтивости. После свадьбы дочери он приехал в Лондон, чтобы отдохнуть в семейном кругу и взглянуть, как обустроилась герцогиня Эдинбургская. Но вместо отдыха Александру II пришлось участвовать в непрерывных и утомительных официальных приемах, смотрах, обедах, визитах и т. п. Однако же, несмотря на все хлопоты и недостаток свободного времени, когда он мог бы располагать собой, Александр II почел за удовольствие и долг посвятить несколько часов тому, чтобы навестить поселившуюся в уединении в Числхерсте вдову Наполеона III. Он не забыл оказанного ему этой женщиной в Париже императорского гостеприимства в те дни, когда судьба вознесла ее к вершинам величия. Александр II счел бы преступлением воздержаться от того, чтобы засвидетельствовать знаки почтения свергнутой государыне. И такая учтивость проистекала от превосходного воспитания Александра II.

История напоминает нам о подобном случае и в жизни Александра I, утонченность, вежливость и учтивость которого так восхвалял его племянник Александр II. Мы имеем в виду посещение этим государем в Мальмезоне, в 1814 году, экс-императрицы Жозефины, чье несчастье и бедственное положение еще более превосходили невзгоды экс-императрицы Евгении.

Тогда же, во время своего пребывания в Лондоне, присутствуя на большом параде английских войск, он заметил императорского принца Луи Бонопарта, шагавшего перед ним в рядах кадетов вулвичской артиллерийской школы. Принц привлек внимание императора, он не замедлил пригласить его на завтрак, состоявшийся после парада, и постарался засвидетельствовать ему такое же почтение, как если бы он был сыном все еще правящего государя.

Великие бедствия в глазах Александра II являлись лишь дополнительной причиной для проявления доброжелательности; превратности судьбы или несчастье человеческой жизни не рассматривались им как падение или унижение.

Чем больше мы рассматриваем черты характера государя, тем больше чувствуем себя во власти восхищения, даже лишь мимоходом упоминая о его бесчисленных поступках, когда его признательность за оказанную услугу или почтение к незаслуженному несчастью побуждали его проявлять столь достойные и трогательные знаки внимания. Скажем об этом еще несколько слов.

Великая душа императора Александра II, вдохновляемая благодарностью к тем, кто помог ему советом или своими трудами, всегда воздавала таким людям блестящие почести. Так, граф Ростовцов, принявший активное участие в деле освобождения крепостных, о чем мы еще будем говорить позднее, пользовался благодарностью государя на протяжении всей своей жизни и даже после смерти. Когда его не стало, император перенес свое чувство признательности на его вдову. До самой кончины Александр II не забывал каждый год нанести визит графине в день смерти ее супруга.

Никакое мысленное несогласие, ни облачка и ни тени не омрачали безмятежности и не нарушали абсолютного счастья семейной жизни Александра II!

Будучи врагом всякой льстивости, он заранее угадывал ее; его жена в общении с ним также приобрела это изысканное качество и в обыденных беседах с супругом называла вещи своими именами, ничего не смягчая.

Можно добавить, что она говорила ему правду в глаза о всех и вся, и император никоим образом не мешал развитию такой благородной откровенности. Александр II, чья душа была столь чувствительна к благодениям, испытывал подлинное чувство признательности и к своей жене, к которой был безгранично привязан. В их беседах главенствовало взаимное доверие в соединении с самой откровенной свободой. Император ценил ее редкостную привязанность, ибо ради него любимая женщина на протяжении пятнадцати лет жертвовала своей молодостью, красотой и всеми радостями спокойного и незнакомого ей блаженства, каковое мог предоставить иной, менее заметный брак. Эта женщина отказалась от своих родных, от светских развлечений и удовольствий, словом, – от всего аристократического общества, где могла бы блистать всем блеском красоты и очарованием своей личности. Она была создана лишь для одной цели: любить своего государя, наслаждаться его присутствием, доказывать ему свою нежность, делить с ним его счастье, а нередко и горе. Вполне естественно, что она оказывала на своего супруга большое влияние; более того, признаем, что ни один государь, когда-либо женатый морганатическим браком, не возводил свою жену столь высоко на пьедестал равенства; такое явное возвышение даже породило в публике мысль, будто государь желал провозгласить ее императрицей и короновать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Бесспорно лишь то, что император захотел пожаловать своей жене орден Святой Екатерины, созданный в 1714 году императором Петром Великим для его супруги Екатерины I.

