Очерки по истории Вселенской Православной Церкви - Дворкин А.Л.

Римская провинция Африка, т.е. прибрежная полоса вокруг древнего финикийского города Карфагена, культурно и экономически связанная с Европой, была христианизирована во II в. Первое свидетельство о христианстве в Африке – латинские акты мучеников в Нумидии, датируемые 180 г. Очевидно, что христианство пришло туда намного раньше. В 200 г. Тертуллиан свидетельствует о глубокой христианизации всего региона. В его трудах мы находим ссылки на церкви в Африке Проконсуларис (Северный Тунис), в Бизацене (Южный Тунис), в Нумидии и Мавритании (Алжир). Именно ко времени Тертуллиана христианство в Африке было весьма распространено. Вновь вспомним его знаменитые слова: "Мы существуем только со вчерашнего дня, и, однако, мы наполнили все ваше: города, острова, крепости, муниципии, лагеря, трибы, курии, дворец, сенат, форум. Мы не оставили вам ничего кроме ваших храмов…"

Происхождение первых миссионеров нам неизвестно. Рим был ближе всего к Карфагену, и связи ранних африканских христиан со столицей были весьма активными, хотя и не всегда дружелюбными. Но Карфаген вел оживленную торговлю с Ближним Востоком, так что миссионеры вполне могли прибыть и оттуда.

В 200 г. многие африканские христиане были грекоязычными, причем они придерживались несколько других литургических обычаев, чем их латинские братья. Весьма вероятно, что именно в Африке были созданы первые переводы Евангелия на латинский язык. Скорее всего, для этих переводов использовалась простонародная (вульгарная) латынь. По всей видимости, переводилась Библия не за один раз, а кусками в разных местах, когда к этому вынуждали обстоятельства. Все эти переводы были собраны вместе к 400 г., когда появилась первая официально признанная латинская Библия. Ее официальный статус доказывается еще и тем, что Вульгата св. Иеронима (см. ниже) была встречена в штыки африканскими христианами.

О Церкви в Испании, кроме предполагаемого путешествия св. Павла, мы знаем лишь из ссылок св. Иринея и Тертуллиана. Св. Киприан упоминает церкви в главных городах провинции: Леон, Асторга, Мерида и Сарагосса. В начале IV в. из канонов собора в Эльвире мы узнаем о повсеместном распространении Церкви в Испании и о серьезных нравственных проблемах многих ее членов. Возглавлявший собор епископ Осий Кордубский позже сделался церковным советником Константина и одним из самых влиятельных богословов своего времени.

Даже сами христиане дивились скорости и широте распространения их веры. Но увеличение числа христиан неизбежно принесло в Церковь новые проблемы и соблазны.

XI. Монтанизм

XI. Монтанизм

Литература: Шмеман, Исторический путь; Chadwick; Walker; Болотов; Runciman, The Medieval Manichee.

1. Итак, Церковь освободилась от двух соблазнов: иудео-христианства, с одной стороны, и гностицизма – с другой. Теперь она была уже монолитной вселенской организацией, с точными границами, точным правилом веры, авторитетом, дисциплиной и финансовыми ресурсами. Она владела сетью богаделен, больниц, кладбищ, вела широкую благотворительную деятельность. В Африке на соборы съезжались по 300 епископов, Малая Азия была вся покрыта христианскими общинами.

Но увеличение числа христиан приводит к некоторому упадку, к понижению духовного уровня, к ухудшению нравственного состояния Церкви. Конечно, грехи и падения были в Церкви с самого начала. Но теперь меняется оценка этих грехов в христианском сознании. Для первохристианства Церковь виделась как общество святых, и святость была нормой ее жизни. Белая одежда крещения должна была быть сохранена на всю жизнь. Грех переживался как глубокая ненормальность, как мучительное противоречие. Ему не было места в Церкви – в обществе святых. Именно об этом пишет апостол Иоанн: "Мы знаем, что всякий, рожденный от Бога, не грешит" (1Ин.5:8).

Сознание того, что грех недостоин святых, сильно отличалось от нашего, современного сознания, воспринимающего святость как исключение. В ранней Церкви святость была мерой жизни каждого христианина, она была нормой церковности. Лишь в середине II в. вводится второе покаяние – возможность возвращения в Церковь отлученного от нее грешника, восстановление силы крещения, утерянной в отпадении.

