Химера (СИ) - Ворожцов Дмитрий

На головах у чудовищ — увесистые рога, на безобразных мордах — злорадные ухмылки. В когтистых лапах твари держат обрубки человеческих рук, пальцы на которых обгладывают с изощренной кровожадностью. Свирепо рыча, разбрызгивая гнусную слизь и отвратительно причмокивая. Жуткое зрелище, от которого кровь стынет в жилах.

Неужели я в аду? Не может быть…  Я сошел с ума? И снова в ответ лишь стук копыт…

Тук-тук…  Тук-тук…

Огнище смерти не одиноко. Костры виднеются везде, куда дотягивается взгляд. Уходят в бесконечную даль и расплываются в недосягаемой линии горизонта. Над жутким зрелищем, словно небоскреб крупного мегаполиса, возвышается Черная Башня. От ее подножия ломаными лучами расходятся глубокие трещины в выжженной дотла земле. Башня чернее, чем души адских исчадий, насыщающих злобой ее стены из каменных глыб.

На верхней площадке стоит последний оставшийся в живых человек — мужчина лет пятидесяти, облаченный в черную одежду. Но на самом деле он умер еще до того, как появился на свет. Я почему-то уверен в том, что у него никогда не было души. Не ведаю, кто он, откуда взялся и почему выжил. Знаю лишь о том, что сокрыто в его темной сущности. Ведь я могу слышать на расстоянии безумные мысли черного человека.

Трудно украсть только первое яблоко. Сложно соврать лишь в первый раз. Тяжело обагрить руки человеческой кровью в самом начале…

Для него же убийство — не запретная грань, а шаг вперед. Его руки давно уже превратились в беспощадные молоты, а человеческие головы воспринимаются им, как шляпки гвоздей.

Не считаясь ни с кем и ни с чем, он оставляет после себя океаны крови и горы изуродованных трупов. Для него не существует разницы между тем: убить одного или миллион. На такие мелочи он давно не обращает внимания.

Он всегда умерщвляет спокойно, обладая преимуществом перед остальными — душегуб не знает, что такое чувства. Ни боли, ни любви, ни жалости, ни страха. Ничего не испытывает…

По крайней мере, черный человек думает, что никогда не чувствовал. И считает, что причиняет зло беспечному миру сам…

Мне чужды мысли чудовища. Я ненавижу его всем сердцем, и с каждой секундой это чувство одолевает сильней.

За его спиной стоят человекоподобные существа. Их силуэты я различаю с трудом, они растворяются на фоне ада. Кожа их словно чистейший хрусталь. Под ней виднеются вены, по которым бежит темная кровь. Псевдолюди держат на цепях животных, таких же бесцветных, как они сами. Леопард, медведь, бык…

В прозрачных лицах, искаженных довольной гримасой, отражается дьявольское пламя. Они заворожено наблюдают за ритуалом демонов и действиями черного человека в предвкушении чего-то…  Это безумие…  Свежая волна кошмара накрывает с головой. Тело покрывается холодным потом и трясется мелкой дрожью. Во рту пересыхает. Сердце колотится о грудную клетку, попадая в ритм стука бесовских копыт.

Тук-тук…  Тук-тук…

Дождались…

Тень человека простирает к небесам металлическую руку с зажатой в ней связкой из десятка серебристых фигурок. По его конечности скользят электрические искры. Лицо чудища не выражает чувств, а разноцветные глаза пусты.

Хмурую небесную твердь прорезают молнии силой в миллионы вольт. Они с невероятной скоростью и частотой устремляются к «огню святого Эльма» пылающему в руке монстра.

Разряды обволакивают его тело полностью. Заряжают энергией окружающее пространство. Излучают нестерпимое для глаз сияние. С каждой секундой оно становится ярче, пока не накрывает молочным свечением все вокруг…

* * *

… Сознание заработало. Появляются цвета. Я несусь по ослепительно-яркому туннелю. Его голубоватые стены насквозь пропитаны первозданной энергией. Вижу, как в них плавают заряженные электроны…  Мозг еще не готов. Отключаюсь…

* * *

… Очнулся. Лежу лицом вниз на промерзшей земле, придавленный чем-то тяжелым. В разламывающейся голове только пронзительный комариный писк, усиленный тысячекратно.

