Дети иного мира - Ярослав Васильев

– Извините… Я… я много читал о вашей культуре. Вы куда гуманнее нашего мира…вы… как идея о ценности жизни может сочетаться вот с этим?! Ладно, солдаты, они выполняют приказ. Ваш приказ. А как можете вы?..

– Если вы думаете, что меня потом будут мучить кошмары, – равнодушно ответил генерал, – то глубоко ошибаетесь. Никто воинов Леса жечь наши деревни и поля не звал, даже повода не было. И чтобы подобное не повторилось впредь, они должны уяснить – цена за каждую попытку будет во много раз дороже выгоды. Я потому и командую акцией возмездия, что в прошлой жизни имел по этой части хороший опыт. И жестокость наших действий строго дозирована, не больше – но и не меньше. Сейчас я проявил максимум возможной гуманности, ни зажигательными, ни специально по улицам стрельба не ведётся. Обстрел скоро прекратится, и я ещё раз предложу покинуть город. Но когда они откажутся второй раз, отдать приказ сравнять Аннер с землёй рука у меня не дрогнет. И то, что обороной той самой фермы командовал мой младший брат, тут не причём, – голос оставался неизменным, но на словах о погибшем лейтенанте Свиридове во взгляде генерала промелькнула что-то настолько жуткое и радостное, что Манус вздрогнул: командир врал. А вся тирада – просто желание выговориться, сделать вид, мол, месть роли не играет… адмирал Рот умел подбирать исполнителей.

Предсказания генерала не оправдались, город попросил о сдаче даже раньше, чем успели отдать приказ орудиям на время смолкнуть. Ответ последовал незамедлительно: у жителей есть те же четыре часа, чтобы забрать своих раненых и покинуть улицы. После этого город сожгут. Манус никогда не был силён в ментальной магии, но привкус ужаса и страха чуял даже из лагеря – то, что жителей не грабили, не насиловали покорных воле победителя пленниц, пугало намного сильнее самой разнузданной кровавой вакханалии. Какое-то время ушедшие ждали в нескольких километрах от Аннера. Магией разрушать целый город слишком накладно, проще жителей заставить разломать его своими руками – и если такого не сделали, можно надеяться вернуться в свои дома, когда завоеватели уйдут. Постройки гвенъя изрядно отличаются от человеческих, и даже пожар уничтожит лишь крыши и перекрытия, оставив нетронутыми стены… напалм сумел заставить гореть даже творение хозяев Леса. Чудовищный факел был виден на много километров, и посланная утром разведка обнаружила лишь брошенное в панике место ночёвки бывших обитателей Аннера.

Земляне ждали возле пепелища целых пять дней, хотя вонь от пожарища и раздражала – нужно было дать командованию гвенъя время подтянуть войска для разгрома врага. Генерал Свиридов строил расчёты на том, что возможности вторгшегося неприятеля правители Великого леса знают пока плохо, во многом ошибочно. Следовательно, есть хорошие шансы уничтожить солидный отряд «в поле». Вместе со стремительным падением Аннера – день вместо многонедельной осады и штурма, это даст нужный деморализующий эффект. Второй причиной задержки были обитатели погибшего города, из тех, кого бросили умирать, и кому нужна была помощь: таких, оставленных в Аннере и окрестностях, нашлось больше пяти сотен. Растерянных, вдвойне напуганных странным поведением пришельцев. Ведь то, что завоеватель будет лечить и кормить жителя покорённой страны, в головах не укладывалось. Когда их оставят, не обратив в рабов и даже выдав небольшую компенсацию за потерянное «по вине лорда Алмазного Полоза» имущество – те же изделия из алюминия, дешёвые среди землян высоко ценились в остальном мире – рассказы аннерцев только добавят хаоса и непонимания.

К удивлению и генерала, и остальных землян, в последний день больше полусотни бывших обитателей города начали умолять взять их с собой. Причем большую часть просителей составляли девушки и молодые женщины. Свиридов поначалу отказался – в своих людях он, конечно, был уверен, солдаты ничего «лишнего» себе не позволят… но зачем оставлять у себя потенциальных шпионов, а то и мстителей? Неожиданно в защиту вступился Манус.

– Им некуда больше идти. Я читал, у вас в одном из государств была такая каста – парии. Здесь что-то похожее. Древний обычай «виновного рода», когда за проступок одного вся семья, а часто и родственники становятся изгоями. Агенор рассказывал, что этот дикий обычай почти исчез, но во владениях Алмазного Полоза он процветает. И если мужчины ещё могут уехать в другую страну, добиться чего-то в людских королевствах, то женщинам эта дорога закрыта. Их удел – самая тяжёлая работа, на которую больше никто не соглашается. Или публичный дом. Разве что сбежать дорогой игрушкой к какому-нибудь правителю из людей, но, считайте, это та же проституция – такой путь изберут немногие. Они даже готовы принести клятву верности на крови. А это означает, что они умрут, если вы просто поверите их в измену.

