Семь почти счастливых женщин - Лидия Евгеньевна Давыдова

боль, не должна принимать чужие травмы близко к сердцу.

Но прямо сейчас она не могла понять, отчего её так мутит, словно она стоит на корабле в открытом море и прямо сейчас её…

Лейла выбежала в туалет и высвободила резко накативший поток тошноты. Она опустилась на пол и обхватила руками голову.

Ретрит, посвящённый сексу, даётся ей сложней остальных. Но она сможет. Раз она задумала, раз всё сложилось, то она доведёт его до конца.

Лейла легла на коврик в ванной и вспомнила месяц в Берлине, где она обучалась де-арморингу у редкого высококлассного специалиста.

В какой-то момент на сессии, где её Мастер, закончив работать с клиенткой с серьёзными детскими травмами, достав из тела жуткую память боли, связанную с насилием, дотронулся до руки Лейлы и произнёс: «Тебе нужен де-арморинг так же сильно, как ей, доверься мне». И предложил провести Лейлу по этому пути. И Лейле стало плохо.

Нет, ей не нужен никакой де-арморинг, у неё же нет травм или чего-то такого, с чем она должна была работать. Единственное, что она хотела бы узнать, способна ли эта процедура излечить, например, ее неспособность выносить ребёнка. Те два выкидыша, которые у неё произошли с её бывшим, мастером йоги Николой… а они так хотели стать родителями.

Никола. Она всё ещё не могла выкинуть его из головы…

Лейла встала, вернулась в комнату и легла вздремнуть. Во сне она опять увидела его. Дракона.

В этот раз он был другой. Шкура на его теле была какая-то поношенная, словно Дракон состарился.

Её гуру был сейчас в молчаливом ретрите «випассана», она не могла его беспокоить. Она хотела, чтобы он помог ей расшифровать его значение.

Придётся справляться с этим самой. Она сможет, ведь она помогла сотням женщин, провела минимум десять групповых встреч, прошла кучу обучающих курсов.

Лейла сделала медитацию и вскоре уснула.

ФРАГМЕНТЫ РАССЛЕДОВАНИЯ

Следователь: Никто не знал об этом месте?

Мария: Я видела, как Анита ходила в ту сторону, мне кажется, она там бывала.

34

Анита

С утра сердце Аниты ныло, словно она предчувствовала, что произойдёт что-то важное. Будто всё то, что предшествовало сегодняшнему дню, было репетицией перед главным балом.

Лейла была одета в чёрные одежды, на ней было длинное платье в пол и плащ с капюшоном. Волосы были собраны в длинный хвост, губы выкрашены в яркий красный. Гуру не сидела, как обычно, в позе лотоса, стояла в середине круга, отделённого от остальных рядом свечей.

– Дорогие, – произнесла Лейла и улыбнулась.

И эта улыбка расслабила Аниту, у которой слишком сильно билось сердце. Улыбка Лейлы подарила Аните надежду, что им предстоит не слишком болезненная практика.

– Вы наверняка поняли, что слой за слоем мы снимаем вашу шелуху и подбираемся к самому главному, к вашей сути. Но не только. Мы подбираемся к вашей тени. Тень – это то, что каждый из вас подавляет, вытесняет, вы словно не принимаете эту свою часть. Но, только встретившись лицом к лицу с ней, вы сможете трансформировать свою тень в истинную силу. Наше сегодняшнее упражнение именно об этом! Мы будем искать вашу тень.

От слова «тень» у Аниты ещё сильней забилось сердце. Она вспомнила тот вечер, когда кинулась на Бруно с ножом, а позже он использовал эту её слабость против неё, засняв на камеру и пытаясь доказать её несостоятельность как матери. Если это и есть тень Аниты, она не хотела бы встречаться с ней опять.

Все женщины сели в круг с листочками бумаги, и Лейла попросила написать те две противоположности, которые жили в каждой из них.

«Хорошую» свою часть Анита описала как «заботливая». В этом не было никаких сомнений. Все последние восемь лет Анита была альтруисткой и ставила интересы семьи, Бруно, детей, а также начальника выше всех остальных. В «плохой» части Анита поставила «наглая». Наглость не то чтобы жила в Аните, но она постоянно завидовала именно наглым людям, которые с лёгкостью могли взять своё.

Потом Лейла задала серию других вопросов, например, какие качества, по мнению каждого, нужны людям для того, чтобы достичь успеха, и опять «наглость» вышла наружу. Позже Лейла попросила найти персонажей, ныне живущих или нет, у которых были эти качества, и у Аниты получились исторические личности из прошлого. Затем Лейла попросила записать предметы, которые она «видит» в руках этих персонажей. Вопрос за вопросом, Анита всё больше и больше погружалась в это неконтролируемое состояние потока. Как объясняла Лейла, именно такое состояние могло помочь достать из бессознательного нужные ответы.

