Ленин. Спаситель и создатель - Сергей Кремлев

Можно представить себе сотню-другую «белых» офицеров, которые явились на перерегистрацию в таинственный «город», под которым Виктор Давидович имеет в виду, скорее всего, Симферополь (а может – Севастополь?).

Но трудно себе представить, что расстрел первой же сотни офицеров и даже просто заключение их под арест, не стали бы известны остальным «тысячам»… (Хотя откуда после эвакуации Крыма в нём можно было найти несколько тысяч врангелевских офицеров, знают, пожалуй, лишь в редакции антиисторического журнала «Вопросы истории»). Так или иначе, после того как сведения об арестах и расстрелах (не говоря уже о слухах!) достигли бы ушей этих мифических «тысяч», только откровенный дурак пошёл бы на «перерегистрацию», не так ли? И чтобы понять это, не надо рыться в архивах – достаточно логики… Во всяком случае никаких «12 тысяч» расстрелянных, отысканных Войтиковым у Тополянского, ни на с. 101, ни на других страницах статьи 1993 года нет!

Вот так это нынче и делается – не «в Одессе, на Малой Арнаутской», а в Москве…

1) Вначале – полная «тонких» намёков на то, чего не ведает никто, «академическая» публикация 1993 года…

2) Через двадцать (!) лет – лживая ссылка на «академическую» публикацию 1993 года в другой «академической» публикации, и – всё…

3) «Исторический факт» сляпан, и «исследователи истории» типа Н. Старикова или политиканы типа В. Жириновского имеют «все основания» писать и вещать о «зверствах большевиков» и «садисте» Ленине, распорядившемся загубить тысячи молодых юнкерских жизней…

А на самом-то деле…

А на самом деле сын академика В. И. Вернадского – Георгий Вернадский, эмигрировавший в США, 27 мая 1955 года записал со слов сестры Веры следующее:

«В Симферополе осталось много офицеров Врангелевской армии, не поспевших на посадку на пароходы в Севастополь. Отец распорядился немедленно выдать им (по словам сестры их было около 200 [двухсот! – С.К.] человек) свидетельства, что они студенты Таврического университета – и этим спас их»…

Дочь Вернадского вспоминала, что по городу поползли слухи, и «как только пришли большевики», на квартиру родителей пришёл чекист. Он заявил, что ему известно, что «выданы были студенческие свидетельства офицерам», потребовал списка «студентов» и угрожал в противном случае расстрелом.

Самого Вернадского дома не было, так что чекист говорил с его женой в присутствии дочери. Всегда «выдержанная, мягкая и вежливая» (с прислугой и ровней себе, надо полагать) мадам Вернадская с лицом, покрывшимся красными пятнами, стала топать ногами и орать (на «хама» можно): «Вон!»… После чего «кровожадный» чекист, потоптавшись, «так и ушёл»…[1107]

1920 год стал последним активным годом войны затеянной старым миром против новой России. В 1920 году с «шахматной доски» этой войны, которую лишь условно можно назвать «гражданской», были убраны три крупные фигуры: адмирала Колчака, «белого» генерала Деникина и «чёрного барона» Врангеля.

С 1921 года война постепенно перемещалась на далёкие окраины…

Ещё когда был силён Деникин – 19 февраля 1920 года, Ленин писал Троцкому, относительно идеи «буфера» между Советской Россией и интервентами на Востоке:

«Надо бешено изругать противников буферного государства, … погрозить им партийным судом и потребовать, чтобы все в Сибири осуществили лозунг: „ни шагу на восток далее, все силы напрячь для ускоренного движения войск и паровозов на запад в Россию“. Мы окажемся идиотами, если дадим себя увлечь глупым движением в глубь Сибири, а в это время Деникин оживёт и поляки ударят. Это будет преступление»[1108].

К концу 1920 года многое прояснилось… Поляки-таки ударили, но в итоге просчитались. Деникин «ожил» во Врангеле, и во Врангеле же окончательно «почил». А ещё до этого – 6 апреля 1920 года, был образован временный «буфер» – Дальневосточная республика (ДВР).

Пойти на это пришлось потому, что на всё сил пока не хватало, угрозы с Запада были опаснее. И ещё почти два года Дальний Восток будет оккупирован японцами. Они, придя в Россию как завоеватели первыми, ушли из неё последними – о чём забывать нам нельзя, ибо они-то помнят.

Временно отпало от России Закавказье…

Шли бои в Туркестане…

Но всё это не заслоняло очевидного факта: на первый план постепенно выходили мирные заботы… И чем более укреплялась Советская власть, тем сложнее было выделять в деятельности Ленина те или иные главные направления и интересы – теперь главным оказывалось всё, а точнее – ничего не было мелочью. Его задачи и функции постоянно усложнялись и видоизменялись, и, начав день с заседания Совнаркома по хозяйственным вопросам, он мог закончить его у прямого провода, разговаривая с фронтами.

Вот краткая «фотография рабочего дня» Ленина 2 февраля 1921 года: 1) председательствует на седьмом заседании Экономической комиссии СНК; 2) участвует в заседании Политбюро ЦК РКП(б), где обсуждаются вопросы Наркомпроса, о помощи пострадавшим от неурожая, о продовольственных и воинских перевозках с Кавказа, о положении в Сибири, о промысловой кооперации и т д.; 3) пишет письма директору Института Маркса и Энгельса Рязанову и заместителю председателя Малого Совнаркома Гойхбаргу; 4) беседует с уполномоченным Наркомзема по Сибири и членом Сибирского ревкома Соколовым и затем – с председателем ГОЭЛРО Кржижиновским; 5) знакомится с замечаниями инженера-электрика Козьмина на план ГОЭЛРО и через секретаря СНК Горбунова поручает Козьмину сделать доклад в ГОЭЛРО об использовании энергии ветра для электрификации деревень; 6) дважды председательствует на заседании комиссии по реорганизации Наркомата просвещения – Наркомпроса…

6 февраля он – кроме прочего, принимает начальника административной службы Самаро-Златоустовской железной дороги Преображенского, 7 февраля – председателя ВСНХ Рыкова и беседует с заведующим библиотечной секцией Московского отдела народного образования…

Менялся ли он, встав во главе страны, в рисунке поведения, во взглядах?

Конечно же, менялся.

Он становился осмотрительнее, многограннее, опытнее… И могло ли быть иначе? Теперь он был не лидером небольшой гонимой партии, а руководителем огромной страны, вождём многомиллионных масс. Несравнимы были и масштаб, и возможности… Иными были и мера ответственности, и многообразие сфер деятельности, и возникающие ситуации…

Ещё осенью 1917 года он настаивал на отмене тайной дипломатии – в чём был, опять-таки, прав уже потому, что тогда надо было отряхнуть прах старой царской дипломатии. Но, оказалось, что и пролетарскому государству без дипломатии – пусть и новой, не обойтись. И 9 мая 1921 года Ленин пишет полпреду и торгпреду в Великобритании Леониду Красину:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});