Семь почти счастливых женщин - Лидия Евгеньевна Давыдова

ритм, она стала чуть быстрей, но не слишком, можно было по-прежнему двигаться плавно, сохраняя ту самую текучесть, о которой говорила в начале Лейла.

– Не пытайтесь танцевать красиво, всё то, что у вас должно получиться, – это наслаждение…

Чем больше Сара двигалась, тем сильней она растворялась в этой музыке, в этом звуке, она больше не была там, снаружи, а внутри себя. Сара чувствовала себя в доме, в закрытом безопасном пространстве, своём теле, и ей ещё больше хотелось двигаться, чувствовать эту энергию, чувствовать своё тело живым.

Почему отношения с мужчинами не могут быть такими же? Просто двигаться, просто быть.

– Наши колени – это наше эго, чувствуйте движение ваших коленей. – И Лейла встала, как паук, широко расставив ноги. – Наши колени мягкие и поворотливые, легко меняют направление. Обязательно насладитесь танцем своего эго, каким бы он ни был.

Сара полностью отдалась музыке, она словно занималась с ней любовью. Она дышала с наслаждением, выдыхая громко и не стесняясь.

– Почувствуйте вкус жизни, двигайтесь только так, как хочет ваше тело.

Сара чувствовала себя гибкой, пластичной, она шевелила бёдрами, двигала коленями и больше не думала ни на минуту о том, как именно выглядит во время этого странного танца, она просто была потоком, сплошным и бесконечным.

Господи, почему она не двигалась раньше, не танцевала, это же такое удовольствие!

Если бы её видели сейчас коллеги, что бы они подумали? На этой мысли Сара просто расхохоталась, она представила лицо генерального директора, который смотрит на Сару в этих прозрачных одеждах, идиотском венке из цветов, что бы он подумал об этом танце на лепестках роз, и она хохотала всё сильней и сильней. Может быть, ей начать ходить так на встречи, пусть привыкают к её образу Дикой Женщины.

Сара хохотала и продолжала танцевать.

– Осознайте своё тело местом встречи отца и матери, своих божественных родителей. Почувствуйте, как женское любит мужское и как мужское любуется женским. Вам ничего не надо делать, чтобы заслужить эту любовь, просто искупайтесь в ней… Ощутите себя ребёнком и примите эту любовь всем телом…

Неожиданно Сара почувствовала на своих щеках слёзы. Сначала ей стало стыдно, первое, что она хотела сделать, – это открыть глаза, убедиться в том, что никто на неё не смотрит, но у неё получилось отпустить и эту мысль. Она смеялась, плакала и продолжала танцевать.

Сара чувствовала, что внутри разматывается плотный клубок всего того, что она держала в себе, напряжение, страхи, того, что мешало ей отпустить контроль.

Она чувствовала себя по-настоящему свободной, будто попала в какую-то другую реальность, где не надо напрягаться, не надо контролировать, где можно просто танцевать, просто дышать.

Просто быть. Это так хорошо.

Сара продолжала плакать, слёзы просто текли, а она танцевала, просто была. Здесь и сейчас.

Её пронизывало искреннее и тёплое чувство благодарности – Лейле, своему телу, всему миру, за то, что ей удалось хотя бы на время отпустить контроль.

Освободиться, задышать полной грудью…

Музыка становилась медленней, Лейла попросила почувствовать свою матку, и на этой фразе Сара вернулась в прежнее состояние «всё контролирующей Сары». На секунду её пронзила мысль, что, если бы она была душой ребёнка, захотела ли бы сама Сара прийти в своё же тело? Да – в это танцующее и наслаждающееся, но точно нет – в это напряжённое и сжатое.

Почему, когда она начинает думать о матке, о деторождении, всё внутри настолько сжимается, тот клубок, который ей удалось размотать, быстро спутывается, как на убыстрённой съёмке, и заново создаёт напряжение.

Сара открыла глаза и привычно поджала губы…

36

Ноэль

Она шла за ритмом музыки, двигалась, забыв обо всём и всех вокруг, она даже не слышала Лейлы, не смотрела по сторонам.

Ноэль ощущала себя дремлющим вулканом, который проснулся, брызжет лавой и не может остановиться. Она прыгала, носилась, извивалась, изгибалась и хотела этого ещё и ещё. Если бы прямо сейчас её муж оказался здесь, она бы позволила ему не только приблизиться, она бы оседлала его и сделала бы всё сама.

