АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2 - Зубачева Татьяна

Немолодая библиотекарша встала с улыбкой.

— Здравствуйте.

Сидевшие за столами поднимали головы, некоторые вставали.

— Здравствуйте, — поздоровался седоволосый. — Извините, что помешал.

Обе библиотекарши подошли к нему, и там начался какой-то свой разговор. Эркин и Тим переглянулись.

— Пошли? — шепнул Эркин Жене.

Женя кивнула, и они пошли к двери. Свою проблему они решили, а это уже проблемы чужие. Не лезь в чужое, и твоё не тронут.

Когда они протискивались мимо беседующих, седоволосый оглядел их очень внимательно. Это внимание не понравилось Эркину. Сам он этого старика никогда раньше не видел, это уж точно, а вот старик, похоже, его знает. Но откуда? И чем это обернётся в будущем?

— Откуда он тебя знает? — тихо спросил его уже в коридоре Тим.

Эркин быстро поглядел на него? Неужели заметил? И ответил вопросом:

— А кто он, ты знаешь?

— Нет, — убеждённо покачал головой Тим. — Но начальство большое.

— Я думаю, — Женя шла под руку с Эркином, — я думаю, нас он не касается, так, Эркин?

— Так, — кивнул Эркин. — Я его сегодня в первый раз увидел.

Когда они вышли на лестничную площадку, Тим попрощался.

— Большое спасибо, Женя.

— Пожалуйста, не за что, — ответила Женя.

— До встречи, — кивнул Эркин.

Тим пошёл к кабинетам тестирования, а Эркин с Женей вышли во двор, где почти сразу — они и десяти шагов не сделали — их углядела Алиса и подбежала к ним.

— Я думаю, Ижорский пояс самое подходящее, — Женя поправила на Алисе шапочку.

Эркин кивнул.

— Да. Лишь бы с жильём повезло. А что это такое: "жёсткий климат"? Ну, эта… Алёна сказала, что климат там пожёстче.

— Думаю… — Женя задумалась. — Ну, зима холоднее.

— Ага, понял, — улыбнулся Эркин. Алиса уцепилась за его кулак, и он размеренно качал её вверх-вниз, не прерывая разговора. — Ну, может, это и не так страшно.

Женя посмотрела на часы.

— Алиса, умываться! Обед скоро.

— Ну-у, — протянула Алиса, оглядываясь в поисках чего-нибудь, что позволит отвлечь маму от этой процедуры.

Обычно это не получалось, но сегодня ей повезло. По лагерной площади шли три женщины из приехавших. Шли очень медленно, потому что их окружала толпа обитательниц лагеря, усиленно о чём-то расспрашивающих. Эркин и Женя переглянулись. Эркин кивнул, и Женя пошла к беседующим.

— Мы будем у столовой, — сказал ей вслед Эркин, удерживая Алису.

Толпа не увеличивалась только потому, что их — толп — было несколько. Вроде и приехало не так уж много — с десяток, не больше — но они были всюду, ходили, смотрели, разговаривали… И всюду за ними и вокруг них толпились жившие в лагере, спрашивали сами и слушали чужие вопросы и ответы. В основном, женщины, мужчины держались чуть отстранённо. Эркин выглядел знакомых и подошёл к ним, ведя Алису за руку, поздоровался кивком.

— Фёдор, знаешь что?

— Н-ну! — Фёдор самодовольно закурил и обвёл стоящих вокруг возбуждённо блестящими глазами. — Это от Комитета. Тот, седой, председатель. А это тоже… руководство.

— Комитет защиты? — уточнил Эркин.

— А какой же ещё? — хмыкнул Грег.

Остальные закивали. Кивнул и Эркин. О Комитете защиты прав узников и жертв Империи он наслушался ещё в том, первом лагере, но полагал, что комендатура всё-таки главнее. Но когда комендант так перед этим председателем стелется… тут надо хорошо подумать и не ляпать первое, что на язык просится. Болтающаяся на его руке Алиса не мешала ему слушать и разговаривать. А остальные мужчины как бы не замечали её, и она внимательно и молча слушала, крепко держась обеими руками за кулак Эркина.

Из административного корпуса вышел, тоже окружённый людьми, тот высокий, которого Фёдор назвал председателем. Что это такое, Эркин не знал, но понял, что начальство, и решил попробовать подойти поближе, послушать. Фёдор и Грег пошли с ним. Чтобы опять не нарваться на изучающий взгляд, от которого так и тянуло на какую-нибудь выходку, вроде Андреевых, Эркин остановился, одёрнул на Алисе пальто — как это делала Женя — и подошёл после приятелей, держась за их спинами.

Близилось время обеда, и все эти беседующие группы сближались, сходясь к столовой. Седой рассказывал о правилах получения компенсации за дом, что Эркина мало интересовало, и он стал пробиваться к Жене, на её голос.

— Нет, питание очень хорошее, — говорила Женя. — Это не претензия, а пожелание. Хотелось бы фруктов. Только для детей хотя бы.

— Ну да… ну да… — загомонили остальные женщины. — Доктор сказал, фрукты давать… И мне то ж самое… Не встревай, всем говорили… А в город не выйдешь… Выйдешь, да дорого там очень… Вот если бы в киоск завезли… Да и страшно в городе-то… Ну да, а ну как… Мы же в понятиях, для пайков жирно будет… Ну да, и так вона молоко кажный день в пайке… Мы б купили хоть по яблочку…

— Игорь Александрович! — громко позвала одна из приехавших, круглолицая женщина в пальто, явно перешитом из шинели.

— Да, Валерия Леонидовна, — откликнулся Бурлаков, пробиваясь к ней. — Что-нибудь случилось?

— Игорь Александрович, как раз то, о чём и говорили, фрукты. — Валерия Леонидовна поправила волосы. — Ведь деньги у нас есть?

— Есть, — кивнул Бурлаков и стал объяснять людям, всё теснее толпящимся вокруг. — И деньги есть, и закупить возможно, но сегодня воскресенье. И завтра День Благодарения, праздник. Но я постараюсь что-то сделать. Сейчас обед, я свяжусь и попробую это уладить. А после обеда тогда… — он задумался, подбирая слово, — давайте устроим собрание. И там уже ответим на все ваши вопросы.

— На все? — спросил Фёдор.

Бурлаков нашёл его взглядом, улыбнулся.

— На все.

Фёдор хмыкнул и от дальнейших вопросов воздержался.

— Иван Алексеевич, — Бурлаков повернулся к коменданту, — подходящее помещение есть?

— Все в зал не поместятся, — спокойно ответил комендант.

— А семейных отдельно, и холостяков отдельно, — сразу предложил кто-то.

— И мелкоте там делать нечего… Поедут, куда старшие укажут… Им отдельного не надо… — поддержали его.

— Чего ещё?! — в один голос возмутились Сашка с Шуркой. — Мы сами по себе!

— Мы холостяки, — заявил Гошка, прозванный за свой малый рост Горошком.

В свои тринадцать он был чуть выше восьмилетнего, но жил самостоятельно и держался весьма независимо.

— А я семейный, — оттолкнул Горошка Петря. — Две девки малые на руках.

Дружный хохот, вызванный этими заявлениями, поднял над Сейлемскими казармами издавна гнездившихся здесь ворон. Рассмеялся и Бурлаков. Со смехом и шутками решили, что собраний будет всё-таки три. Одинокие, семейные и вся мелкота. Ну, те, кому ещё шестнадцати нет и сами по себе живут. Сразу после обеда и начнут. Холостяки, мелкота, а там и семейные со своими делами управятся. Ну да, и без детворы, чтоб писку лишнего не было.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});