– Хорошо, – Свиридов думал недолго. – С понятием гражданства этот мир уже познакомился, пусть теперь узнает, что такое политическое убежище и статус беженца. Манус, отвечаете лично, чтобы не было никаких эксцессов.

– Так точно!

Впрочем, через несколько дней настойчивости Мануса генерал даже порадовался. С одной стороны, солдаты были по большей части молодые парни, перед девушками они «распушали хвост», подтягивались. С другой – беженцы взяли на себя немалую часть хозяйственных дел, а каждый боеспособный солдат был на счету. Но главное, что несколько мужчин и женщин, до того как оказаться среди изгоев, немало путешествовали – и потому могли указать не только отсутствовавшие на старых картах Агенора дороги, но и места, удобные для боя и засад. Пусть Свиридов доверял новым спутникам только частично, информация оказалась хорошим подспорьем для картинок с беспилотных разведывательных дирижаблей.

День после Аннера колонна двигалась в прежнем темпе, затем резко ускорилась. Благо, центральные местные дороги были не хуже римских, и спокойно могли выдержать идущий со скоростью полусотни километров в час грузовик или БТР. Всего через два дня отряд землян добрался до границы леса, где их и поджидала армия гвенъя. Едва заканчивались деревья, начинались поля – ровные как стол, идеальное место для конницы. А километрах в пяти – два холма, между которыми протискивался торговый тракт. Расчёт командира обороны был прост и понятен: за холмами дорога загибается, от границы леса солидный участок не просматривается – здесь и надо всё перекопать, чтобы остановить самодвижущиеся фургоны с пехотой. А едва противник упрётся в заграждения, застрянет в узком месте – сверху ударят стрелки и катапульты, прятавшаяся до этого с дальней стороны конница ударит в тыл. Земляне ничего противопоставить не смогут, их орудия надо готовить для стрельбы, а автоматы в каше ближнего боя наверняка окажутся не сильнее мечей и кинжалов. Если же земляне заметят врага и остановятся, холмы закроют гвенъя от обстрела, а там подоспеет резервная армия, которая зажмёт агрессора в клещи. С учётом перевеса в живой силе победа обеспечена. Вот только ждали землян намного позже…

Свиридов поступил совсем не так, как ждали командиры гвенъя. К опушке колонна подошла на скорости больше сорока километров, наблюдатели врага, те, кого не уничтожило боевое охранение, среагировать и передать сигнал успели слишком поздно. И сразу вперёд ринулись БТРы, на ходу обстреливая противника из тяжёлых пулемётов – предназначенные для лёгкой брони пули с вольфрамовыми сердечниками насквозь прошивали толстые деревянные щиты, за которыми пытались укрыться от автоматного огня защитники. Пять километров – ничтожное расстояние для рассекающих золотые океаны спелой пшеницы тяжёлых машин, потому, когда БТРы достигли холмов, и из чрева стальных китов посыпались десантники, гвенъя едва усели схватиться за оружие. О том, чтобы успеть превратить толпу строящих укрепления солдат в сплочённые подразделения, не было и речи. Почти сразу последовал артналёт, расчищая дорогу пехоте, добавляя хаоса – миномёты не орудия, их можно подготовить заранее, а вытащив из грузовиков почти сразу ввести в бой. Второй залп достался покинутой деревушке неподалёку, где скрывался засадный полк, третий ударил по кавалерии. А тем временем опустевшие БТР проскочили холмы, легко преодолели незаконченные канавы на дороге и принялись расстреливать всадников и лошадей.

Всем, и кто стоял рядом с опушкой, и кто участвовал в бою, казалось, что грохот выстрелов, разрывы мин, истошное ржание мечущихся лошадей, крики раненых, мат и рёв сошедшихся в яростной схватке врагов длились бесконечность. Но едва стихло, и Свиридов посмотрел на часы, выяснилось: от момента, когда первая машина вышла из-за деревьев, прошло всего полчаса, но за это время армия гвенъя перестала существовать. Потери обороняющихся составили больше тридцати к одному – такого страшного разгрома Великий лес доселе никогда не знал. Потому следующая крепость во владениях самого верного союзника лорда Фахтны сдалась, едва по воротам ударили первые снаряды: командир гарнизона решил, что лучше рискнуть опалой за утерю складов и полей игольника – основы благосостояния лорда Аметистового Лебедя, чем быть разорванным на месте своими же солдатами. А выбранный для разрушения во владениях Изумрудной Рыси город Таллоу вообще встретил землян раскрытыми воротами, покинутыми улицами и пустыми домами: лорд Херебард предпочёл эвакуировать своих подданных заранее. Сразу после Таллоу колонна резко свернула на северо-восток. Нужный эффект был достигнут, и требовалось отступить раньше, чем на землян навалятся крупные силы, противостоять которым они не смогут. Или гвенъя догадаются вести против агрессоров непрерывную партизанскую войну малыми отрядами…