Копье Судьбы - Валерий Игоревич Иванов

вскрикнула Даша, почувствовав его руки у себя на животе, но он не слушал, круговыми движениям размассировал ей пресс с нежной прослоечкой жира, внутренние стороны бедер и твердые ляжки, задев пару раз волосистость паха.

– Грудь сама разотри, – сказал Сергей. – Я тебя стесняюсь…

– Ой, можно подумать… – томительно усмехнулась раскрасневшаяся Даша. – Кожу мне содрал, медведь. Горит все…

Ей припомнился, каким был ее девичий идеал – мускулистый мачо с голубыми, как лед, глазами. Смешно. Мачо при боестолкновении в лесу тут же бы обосрался. Чтобы выживать в горах, требовалось стать Гуськовым с его звериным норовом. «Вот я была дурой, весело подумала Даша, вот же он, мой реальный мужчина!»

У Сергея зуб на зуб не попадал от холода, он стал к Даше спиной, стянул с себя и выкрутил трусы. Замер от прикосновения к спине ее холодных ладошек.

– Не оборачивайся, постой так, – сказала Даша, растирая его – неумело, но заботливо. На правой его ягодице лиловело родимое пятно. На локтях, бедрах и сзади на шее шелушились папулы серебристого цвета.

– Сереж, что это у тебя?

– Где? – оглянулся он. – А, это… бляшки псориазные, не бойся, они не заразные… Они у меня с детства… я читал, что псориаз – кармическое заболевание, передающееся из прошлой жизни, если человек сгорел в пожаре. Пока все совпадает.

Даша прижалась к нему, расплющив упругость грудей о его лопатки. Всей спиной почувствовал он, как прильнула к нему горячая женщина, и стоял так, сконфуженный, умиленный… и… возбужденный… лучше бы она спереди его не видела!

И вдруг услышал всхлипы.

– Ты чего, Даш?

– У тебя родимое пятно оттого, что тебя здесь резали… – она плакала ему между лопаток. – Не поворачивайся, пожалуйста, иначе я не смогу рассказать. Это такой ужас! Короче, дед рассказывал, что они с одним товарищем во время войны… съели сожженного немцами партизана. Вырезали мясо у него с… ну, вот отсюда, – Даша провела пальцем по контуру родимого пятна на ягодице. – Вот, значит, почему мы встретились! Вот зачем поехали на этот проклятый Голый шпиль. Вот почему он Голый. Все мы тут голые перед Богом!

Он обернулся. Мужские и женские глаза – болотно-карие и сердоликовые – смотрели друг в друга, наливаясь соленой резью. Веяние иных миров слилось с чувством, которому нет названия, которое влечет и кидает в объятия, заставляет обнимать, согревать, растирать, выносить из пожара, вытягивать из пропастей.

Трясущиеся губы вылепили вибро-поцелуй.

– Мой дед тебя съел, – шепнула Даша, – теперь ты дд-до-должен съесть его, да? Чтобы-бы-бы-было поровну?

– Он очень старый?

– Кто?

– Твой дед.

– Дед? Да, он сильно просроченный, ха-ха…

Третий поцелуй вызвал горный обвал! Над головами чудовищно затрещало – нависшие корни в черных комлях грязи зашевелились и поползли живыми щупальцами.

Даша пронзительно завизжала. Сергей выпихнул ее наружу и вовремя: кедр с треском накренился и рухнул.

Скворцов сграбастал одежду, засунул в рюкзак, вынул цепь, надел Даше на талию, соединяясь, чтобы потоп не разлучил их.

Потоки с гор нарастали скачкообразно, приливами превращаясь в водопады. Дашу понесло. Сергей бросился вплавь по грязевой реке, догнал ее, схватил за скользкие руки, цепью втащил на каменный дуб. Их омывало, срывало, норовило поволочь. Он взобрался повыше в развилку, подтянул Дашу на скользкий «насест».

