Временщики - Юрий Власов

"Уважаемый товарищ Власов!

Читаю и перечитываю твои статьи в газете "Советская Россия". Нравятся они мне правдивостью, смелостью. Но кое-что и недоумение вызывает. Опять эти набившие оскомину выражения "казарменный социализм", "командно-административная", "реки крови" и т.д.

Семьдесят лет прожил, но ни одного дня не жил в казарменном социализме, если не считать армейские казармы. А без командно-административной системы мы не выживем. Что с кровью - так она и тогда лилась, льётся и теперь.

Возрождается КПСС? Я в партию вступил в 1945-м, а вышел из неё в 1970 г. Только вступал я в ВКП(б).

А тогда партия была другой. И разлагаться она начала не в 60-70 гг., а в послевоенные годы... Не плюйте на историю. Живите для народа. Добейтесь того, чтобы президента, если такая должность сохранится, народ приветствовал бы, любил бы, верил бы ему, как в своё время верил своему вождю.

Я сталинист, как сейчас таких называют. Но я им не был обласкан. Я простой рабочий (был) - пенсионер. Не нажил капиталов. 70 лет прожил, но не смог приобрести приличной одежды. С августа 1942-го по май 1943-го (два месяца в госпитале) - беспрерывные бои, в мае новое ранение, десять месяцев в госпитале. С апреля 1944 г. снова в армии. Крови пролито много. Вшей покормил вдоволь - но ни одной награды.

...г-н Чубайс на всю страну утверждает: "Пусть выживет сильнейший!"

Этот волчий закон хорош для шахтёров (тогда они раскольнически шли на сговоры с правительством Ельцина. - Ю.В.) и предпринимателей всех мастей, но не для врачей, учителей, пенсионеров и вообще всех остальных, в т.ч. и армии.

Г-ну Шумейко как-то сказали, что раньше цены были очень низкие, на что он ответил, что и зарплаты были символические.

Докладываю: в 1941-м, перед войной, я, 17-летний рабочий на заводе, получал сначала 450 руб., потом 650 руб.

На базаре картошка была 3 руб. (мера: 16 кг), мясо было 3 руб. кг. Подсчитай, что чего и сколько я мог купить на эти деньги.

Плохо было с промтоварами. Это было.

Но я был сыт. Я не думал о том, что буду кушать завтра. И дети мои почти даром посещали д/сады, были в п/лагерях, даже на черноморском побережье.

Попробуй сейчас!

Т.Власов! Написал тебе просто так, от души. Накипело, а поделиться не с кем. Извините за почерк. Руки больные. Прошу прощения за текст.

Даёшь новые интересные публикации, только без "тирании" в прошлом.

г.Волгоград. ШешинН.И"*.

* Письмо Н. И. Шешина не первое и не последнее. В 90-е годы я получил тысячи и тысячи писем и телеграмм. Ещё столько же не дошло... по умыслу властей, разумеется...

Нравится нам или нет, но смерть Сталина убедительно показала любовь народа к нему, а последующие десятилетия лишь подтвердили сей факт с неизменностью. У народа своё понимание руководителя. Оно в корне расходится с пониманием интеллигента, и тем более прозападно настроенного. Народ определяет своё отношение от буден жизни: справедливости труда, забот, надёжности существования, наименьшего произвола властей, невозможности жировать преступникам и махинаторам от власти и ворам, то есть всей тяготы жизни.

По смерти Сталина к мечу жадно и нетерпеливо потянулось сразу несколько рук, рукоять ухватила рука не национального вождя. Да и откуда ей было взяться там... национальной?..

Грозная тень вождя с недоумением взирает на нас из прошлого. Тот ли это народ, с которым он возродил великую дежаву, сломал хребет гитлеровской Германии, выстоял перед "атомным" шантажом заросшей салом Америки?..

Неужели вся история людей - это только метания из одной крайности устройства жизни в другую?

ГЛАВА IV

2 ноября 1917 года (по старому стилю) бывший военный министр Александр Иванович Верховский напечатал письмо в горьковской "Новой Жизни", которая тогда прочно и надолго заняла противоленинскую сторону:

"Я глубоко возмущен тем, что меня, не спросив, включили в список министров (Совет Народных Комиссаров. - Ю.В.). Ни в какие соглашения с большевиками я не пойду, так как люди эти, всё обещая, ничего не дадут. Вместо мира междоусобная война, вместо хлеба - голод, вместо свободы - грабежи, анархия и убийства.

Мир может дать только правительство, признанное всей страной. Крестьяне, юг, казачество соглашения с большевиками не признают.

Я боролся за активную политику мира, но никогда не пойду вместе с людьми, у которых руки в крови от предательского убийства.

Мы должны спасти страну от анархии. Нужно бороться за порядок, а большевики ничего, кроме позора, не дают".

