Молодожены - Жан-Луи Кюртис

-- Да, говорят, что это именно так и происходит... Мы с тобой ведь обо всем договорились, правда?

-- Вроде да. Меня волнует только одна вещь -- как быть с Мари, но раз ты согласилась... Не вижу, что еще может нам помешать.

-- Виноваты обе стороны?

Она слегка склоняет голову к левому плечу и улыбается. Он тоже улыбается. Они сидят друг против друга несколько церемонно, словно это визит вежливости.

-- Да, виноваты обе стороны. Наши адвокаты все это изложили в своих прошениях, никаких осложнений быть не должно. Ты представляешь себе, как это происходит в суде?

-- Понятия не имею. Но знаешь, мы там будем наверняка не одни, там, должно быть, тьма-тьмущая народу. Поэтому, я полагаю, вся церемония быстро закончится.

-- А потом ты снова уедешь на юг?

-- Да, на несколько недель. Может, мы совершим небольшое путешествие в Грецию. У друзей Алекса есть яхта.

-- Понятно... Это будет чудесно.

-- Да, наверно... Можно закурить?

-- Ну что ты, конечно! Почему ты спрашиваешь?

-- Ты небось отвык от дыма за эти два месяца, что я здесь не живу. Скажи, Жиль... Мне хотелось бы спросить тебя одну вещь.

-- Да?

-- Ты мне изменял? -- спрашивает она, иронически выделяя это слово.

-- Да, -- отвечает он, не задумываясь, -- но только после нашей ссоры, помнишь?

-- Да, я не забыла.

-- До этого вечера никогда.

-- В этот вечер ты ушел из дому, чтобы пойти к какой-то девчонке?

-- Да. Но фактически все произошло лишь несколько дней спустя.

-- Ты ее уже знал?

-- Едва. Я встретился с ней за три месяца до этого -- тоже в памятный вечер, в тот самый, когда мы с Шарлем бросили вас в клубе...

-- Я это тоже помню. Так, значит, в тот вечер ты познакомился с этой девушкой?

-- "Познакомился" не то слово. Мы и десяти слов друг другу не сказали.

-- Любовь с первого взгляда, значит?

-- Нет. По-настоящему нет.

-- Но если тебе пришло в голову найти ее спустя три месяца, значит...

-- Она мне понравилась, это верно. Но дело в том, что мне надо было как-то забыться.

-- Да, я понимаю.

-- А почему ты меня об этом спрашиваешь?

-- Меня это интересует. Я плохо представляю, что у тебя может быть... Одним словом, выходит, что знаешь плохо даже тех людей, с которыми живешь, даже самых близких.

-- Это, собственно говоря, общее место.

-- Я должна тебе сказать, Жиль... Мне немного неловко, но... Одним словом, я была в курсе дела.

-- Ах вон что? Чего же ты тогда меня расспрашиваешь?

-- Чтобы выяснить, скажешь ли ты мне правду. Заметь, однако, я не сомневалась, что ты скажешь. Потому что я все же тебя немного знаю.

-- А откуда это тебе известно?

-- Тебе это покажется очень гадким... -- Она на секунду умолкает. -- Не догадываешься?

Жиль смотрит на нее вопросительно. Лицо его выражает искреннее недоумение.

-- Не догадываешься... Господи, придется тебе сказать. Конечно, когда ты перестал ночевать дома, а это случалось раз пять или шесть, надо было быть идиоткой, чтобы ничего не заподозрить. Но я хотела знать наверняка и организовала за тобой слежку.

-- Не может быть! Наняла частного сыщика?

Она кивает головой.

-- Послушай, не осуждай меня, пока не выслушаешь до конца. Прежде всего я должна сказать, что обратилась к детективу по совету Арианы.

-- Что за странная идея...

-- Не такая уж странная. К этому часто прибегают при разводах, если одна из сторон хочет иметь некоторые преимущества. Когда можно предъявить доказательства, что...

-- Ясно. Таким образом, я оказывался виноватым? Но ведь показания частного сыщика не принимаются во внимание.

-- Принимаются, если сыщик дает их под присягой.

-- Ты все предвидела...

-- Не я, Ариана.

-- Она, видно, поклялась меня погубить.

Вероника улыбается.

-- Она была разочарована, потому что, в конце концов, я отказалась от этих доказательств. Это было слишком мерзко. Я бы себе этого не простила.

-- Такие чувства делают тебе честь...

-- О нет...

-- Поверь, делают. Во всяком случае, спасибо тебе.

-- Я уничтожила снимки и даже негативы, у меня больше ничего нет.

-- Как, он делал фотографии?

-- Конечно. Но не волнуйся: только на улице.

-- Это просто невероятно. Подумать только, что кто-то ходил за мной по улицам, выслеживал, подглядывал, фотографировал. Меня прямо дрожь пробирает. А я ничего не подозревал...

Она подносит руку в перчатке ко рту, словно желая подавить смешок.

-- Представь себе, именно это и значит следить. А ты к тому же так рассеян, дорогой...

Он подымает глаза, глядит на нее с удивлением. Она сказала это слово машинально. Она улыбается.