Постепенно Церковь осознает себя как общество спасенных грешников. Да, в Церкви нет места греху, но она существует для грешников, поэтому развитие покаянной дисциплины, понижение требований было не падением Церкви и не изменой ее исконному идеалу, а исполнением ее вечного назначения – спасать и обновлять человека.

Однако многие христиане не выдерживают этого реализма Церкви. Ее врастание в самую гущу человеческой истории было для них самым большим искушением, оно казалось им изменой. Именно в этом искушении следует искать корни монтанизма.

2. Монтанизм был основан во второй половине II в. фригийцем Монтаном с двумя "пророчицами" Прискиллой и Максимиллой. Монтан отвергал иерархическую структуру Церкви и утверждал, что руководство в ней должно принадлежать особым вдохновенным пророкам ("харизматикам"). Основатель секты проповедовал в состоянии экстаза, выдавая откровения, исходящие от "Параклита" (Утешителя). Сама форма пророчеств была непривычна для многих христиан: Монтан проповедовал не в третьем лице, как библейские пророки, а в первом – как будто через него говорил Сам Святой Дух, используя уста пророка как инструмент.

Смысл монтанизма был таков: откровение продолжается, Второй Завет с Сыном еще не полный и не окончательный, лишь в последнем Богооткровении – в пришествии Святого Духа – завершается спасение. Новое пророчество, новое откровение, Третий Завет посланы Богом через Монтана и двух пророчиц. Монтан объявил себя воплощением Параклита. Любое противоречие Монтану, Прискилле или Максимилле объявлялось хулой на Святого Духа.

Монтанизм характеризовался напряженным эсхатологизмом. Его пафос был в непосредственной близости конца времен и страшного суда. Другой чертой монтанизма был миллениаризм: Господь после Своего пришествия будет править на земле в течение следующих 1000 лет. Монтанисты придерживались самых ригористических нравственных норм: от своих последователей они требовали строгого аскетизма, отказа от брака, от употребления мясного и активного стремления к вольному мученичеству, ибо конец должен скоро наступить. Местный патриотизм Монтана и его пророчиц проявился в их проповеди о нисшествии Небесного Иерусалима на землю во Фригии [3].

Отвержение монтанизма далось Церкви с трудом. Осужденный почти сразу на месте своего возникновения во Фригии, он разделил церкви в Малой Азии: некоторые из них считали новое пророчество божественным, другие – диавольским. В конце концов сторона, не принявшая монтанизм, победила, но за победу пришлось заплатить дорогой ценой. Например, в Фиатире вся церковь оставалась монтанистской более ста лет. В Риме и в Африке монтанизм был принят даже отчасти восторженно. Трудность борьбы усугублялась жертвенностью и верой монтанистов, которые зачастую превосходили проявления веры членов Церкви или, во всяком случае, внешне были куда более эффектны. Потребовалось много времени, чтобы понять сектантскую сущность монтанизма. Даже св. Ириней первоначально колебался; колебался и Рим. К монтанизму примкнул знаменитый Тертуллиан – один из величайших богословов ранней Церкви. Основанная им монтанистская община просуществовала почти до VI века под именем тертуллианитов.

Православный ответ на монтанизм был сформулирован св. Ипполитом Римским. Как отмечает св. Ипполит, самым слабым звеном монтанизма было то, что он вносил разделения в среду верующих. Стремление к сверхъестественным дарам само по себе неплохо, считал св. Ипполит, но главное чудо – это обращение души к Богу. Следовательно, каждый верующий обладает дарами Духа: все сверхъестественное содержится в обычном служении Слова и Таинства, а не в иррациональных экстатических истериках, которые приводят лишь к гордыне и взаимным осуждениям.

"Победа Церкви над монтанизмом исторически – одна из величайших ее побед. Она была одержана в тот момент, когда перед Церковью стоял роковой вопрос: остаться кучкой "совершенных", отгородиться от всего, не способного это совершенство вынести, или же, не меняя ничего в последнем своем идеале, принять в себя "массу", вступить на путь медленного ее воспитания? Остаться вне мира, вне истории или же принять ее, как свое поле для тяжелого труда?" (протопр. Александр Шмеман). Стоит только добавить, что искушение это возникало перед Церковью много раз в течение всей ее истории. И всякий раз Церковь побеждала его, хотя и теряя при этом кучки "совершенных", готовых канонизировать самих себя еще при жизни.

Как реакция на монтанизм, Церковь приняла ряд важных решений. Как мы уже отмечали выше, было осуждено провоцирование мученичества. Были осуждены попытки развоплотить историческую Церковь в Третьем Завете.