Первого января 1881 года император Александр II высказал пожелание наградить ее этим знаменитым орденом, чтобы во время больших приемов при императорском дворе княгиня получила преимущество перед другими дамами, допущеными к государеву двору. Но супруга Александра II отказалась от высокого знака отличия, заявив, что такая честь ничего не прибавит ни к ее счастью, ни к ее славе супруги Александра II. Ее отказ раздосадовал государя, который согласился лишь отложить это награждение, но не отказался от него.

Было вполне естественно, что император Александр II пожелал наградить свою жену этим орденом, ибо княгиня Ловиц, морганатическая супруга его дяди, великого князя Константина, получила орден Святой Екатерины тотчас по заключении брака. Александр II, будучи императором, не мог допустить, чтобы его жене было оказана меньшая честь, чем жене великого князя, тем более что она имела все права на орден в силу своего высокого происхождения.

Это желание именитого супруга было столь естественно, что мы не можем помешать себе думать о неправоте княгини, воспротивившейся его воле. Настойчивость, с какой государь-мученик стремился завершить при жизни все дорогие его сердцу дела, наводит на мысль о том, что он предчувствовал свою близкую кончину. Беспощадная смерть подтвердила его предчувствия!

Император любил свою жену нежно и столь же сильно, сколь и сам был любим ею, но любил ее без экзальтации, без ревности, – словом, любовь его была лишена всех безумств первой молодой любви – чувства сколь легко зарождающегося, столь и быстро преходящего. К своей жене он питал глубокую любовь, преобразившуюся в искреннюю привязанность, прочно укоренившуюся со временем в его сердце и душе, – привязанность столь сильную, что только смерть смогла вырвать ее, похитив его душу с земли.

Редкая благовоспитанность, делавшая Александра II самым милостивым и величественным из государей, настолько сообщилась его жене, что вскоре и княгиня, которую поначалу считали довольно робкой особой, ко всеобщему удивлению стала держаться достойно и ласково, притом что чувствовала себя совершенно непринужденно в присутствии великих мира сего.

В похвалу княгине добавим, что она никогда не стремилась к высочайшим милостям: от подобной человеческой слабости ее сохранила гордость, которая есть принадлежность славных древних корней и передается из поколения в поколение.

Стоит ли после этого удивляться, что княгиня, равно как и ее сын, после жизни в близости с таким монархом, вовсе не чувствуют себя ослепленными блеском всяких иных почестей? Все эти почести стоят для нее ниже верховного величия, которое исходило от покойного императора, ее незабвенной памяти супруга.

VIII

Император Николай I, человек высочайшего ума, понимал, что его сын наследует ему в трудное время, требующее перемен на пути реформ.

Еще во времена его царствования начались студенческие волнения и пришлось прибегать к средствам подавления, чтобы остановить их рост. Тогда и был сослан Достоевский.

Император Николай I признавал необходимость освобождения крепостных и задумывался об этом во время своего царствования, но решение этого вопроса было отложено в виду того, что он еще недостаточно назрел для той эпохи: умы еще неспособны были оценить преимущества освобождения, государю недоставало людей, да и ему самому не хватило смелости. Николай I предчувствовал, что, поскольку прогрессивные идеи должны идти в ногу со временем, то заслуга успешно осуществить реформу выпадет его наследнику, которому он и завещал свершение этого великого и цивилизаторского для России дела.