Зверобои залива Мелвилла - Петер Фрейхен

С ними было двое маленьких детей, и Квидлугток взял с собой старую женщину Семигак. Она занималась почетным делом - выжевывала кожу птиц на рубахи для всех жителей поселка. На таких старух всегда большой спрос, так как у них не осталось зубов и они не могут прокусить тонкую кожицу птиц. С кожей люрика22, что идет на детские рубашки, надо обращаться особенно осторожно. А старухам это не доставляет никаких неудобств, их почти не надо кормить, когда они жуют кожу, потому что они сыты жиром птиц и теми кусочками мяса, которые остаются на коже. Кроме того, старухи хорошо присматривают за детьми. Такое понятие, как заработная плата, в Гренландии не существует. Арналуак была очень довольна, что старая Семигак составляет ей компанию, когда муж уходит на охоту.

Я очень удивился, заметив что-то необычное в поведении Квидлугтока. Казалось, он все время чего-то опасается, и если бы я не знал его хорошо, то мог бы подумать, что он боится нас. Сначала я решил, что тому виной встреча с первым мужем его красавицы жены (адмирал Пири отдал ее Квидлугтоку, пока Итукусук был в экспедиции с доктором Куком).

Я рассказал об этом случае китобоям; их очень взволновало то, что на их глазах происходит встреча главных героев драмы, действие которой происходило на Крайнем Севере. Оба мужа были слишком тактичны, чтобы вообще как-нибудь обмолвиться о давнем конфликте, но старая Семигак вовсе не хотела сидеть спокойно. Она готова была лопнуть от возбуждения и старалась подлить масла в огонь. Когда мужчины приветствовали друг друга обычными вежливыми речами, она сразу начала выть: "Случилось так, что старуха увидела прошлой ночью страшный сон; он предвещал странные события и теперь, кажется, они произойдут! В их жилище явился мужчина в сопровождении могущественных друзей, и он потребует обратно свою жену. Теперь доказано, что эта женщина обладает способностью рожать мальчиков, и почти наверняка сегодня ночью в долине будет единоборство!"

Эти недвусмысленные намеки оба эскимоса оставили без внимания. Но Арналуак, казалось, была весьма польщена и очень довольна, что, возможно, произойдет битва между ее возлюбленными. Она вела себя так, словно все происходящее ее не касается и любовалась видом, который открывался перед ней, как будто она никогда раньше не видела этот фиорд, забитый льдами.

Эскимосы, естественно, были очень насторожены, а Рокуэлл Симон, который не понимал серьезности положения, показал пальцем на Арналуак и сказал несколько слов китобоям. Арналуак восприняла это как признак того, что она стала центром всеобщего внимания. Ей очень хотелось последовать примеру Семигак и ускорить события.

- Очень неприлично быть единственной женщиной среди многих мужчин, сказала она с притворным смущением. Однако было видно, что ее это вполне устраивает. Она бросила взгляд на двух своих мужей и сказала разочарованно: - Но мужчины слишком заняты и никто не хочет обращать внимания на жалкую женщину; это вполне понятно - ведь она так мало привлекательна и, к сожалению, она одна в этом стойбище.

Потом она обратилась к Семигак:

- Великим мужьям нужно о многом поговорить, и они не замечают, есть ли здесь женщины или нет. Настало время нам уйти.

Конечно, ее очень задело, что никто не реагировал на ее слова, рассчитанные на то, чтобы вызвать действие. Она отвернулась, помедлила еще немного, а потом пошла к палатке и скрылась в ней; старая карга Семигак последовала за ней, бормоча себе под нос, как следовало бы поступить в такой роковой момент. У Семигак за плечами был опыт долгой жизни, прошедшей не без любовных сражений и бурных столкновений.

В тишине, которая наступила после этой драматической сцены, я сделал попытку разрядить обстановку и стал рассказывать Квидлугтоку о судьбе китобоев и о предстоящем нам долгом путешествии на остров Тома. Квидлугток был опытным путешественником, участвовал в больших экспедициях Пири и тогда научился немного говорить по-английски. Он сказал, что ему очень бы хотелось присоединиться к нам и отправиться на остров Тома, но его семья не может без него обойтись; приходится добывать пищу, ведь они живут одни, и он не может их оставить. Квидлугток попросил нас переночевать у него и не уезжать до прилива на следующий день. Он недавно вернулся с мыса Йорк через глетчер и считал, что мы, вероятно, сумеем добраться до острова Тома, так как трещины во льдах еще не успеют замерзнуть.