-- Видишь, Жиль, есть привычки, с которыми так быстро не расстанешься.

-- Тем лучше. Скажи, хочешь, я приготовлю чай?

-- Спасибо, с удовольствием, только я сама его приготовлю.

-- Нет, не беспокойся.

Она все же пошла с ним. Прислонившись к двери, она задумчиво смотрела, как он возится на кухне. Через открытое окно виднеется рыжая листва, клочок неба, статуя в глубине аллеи.

-- Мне жаль этой маленькой кухни, -- говорит она. -- Надо сказать, нам крупно повезло с этим окном, выходящим в сад миллионера.

-- Зато теперь у тебя будет кухня миллионера... Прости, Вероника, я не хотел этого сказать.

-- Неважно. К тому же, знаешь, Алекс не крупный миллионер, не такой, как этот господин напротив... Как умело и красиво ты собираешь чайный поднос... Ты, по-моему, сделал успехи.

-- Вот попробуй, какой чай.

-- Признаю, я никогда не умела заваривать чай. Не получалось.

-- Я научился. Готовлюсь к холостяцкой жизни.

-- Ну что ты! Я надеюсь, ты женишься.

-- Я в этом совсем не уверен.

Вероника и Жиль с подносом в руках возвращаются в гостиную. Он наливает ей чай.

-- Все равно, -- говорит он. -- Фотографии... Мне бы в голову такое не пришло.

-- Да, я знаю. Ты не способен на дурной поступок.

-- О, я за себя не поручился бы!

-- Нет, не способен. Ты лучше меня. Я никогда в этом не сомневалась, с самого начала.

Он усмехнулся в смущении.

-- Давай не будем соревноваться в вежливости... Тебе с сахаром? Черт, я забыл на кухне сахарные щипцы.

-- Не ходи. Спасибо. Молока совсем капельку.

Он снова садится и отпивает глоток чаю.

-- Вы уже назначили день вашей свадьбы? -- спрашивает он, не поднимая глаз.

-- Нет еще. Спешить некуда. Мы выждем не меньше шести месяцев после развода.

-- Он добр к тебе?

-- Алекс? Да, очень. Он милый. Пока у нас все хорошо.

-- Почему ты говоришь "пока"? Надо верить, что это надолго.

Вероника чуть печально усмехнулась.

-- Лучше не питать особых иллюзий...

-- Но раз вы женитесь, значит, вы уверены, что...

-- В принципе да. Но можно ли в наше время быть в чем-то твердо уверенным? Я предпочитаю жить настоящим.

Молчание.

-- Меня беспокоит, как Мари будет проводить у вас эти два месяца. Дети так чувствительны к переменам обстановки, атмосферы, окружению... Она будет думать, кем ей приходится этот господин.

-- Мы думали об этом. Скажем ей, что это ее дядя.

-- Да. Но Мари очень тонкая девочка. Долго ее не удастся обманывать.

-- Что поделаешь. С этим придется примириться. В наш век от детей мало что можно скрыть. Их не уберечь от... впрочем, теперь они развиваются скорее, чем прежде. И, может быть, они менее ранимы.

-- Мари очень развита для своих лет, но думаю, что она не менее ранима, чем я в детстве.

-- Она на тебя похожа, это правда.

-- Ты думаешь, он будет к ней хорошо относиться?

-- Алекс? Да, уверена.

-- Но ты говорила, что он не очень любит детей.

-- Я уверена, что он будет очень хорошо относиться к Мари.

-- Вы намерены жить больше на побережье или в Париже?

-- И там и тут. А кроме того, мы будем много путешествовать.

-- Я хочу попросить тебя об одной вещи. Но, может, тебе это покажется нелепым?

-- Все равно скажи.

-- Если можешь, не езди с ним в Венецию.

Она нежно улыбнулась.

-- Хорошо. Обещаю. Буду придумывать всякие предлоги.

-- Это, наверно, будет нелегко, потому что Венеция, безусловно, входит в программу его светских развлечений. Наверно, и в октябре еще кое в каких дворцах устраивают празднества... Ладно, забудь о моей просьбе. Как бы то ни было, эта Венеция и наша так непохожи друг на друга... Я полагаю, что на нашу ладью ты больше не попадешь.

-- Ты фетишизируешь воспоминания.

У Жиля чуть заметно вздрагивают щеки и веки, быть может, от фразы, которую только что произнесла Вероника, или просто от того, что она употребила слово "фетишизируешь". Она это заметила.

-- Тебе это больно? -- спрашивает она.

-- Да нет, что ты! -- Он мотает головой, потом говорит, видно, чтобы переменить тему: -- Выпьешь еще чаю?

-- Охотно. Чудный чай. Почему это мне никогда не удавалось так заваривать?

-- Для этого надо быть немножко китайцем. Сколько насыпать... Сколько настаивать... Вот, например, ты протираешь чайник изнутри, после того как ошпарила его кипятком? Нет? Ну, тогда и говорить не о чем. Чтобы хорошо заварить чай, существует строго определенная последовательность действий, которые требуется выполнять внимательно и точно. Я бы даже сказал: с любовью...