Луиджи никогда не позволял ей быть сверху, обычно подминал, доминировал, да и она не особо этому сопротивлялась, где-то в глубине себя она считала такую открытость постыдной.

Но ведь когда-то она всё это делала… Не было и мысли о том, что сесть сверху на партнёра было запретным.

Прямо сейчас Ноэль чувствовала себя настоящей Богиней чувственности, она хотела делать всё, что вздумается.

Она танцевала, и перед ней мелькали все те разы, когда она чувствовала себя настолько же желанной. Это происходило и в танце, когда она двигалась одна на танцполе и ей было всё равно, смотрел ли на неё кто-то другой, она не хотела никого соблазнять, просто слушала то, чего хотело её тело.

Как сейчас.

Ноэль забыла, насколько пластичными, гибкими, красивыми могут быть движения. Она чувствовала себя по-настоящему наполненной той самой сексуальной энергией.

Энергией жизни…

Ту же энергию она ощущала и в постели с Иваном, другими своими мужчинами в прошлом, но не только. Это не обязательно было только про секс, это мог быть флирт и то, что могло произойти, но не обязательно происходило, это было то, что в её отношениях с мужем напрочь отсутствовало. Оно исчезло? Или его никогда не было?

Ноэль двигалась неистово, дико, она старалась не думать о том, что будет, когда она вернётся. Как ей жить теперь с этой заново пробуждённой энергией, куда её деть?

Хорошо, она сможет танцевать, она начнёт рисовать, творить, она уже это делает. Но этого было мало, она хотела страстного обмена энергий с партнёром, она хотела, чтобы между ними пробегала та же энергия, которая бежит прямо сейчас по её телу. Чтобы ей хотелось не просто уютно залечь с ним на диване, а сделать всё те животные вещи.

Ноэль танцевала свой танец страсти, она старалась не думать о том, что будет потом, она двигалась, вибрировала, пульсировала и впервые за многое время чувствовала себя по-настоящему живой.

Она чувствовала себя такой, какой описывала Лейла.

Оргазмичной…

Вдруг Ноэль пронзило дикое желание, настолько дикое, что, не имея возможности сдерживаться, она встала на четвереньки, начала двигать тазом, затем легла и, едва успев дотронуться до себя несколько раз, испытала оргазм.

Спустя десять минут Ноэль лежала на траве с закрытыми глазами, слушала музыку и растворялась в ощущениях тела.

«Быть в теле».

Ноэль боялась признаться сама себе, что если бы в момент знакомства с Луиджи она «была в теле», то, скорее всего, она бы не выбрала его в мужья.

Похоже, она выбрала мужа исключительно головой…

Она думала о том, что раз отношения – танец, то она танцует сольный вот уже несколько лет подряд. И сколько угодно она может делать шаг навстречу, но если партнёр всё так же стоит на месте, то танец не получится.

После танца Ноэль возвращалась на виллу пешком, ей надо было пройтись и послушать свои мысли. А думала она о том, что деревня в регионе Пьемонт усыпила в ней ту дикую Ноэль, которая жила до встречи с Луиджи. Она, родившаяся в столице, обитавшая всё время в больших городах, не привыкла к полусонному образу жизни. И если на время беременности и первого года жизни ребёнка спокойная жизнь казалась манной небесной, то сейчас всё её нутро сопротивлялось.

Ноэль шагала, и всё внутри её дрожало, правда больно пульсировала в висках…

Многоголосая правда орала в голове, каждый из голосов неожиданно проснулся и стал требовать своё.

Ты уверена, что сделала правильный выбор тогда?

Я не хочу больше жить в этой дыре!

И что теперь?

Как я оставлю ребёнка без отца?

Развод – это грех.

Что скажет мама?

Мне страшно!

Куда я поеду жить?

Луиджи – хороший отец.

И муж.

Может так быть, что то, что я чувствую прямо сейчас, наваждение и сон?

Ноэль словно починила долго стоявший без звука радиоприёмник и включила его на полную громкость. И теперь, когда вся она наполнилась звуками, когда от многоголосой правды болела голова, она хотела убавить громкость, но такой опции больше не было. Надеть наушники тоже нельзя было.

Голоса звучали, просили, требовали и заявляли о себе.

Но что теперь делать с этой правдой, Ноэль не знала.

Ведь она в Италии совсем одна, у неё дочка, Луиджи – хороший отец, а её учили, что:

Секс – не самое главное…