Мы закончили обильную трапезу, которой нас угостил хозяин, но пока не заметили никаких намеков на предстоящую борьбу между двумя эскимосами. Поэтому китобои спросили меня, нельзя ли им переночевать в палатке, чтобы еще раз хорошенько отоспаться в нормальных условиях. Но ясно, что основной притягательной силой была Арналуак, а следовательно, на мир и покой рассчитывать не приходилось; поэтому я сказал Биллу Раса, что он может забрать с собой китобоев и устраиваться на ночлег в лодке. А если им станет скучно, то они могут пригласить Семигак, она с радостью составит им компанию. Однако такое предложение отнюдь их не вдохновило. Они надулись и отправились в лодку, оставив меня с эскимосами.

С их уходом Квидлугток стал как будто спокойнее, а мои два эскимоса шепнули мне, что хотят остаться и посмотреть, не произойдет ли чего-нибудь между двумя мужчинами. Я решил попытать счастья в качестве миротворца.

- Кажется, у меня болят уши, - сказал я Квидлугтоку. - У меня в ушах все еще звучат неразумные речи этой старой бабы!

Квидлугток быстро взглянул на Итукусука, но промолчал. Меквусак и Квангак изнывали от любопытства, но делали вид, что заняты совсем другими вещами. Наконец, Итукусук нарушил молчание; по всему было видно, что он на что-то решился:

- Настало время, когда мы дивимся тебе, Питa. Твои уши все еще болят. Может быть, голова твоя имеет способность долго помнить? Даже если другие и поняли пустую болтовню старой женщины, эти слова давно уже надо забыть.

Снова честный Итукусук предпочел мир. Он дал понять, что вовсе не собирается драться из-за Арналуак, и мы все можем пребывать в мире. Я высказал свое удивление по поводу того, что Квидлугток выбрал такое уединенное место. Но в этом проявился присущий ему ум, добавил я, он живет один и тем самым не лишает своих соседей добычи. О нем идет слава как о таком великом охотнике, который уничтожает все, что попадется ему на пути, сказал я, желая доставить ему удовольствие этой лестью.

Квидлугтоку, вероятно, не понравились мои слова, он смотрел на меня, как бы пытаясь узнать, нет ли тут скрытого смысла. Он пробормотал, что предпочитает собственное общество. В его поведении по-прежнему было что-то неестественное, когда мы направились в палатку, чтобы взглянуть на его детей. Арналуак с нетерпением ждала внутри - будет ли единоборство? Итукусук мирно играл с двумя мальчиками, которые вполне могли быть его детьми, если бы он не поехал с доктором Куком.

Семигак была страшно разочарована. Давно-давно мужчины сражались из-за нее; теперь она должна довольствоваться лишь тем, чтобы смотреть, как другие женщины удостаиваются такой чести. Но ей доставляло удовольствие давать добрые советы и рассказывать о своих прежних успехах. У нее было четыре мужа, не считая многочисленных временных спутников, и старуха всегда уверяла, что ее красота была причиной многих столкновений в стойбище. Она скалила свой беззубый рот, рассказывая о бесчисленных побоях, которые доставались ей от мужей за ее измены.

Теперь, конечно, она стара, продолжала Семигак, но в молодости была сильной женщиной, ведь красота умножает силу! Бедные женщины, которые не пользуются вниманием великих охотников! Так как они некрасивы, то к старости делаются слабыми и достойными сожаления, объяснила нам Семигак. Но они тогда рано не умирают, так как смерть не хочет их взять.

Мы оставили циничную старуху, дав ей возможность предаваться воспоминаниям, а сами расположились на отдых перед палаткой и скоро заснули.

* * *

Квидлугток оказался прав, на следующее утро ледовая обстановка изменилась к лучшему. Чтобы обозреть местность, Квангак забрался на гору Насиссорфик, возвышающуюся над стойбищем. Спустившись вниз, он сказал, что открытая вода или по крайней мере подходящие протоки есть на всем пути вдоль берега до самого мыса Йорк. Мы распрощались с нашим хозяином Квидлугтоком, с женщинами и отправились. Прилив уже начался.

Квидлугток все время нервничал, и я заметил, что пока мы были на суше, он ни на минуту не выпускал из рук ружья и не успокоился, пока мы все не погрузились в лодку. Я очень удивился - неужели он все еще боится Итукусука, даже после тех слов, которые тот произнес вчера вечером. Только спустя много месяцев я выяснил истинную причину его странного поведения объяснение оказалось значительно более трагичным, чем то, которое тогда пришло мне в голову.

* * *

Квидлугток пользовался огромным доверием адмирала Пири, так как эскимос обладал крайне нужными качествами: он был отличным путешественником, мог переносить самые тяжелые лишения, говорил немного по-английски и был более приветлив и усерден, чем другие. Когда Пири делал последние приготовления к своей знаменитой экспедиции на Северный полюс, он решил отправить Квидлугтока вместе с профессором Россом Марвином. Им надо было продвинуться на север дальше других партий и последними повернуть назад; как и другие отряды, они должны были заложить продовольственный склад, которым Пири и его люди могли бы воспользоваться на обратном пути с полюса.