Под ногами бурлило горное наводнение. Изломанной аркой промелькнула молния, за ней наискосок еще одна, потом кустом ударило, фонтаном, фейерверком… спустя долгие секунды над горами сотрясся удар грома и покатился по небу, тяжелый и гулкий, как гантеля по потолку у соседей сверху.

Во время небывалой грозы в Крыму молнией были убиты три человека на автобусной остановке в селе Красногвардейское. В Евпатории ночная гроза над морем устроила двухчасовоую феерию, которую горожане назвали потом «Фестивалем молний». Но застигнутым бурей в горах путникам было не до любования красотами бушующей стихии, они боролись за выживание.

«НЕ ПОЛОЖЕННОГО ТЕБЕ НЕ НОСИ И НЕ ПРИМЕРЯЙ ДАЖЕ!»

Крым, Симферополь

Владелец антикварного магазина «Раритет» Константин Иванович Лопушанский, высокий, костлявый мужчина, на вытянутой руке рассматривал серебряный перстень «Мертвая голова». Такие перстни носили офицеры элитных частей СС, но этот был украшен черепом, в глазницах которого поблескивали бриллианты!

На вопрос, «откуда оно у вас», «красна девица» с кислотно алыми волосами, одетая в изорванную одежду и заметно обгоревшая на солнце, пробормотала что-то про дедушкино наследство.

– Угу… – сказал Лопушанский, – дедушка у вас был генералом СС…

– Что?

– Ничего, это я так. Подождите минуту, – Константин Иванович направился в подсобное помещение.

– Куда вы? – девушка кинулась следом.

– Да что вы так испугались? Отмою я ваше колечко, и оценим.

– Я должна присутствовать.

– Ради бога. Проходите, вот сюда…

Узкий коридорчик вел в маленький кабинет. Антиквар опустил перстень в стакан со спиртом, взболтал, затем вынул кольцо пинцетом, выложил на салфетку, надвинул лупу на штативе и включил настольную лампу.

Через увеличительное стекло оскалился серебряный череп. В глазницах блестели бриллианты чистой воды, по ободу изгибалась руна HAGAL, символизирующая Рыбу и являющаяся греческой монограммой Христа – IESOUS XRISTOS. Рыба, по-гречески ixtios, «I» при пересечении с «X» образует священную руну, означающую соединенных мужчину и женщину, два первоначала Вселенной.

Клиентке не терпелось получить деньги и уйти.

– Сколько оно может стоить? – спросила она, ерзая в кресле.

Лопушанский оторвался от изучения раритета.

– Это от вас пахнет дымом? – спросил он, принюхиваясь.

– Была на шашлыках, и что?

– И там нашли эсэсовское кольцо?

– Вы покупаете его или нет?

– Скажите честно, вы занимаетесь черным копательством?

– Нет! – резко отозвалась девушка. – Я не копала!

– Откуда же у вас земля под ногтями? – нумизмат доверительно понизил голос. – Не надо меня бояться, я давно работаю с вашим братом-копателем. Если мы сойдемся в цене, обещаю никому не рассказывать о вашей незаконной деятельности. Я дам вам хорошую цену.

– Сколько?

– Сто долларов США.

Девушка неприятно удивилась.

– Кольцо должно стоить гораздо дороже. Разве это не бриллианты?

– Да, это бриллианты, но ограненные розой, а «розетки» нынче составляют всего 20 % от стоимости правильно обработанных камней. Ну, а про серебро я вообще молчу, куплю как лом.

– Нет, – сказала она, вставая. – Сто долларов нас не устраивают. Верните мне кольцо.

Лицо антиквара закостенело.

– Сейчас я позвоню кое-куда, – пообещал он многозначительно, – и за вами приедут мужчины в форменных фуражках. Выбирайте, сто долларов или уголовное дело?

Девушка попыталась выхватить у него кольцо, но Константин Иванович прихлопнул ее руку к столу и взял хрупкую кисть на изворот.

– Тих-тих-тихо…

Черная копательница шипела от боли.

– Вы что творите! Как вы смеете! Я гражданка России!

Затрещал скотч, обматывая сведенные за спиной руки по запястьям.

Связав пленницу,