Пытаюсь приподняться, но сил слишком мало. Поворачиваю голову вправо и разлепляю веки…  Боковым зрением вижу кусок алых небес, затянутый клубами черного дыма. Остальное рассмотреть не получается — слишком темно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Вспышка яркого света…  Мрак ненадолго расступается…

Вижу прогнившие доски и землю…  Вероятно, лежу на дне глубокой ямы. Надо узнать наверняка.

Поворачиваю голову в противоположную сторону…  Еще одна вспышка…  Меня пронзает…  мертвый взгляд…  В паре десятков сантиметров от меня лежит паренек с расширенными от ужаса глазами. Его взгляд замораживает сердце. Забирается в потаенные уголки души, туда, где живет тьма. Кошмар пожирает разум. Опутывает тело и мысли липкими щупальцами.

Передо мной ведь не парень…  Только часть от него…  Обрубок…  Оторванная голова…

Меня передергивает…  Ч-то…  что п-п…  происходит? Куда занесло тебя, Ветров? Сон или реальность? Лучше бы первое! Зажмуриваю ненадолго глаза в надежде на то, что когда их открою, видение исчезнет. Не помогло…

Выброс адреналина помогает все же перевернуться на спину. Теперь осознаю, что подняться не мог не из-за отсутствия сил, а из-за того, что был завален комками земли вперемешку с кровавым месивом.

Добро пожаловать в ад! Кино про черного человека по сравнению с этим — детская сказочка. Все-таки ошибся…  Это не яма, а окоп. Я на гребаной войне, в самом ее эпицентре…

На стенах траншеи «развешаны» кишки. Валяются куски человеческих останков. Мясо, сухожилия, кости, внутренности…  Фарш…  Все это залито густым, словно томатный кетчуп, слоем крови…

Кровь…  Кровь…  Кровь везде…  Я будто купаюсь в крови…

Возникает желание закричать, разрывая глотку и губы, но рот словно утрамбован кровавой землей. Хочется запрыгнуть в пасть безумия. Спятить и не видеть этого никогда. Наверняка я бы и сошел с ума, но…  Нечто прокралось в мое сознание.

Мысли в голове прерывают ход и хаос прекращается. Во мраке открывается дверь и зажигается свет. Нечто манит за собой…  Я не могу ему не подчиниться…  Еще одно усилие над собой, и я растворяюсь в белой мгле…

Отпускает…  Все закончилось так же быстро, как и началось. Ко мне приходит совершенное спокойствие, далай-лама позавидует. Я уверен, что вижу это уже не в первый раз. И даже не в десятый…  Эти новогодние гирлянды в стиле хоррор — всего лишь люди. Были ими до того момента, пока их не разорвало на куски бездушным снарядом. Ничего особенного или необычного…  Все естественно…

Вот это расклад! Неплохо таращит…  Я как будто попал в компьютерную игру, только уж очень реалистичную. Неужели придется гамать в войнушку? Но это же не может быть правдой! Так не бывает…  Все слишком неправильно…  Кнопки выхода нет, да и обучать новичка, похоже, никто не собирается.

Может, я все-таки отравился алкоголем и у меня белая горячка. Или того хуже…  Мне что-то подмешали в коньяк и сейчас мое тело, опутанное проводами с головы до ног, лежит в секретной лаборатории. А вокруг него собрались доктора-маньяки в белых халатах. Бред…

Я просто сегодня перенервничал. А сейчас сплю…  Этот вариант меня устраивает. Все ненастоящее, и я не могу умереть…

Поднимаю руки с раздвинутыми пальцами и вижу обмороженные, почерневшие клешни, с которых слезли ногти. Немудрено — на улице лютый холод. Они не похожи на те руки, которые помню, но я убежден, что они мои.

Трудно объяснить…  Это одновременно я…  и в то же время нет…  Теперь я уже не Ветров и не в самом себе. Я лишь сторонний наблюдатель, застрявший в чужом разуме.

Мне не страшно…  Этот чужой разум знает, что делать…  Для него война — это жизнь…  Только мне ничего не рассказывает…  Молчит…

В голове возникает настойчивый шепот:

— Вставай, времени мало. Нужно успеть…  Только вперед…

Куда я должен успеть? Вернее, куда нечто должно успеть?

Чувствую спинным мозгом, что ничего, кроме неприятностей, эти слова не принесут, но сопротивляться не могу. На трясущихся ногах, опираясь на промерзшие доски траншеи, поднимаюсь. Машинально стряхиваю с офицерской шинели кровавую массу.