– Теперь взгляните на ваш список: перед вами аксессуары, артефакты, всё, что характеризует ваших персонажей, попробуйте посмотреть на выписанные вещи не думая, у вас должен возникнуть какой-то собирательный образ, кто-то реальный или выдуманный, возможно, кто-то из фильма.

Анита смотрела на свои записи: перчатки без пальцев, чёрные сапоги, татуировки, красная помада. Образ пришёл внезапно. Анита подняла глаза… Регина.

Анита ошарашенно взглянула на Лейлу, та улыбнулась и произнесла:

– Вы, наверное, догадались, а если нет, то спешу поздравить. Вы нашли свою тень. Подумайте, что за характер перед вами, что в нём есть такого, чего нет в вас. Это тоже вы, но ваша совершенно подавленная часть. Кто-то, кем вы не разрешаете себе быть. – Лейла замолчала, посмотрела на всех, обратив особо пристальное внимание на Аниту, и продолжила: – Подумайте, что в этом персонаже вызывает в вас эмоции и как вы можете, хотя бы изредка, быть таким же, как он, выгуливать то основное качество, которое вас триггерит. Попробуйте сейчас мысленно примерить на себя этот персонаж. Что вы чувствуете?

Анита смотрела поочередно то на выведенное на бумаге имя Регина, то на саму Регину. Регина была для неё бунтарём, она позволяла себе всё то, о чём Анита даже думать боялась. Регина была огнём, Анита мягкой и обволакивающей. Анита вспомнила, как в школе всегда были девочки, позволяющие себе больше, чем остальные. И эти девочки всегда вызывали в Аните зависть.

– Позвольте этому вашему новому персонажу, вашей тени, занять место в вашей жизни. Эта тень живёт с вами давно, просто сейчас вы дали ей имя.

Анита представила себя на мотоцикле, в Регининой косухе, свободно рассекающей по дорогам. Она встаёт, будит детей, нет, даже не будит, просто открывает дверь и включает музыку, может, даже тяжёлый рок. Дети сами встают, сами делают себе завтрак, а потом она отвозит их на мотоцикле в школу и детский сад. Вся эта сцена вызвала у Аниты дикий смех, и она, не сдерживая себя, рассмеялась.

– Почувствуйте вашу тень, чего вы бы хотели сделать, самое первое. Сделайте это прямо сейчас, – раздался голос Лейлы.

Анита внезапно поднялась и направилась к Регине, та сидела и записывала что-то на бумаге.

– Не дашь мне померить твою куртку?

Регина ухмыльнулась, поднялась, протянула ей куртку.

– Может, ты и на моём мотоцикле хочешь покататься? – хмыкнула она.

Анита надела и встала перед зеркалом на одной из стен. Сзади подошла Регина, она распустила ей волосы и засмеялась.

– Ну всё, твоя тень – теперь сплошной рок. – И Регина сделала пальцы «козой».

Анита смотрела на себя в зеркало. Она видела дерзкую, смелую, непокорную женщину. С ней, с этой наглой и дерзкой Анитой, никогда бы не произошло то, что случилось с Анитой. Никто бы не поднял на неё руку, не грозил бы отобрать у неё детей. Она отпрашивалась у Бруно на аперитив с подругами, просила «посидеть тихонько с девочками» или выпрашивала разрешение ходить на йогу, будто не имела на это право. Анита вспомнила свои утра, наполненные бесконечными детскими капризами и его мрачным настроением. Ощущение, что в ней включили программу «жена-мама» и это был единственный рабочий режим.

Впервые за долгое время – истории с Бруно, суда и всех тех страхов, которые она пережила, Анита чувствовала себя по-другому. Внутри поднималась злость, непокорность, словно косуха передавала Аните силу, которой обладала Регина.

Постепенно непокорность Аниты разрослась в волну чистого злостного бунта.

Почему, чёрт возьми, она позволяла так с собой обращаться?! Кто вообще сказал, что надо именно так?!

Она словно делегировала свою жизнь Бруно, отдала ему бразды правления своим счастьем, мол, «на, бери, делай то, что хочешь, а я буду выполнять твои приказы». И их секс, он был о том же. Только сейчас до Аниты вдруг дошло, что секс был для неё знаком одобрения. Он её хотел, значит, он её любил, и, пока