Это была и позиция генерала Духонина.

Верховский сразу же после обнародования письма рванул в Ставку. 4 ноября он уже в Могилеве вместе с В. М. Черновым - вожаком разношерстной партии эсеров, и видными эсерами Шохерманом и Фейтом. Все они выступили на заседании Общеармейского комитета у Перекрёстова. Материальную силу новой власти пытались сломать словоговорением. Россия продолжала захлебываться словами.

Из Бюллетеня No 16 от 12 ноября 1917 года, выпущенного Общеармейским комитетом при Ставке:

"Вчера утром в Ставке получено было сообщение, что назначенный Советом Народных Комиссаров на должность Верховного главнокомандующего прапорщик Крыленко решил выехать в течение дня через Псков и Двинск в Ставку, лично завязав по дороге в Двинске мирные переговоры с немцами, для чего он распорядился приготовить пять офицеров, знающих немецкий язык.

Выехал прапорщик Крыленко из Петрограда в 16 час. 30 мин. и вечером прибыл в Псков..."

В субботу 18 ноября Ставку покинули иностранные военные представители генералы Бартер (Англия), Лавернь (Франция) и Ромей (Италия).

Генерал Духонин Ставку покинуть отказался, заявив, по воспоминаниям А. Дикгоф-Деренталя: "Совесть моя чиста! Я действовал всё время с демократией (различными войсковыми и гражданскими комитетами. - Ю.В.) и на благо родины. Я не могу бежать. Я не Керенский!.."

В ночь с 18-го на 19 ноября генерал Корнилов ушёл из быховского заточения под охраной верных текинцев. Тогда же власть в городе принял на себя Военно-Революционный Комитет под председательством Усанова.

19 ноября Могилёв покинули последние роты ударников (сплошь офицерские, сплошь настроенные монархически). Опоздай они - и быть большой драке.

С воцарением недели, в понедельник 20 ноября около одиннадцати утра к Ставке прошёл первый из прибывших петроградских отрядов - столичные солдаты запасного гвардейского полка. Через час на улицы города вступили и матросские отряды. Как пишет очевидец тех событий Лелевич, "в чёрных папахах, широких тёмных шинелях, с винтовками за плечами, они казались воплощённой мощью"*.

* Лелевич Г.С.87-90.

20 ноября Крыленко (1885-1938), партийная кличка - товарищ Абрам, издал приказ:

"Именем революции ко всем солдатам революционной армии и флота.

Товарищи! Сего числа я вступил в Могилев во главе революционных войск. Окруженная со всех сторон Ставка сдалась без боя..."

И далее из работы Лелевича:

"26 ноября в новой газете "Революционная Ставка" No1, появилось следующее сообщение:

"В 10 часов утра 20 ноября Верховный главнокомандующий Крыленко со своим личным штабом вступил в Могилёв. В помещении Военно-Революционного Комитета тов. Крыленко был встречен "Марсельезой" хора трубачей Георгиевского батальона и делегациями. После обмена приветствиями Главковерх отправился в Ставку, чины которой были подвергнуты накануне домашнему аресту... Накануне ночью генерал Корнилов... бежал из Быхова с четырьмя охранявшими его эскадронами текинцев... Со станции (могилёвской. - Ю.В.) было получено известие, что возбужденная толпа окружила вагон Главковерха, куда был приведён для обеспечения его личной безопасности генерал Духонин (для последующей расправы в Петрограде. Ю.В.)... Возбужденная группа матросов и солдат собралась около вагона и скоро многотысячная толпа... стала осаждать вагон... Генерал Духонин был вытащен разъярённой толпой и убит... Вечером чины штаба Ставки, арестованные домашним арестом в гостинице "Бристоль", были освобождены и вернулись к исполнению своих обязанностей... Начальники отделов Ставки и весь её состав были представлены новому Главковерху. Они единодушно обещали работать на пользу армии..."*

* Лелевич Г. Там же. С.87-90.

Отголоски ураганных событий. Книжные прочерки вместо живых людей. Тени бурного движения в буквах и строках...

А ведь это были живые люди, каждый одержимый своей идеей и страстью. По-настощему мы и не знаем их. Мораль того времени и события со всем множеством сложнейших обстоятельств поняты и знакомы нам лишь отчасти. Теперь из своего "далёко" мы самоуверенно судим их (я не исключаю и себя).

Из воспоминаний уполномоченного ДПТУ Западных железных дорог Евгения Прокопца:

"В дни, предшествовавшие вступлению советских отрядов в Могилёв, могилёвцы бегали справляться о новостях на вокзал (телеграфное агенство перестало работать, онемели и газеты. - Ю.В.). С такой целью пришёл я на вокзал под вечер 20 ноября 1917 года - в день вступления войск тов. Крыленко.