Родник жемчужин: Персидско-таджикская классическая поэзия - Омар Хайям

246

Без мук любви душа сухой травы мертвей,Не знавшей ласк росы и сладости дождей.«О, лучше умереть, чем жить, любви не зная!» –Так по утрам поет над розой соловей.

247

Богатства мира – прах, текучая вода.Поскольку ты пришел на краткий миг сюда,Приумножай стократ в своей душе печали,Зачтутся лишь они в день Страшного суда.

249

Я к обреченным жить испытываю жалость,В развалинах души печаль обосновалась.О небосвод, взвали на плечи мне печаль,Которая еще в твоей суме осталась.

256

Под тяжестью твоей, о рок, бессильно гнусь.Кочуешь вслед за мной, впиваясь, точно гнус,И мне исподтишка дороги переходишь.Таков твой подлый нрав. Ты по натуре трус.

259

Не станет храбрым трус, шакалу он родня,Не радуюсь, когда несчастье у меня.Есть мудрые слова у сына Фаридуна:Не пышет жаром печь, в которой нет огня.

261

Пускай ты падишах, конец – небытие.Пускай вселяешь страх, конец – небытие,Пусть перстень твой ценней сокровищ Сулеймапа,Ты превратишься в прах. Конец – небытие.

262

Одни боятся мук, другие жаждут мук,Одним подай бальзам, другим подай недуг,А мне по сердцу то, что нравится любимой:Приму и радость встреч, приму и боль разлук.

263

Я – пасынок судьбы, не знающий участья,Оплывшая свеча, сжигаемая страстью,Я сохну на корню и не плодоношу.А ты дожди сковал своей жестокой властью.

269

Из глаз на мой подол не слезы лью всечасно,А кровь моей души, увы, тебе подвластной.О, как твой гнет жесток! Но лучше промолчу.О гнете промолчать намного безопасней.

275

Мы – гости на пиру за призрачным столом,А впрочем, мы скорей на кладбище живем:При жизни роют нам безвременно могилу,А вырыв, говорят: «Живите, вот ваш дом!»

276

Какой для мира прок от золота сквалыг?Будь щедростью души и в нищете велик!При жизни накопить достаточно на саван,Одежду мертвецов – и нищих, и владык.

278

Счастливцы те, кому к тебе доступен вход,Ты осыпаешь их дождем своих щедрот.Таков закон любви, проверенный веками:Кто дерзок, тот всегда срывает лучший плод.

280

Будь львом или ослом, орлом или вороной,Конец у всех один: земли сырое лоно.Растянешься пластом и не стряхнешь с себяНи крысы, ни змеи, ни тли, ни скорпиона.

284

То сердце не поймет печали безысходной,Которому взирать на радости угодно.Я не виню тебя. Так исстари идет:О тех, кто заточен, не думает свободный.

285

По кладбищу бродил вечернего порой,Как вдруг услышал вздох под каменной плитой,И череп так сказал источенному праху:«Не стоит этот мир соломинки одной!»

286

Ни с кем не дружит рок. Ты року подневолен.Он даже не вздохнет, терзает – и доволен,А если и вздохнет, так только для того,Чтоб погасить свечу у тех, кто обездолен.

293

Я серый и седой, как высохший камыш,Стенаньями души бужу ночную тишь,А дни идут, идут печальной чередою…Но где тебе понять? Ты безмятежно спишь.

294

Я плачу по ночам, живу, как полутруп,Но с близкими – и то на излиянья скуп.Кто настежь пред людьми распахивает двериВ тайник своей души, безумен или глуп.

297

Кто лицезрел тебя вблизи хотя бы раз,Тот с твоего лица не сводит больше глаз.Когда моя душа твои ресницы видит,Сто тысяч стрел в нее вонзаются тотчас.

300

Как видно, чашу мук испил я не до дна.И днем покоя нет, и ночью не до сна.Беда, коль у тебя любимая капризна,Всю душу изведет причудами она.

302

По кладбищам бродил, и тем, что поскромнее,И тем, где встретишь склеп иных палат пышнее.Без савана нигде не видел беднякаИ в двух ни одного не видел богатея.

307

Я нищ, и потому я страхами богат.Коварно в мой сосуд судьба вливает яд.Я ею осужден вздыхать, стонать и плакать,Хоть и не знаю, в чем пред нею виноват.

310

Всевышний судия, низвергни небосвод!Пускай и он, как я, слезами изойдет!Когда меня печаль хотя б на миг покинет,Я буду знать, что ты швырнул его с высот.

313

Мы только жалкий миг живем на этом свете.О друг, не попадай привязанностям в сети!Ты слышишь, вот вдали опять истошный крик,Ты слышишь, чью-то боль опять доносит ветер?

315

Смиренно жизнь влачу бродяги-горемыкиИ плачу, чтоб текли в твоем саду арыки.Сажаю день и ночь тюльпаны для тебя,А всходят вместо них кусты колючки дикой.

317

Любовь к тебе – других за мною нет провпп.Что ж обречен блуждать и дни влачить один?Не знаю, где искать потерянное сердце,Но твердо знаю: в нем ты полный властелин.

318

Пускай от соли слез ресницы не очищу,Униженно молить не стану, точно нищий.Дотла, дотла сгорю в огне моей любви!Ты даже не найдешь золы на пепелище.

321

Не уподобься, друг, безмозглому глупцу,На козни юных дев не жалуйся творцу.Есть на неверье спрос и есть на благочестье,Торгуй такой товар, какой тебе к лицу.

Омар Хайям

Об авторе

Омар Хайям (1040–1123) – всемирно известный поэт, выдающийся философ и математик. В своих трудах Хайям предвосхитил некоторые открытия европейской математики XVII в., однако они были забыты и не нашли практического применения. На русский язык рубай Хайяма переводились неоднократно, а в нашем сборнике даны самые последние переводы Г. Плисецкого, получившие одобрение в широких кругах советских читателей.

  Рубайят

Перевод Г. Плисецкого

Много лет размышлял я над жизнью земной.Непонятного нет для меня под луной.Мне известно, что мне ничего не известно[26]!Вот последняя правда, открытая мной.

*

Я – школяр в этом лучшем из лучших миров.Труд мой тяжек: учитель уж больно суров!До седин я у жизни хожу в подмастерьях,Все еще не зачислен в разряд мастеров…

*

И пылинка – живою частицей была,Черным локоном, длинной ресницей была.Пыль с лица вытирай осторожно и нежно:Пыль, возможно, Зухрой яснолицей была!

*

Тот усердствует слишком, кричит: «Это – я!»В кошельке золотишком бренчит: «Это – я!»Но едва лишь успеет наладить делишки –Смерть в окно к хвастунишке стучит: «Это – я!»

*

Этот старый кувшин безутешней вдовцаС полки, в лавке гончарной, кричит без конца:«Где, – кричит он, – гончар, продавец, покупатель?Нет на свете купца, гончара, продавца!»

*

Я однажды кувшин говорящий купил.«Выл я шахом! – кувшин безутешно вопил. –Стал я прахом. Гончар меня вызвал из праха –Сделал бывшего шаха утехой кутил».

*