Парень с большим именем - Алексей Венедиктович Кожевников

пойдет сразу Зымрык. Моя машина должна работать, ей некогда скакать два раза, — проговорил Елкин.

Аукатым согласился и спросил:

— Машина в один день может и работать и скакать?

— Может, она не устает.

Начали определять дистанцию. Аукатым сказал, что Зымрык может скакать долго, не уменьшая скорости. Елкин добавил, что машина может скакать целый день.

Дистанцию определили в десять километров — пять туда и пять обратно. Шофер завел «доджик», и наездник долго осматривал его. Пыльный, шумный, воняющий бензином, автомобиль определенно не понравился ему. Елкин пригласил Аукатыма в машину, он решил покатать наездника. «Доджик» бежал средней скоростью. На губах Аукатыма играла усмешка. Он ехал и соображал, что Зымрык легко обойдет тряскую вонючую телегу.

Шофер спросил:

— Прокатить его с большой скоростью, показать, чтобы не выдумывал ерунду?

— Нет, нет, — остановил Елкин, — сегодня полегче.

В палатке инженеров вечером поднялся спор. Дедов осуждал затеваемую гоньбу.

— У нас все-таки не цирк, не балаган. Номер «Лошадь состязается с автомобилем» нам совсем не к лицу.

— Агитация, — твердил Елкин. — Для них вопрос не решен, что же лучше — машина или конь? Я должен решить его в пользу машины, наглядно показать. Вот завтра «доджик» побьет лучшего скакуна, и вы посмотрите!

— Ну, побьет, так и должно быть. Какое тут достижение?! Варварство! Лошадь выпускать на машину все равно что петуха на гиену. Если сам казах не понимает, что он рискует конем, то вы обязаны предостеречь его, остановить.

— Ерунда! — кричал Елкин. — На десяти километрах такой конь не зарежется. А когда устраивают конные бега, гонят тоже во всю мочь. Нужно показать все преимущества машины. Мы добьемся уважения к ней, а следовательно, к строительству.

Утром, было еще прохладно, Аукатым начал готовить Зымрыка. Заседлывая его, он гладил коню бока, шею, говорил ласковые слова. Зымрык переступал ногами, весело пофыркивал, игриво подталкивал хозяина головой.

Шофер тоже готовился, усматривал мотор, запасал бензин, подвинчивал гайки.

Елкин предупредил шофера:

— Если у тебя произойдет какая-нибудь задержка, авария, — все пропало. Нашу машину засмеют, опозорят. Не станем же мы сами, вторично, вызывать Зымрыка?!

Шофер старался. Он боялся именно того, что в момент гоньбы с машиной произойдет, как он говорил, «какой-нибудь кляп», и Зымрык придет первым.

Казахи следили за приготовлениями, галдели, торопили. Часть их ускакала на другой конец дистанции.

Соперники были готовы. Пыльный «доджик» гудел, окутывался бензинным перегаром. Зымрык вздрагивал боками, его беспокоил запах бензина и пугал вой мотора.

Елкин глядел на Зымрыка, на тонкие ноги со вздрагивающими жилками и думал: «А вдруг зарежется? Великолепный конь!» Но отказываться было нельзя.

Аукатым усадил на Зымрыка сынишку, немного выждал и махнул шапкой. Зымрык пошел крупной рысью.

«Доджик» завыл громче и, отбросив колесами два фонтанчика песку, рванулся. Зымрык шел впереди и все ускорял ход. «Доджик» ехал шагах в двухстах за ним. Аукатым стоял на бугорке, подавшись вперед, и шептал:

— Иди, Зымрык, иди…

Казахи гудели, переглядывались и все громче начинали кричать:

— Жаксы, Зымрык, жаксы!

Тансык подбежал к Елкину и крикнул:

— Что твоя машина? Вот конь!..

Зымрык первый сделал поворот.

Казахи завыли от радости, кверху полетели пестрые лопоухие малахаи. За конем пролетела машина. Казахи взялись за бока и начали хохотать. Трескучая, шумная, точно запыхавшаяся, машина показалась им неуклюжей, смешной. Конь и в самом деле был красив. Он бежал с короткими выдохами, ногами чуть-чуть поднимая песок, который тут же ложился на дорогу.

А машина была готова запылить весь мир. Она увеличивала скорость, наступала на Зымрыка. Когда между ним и ею осталось не больше десятка шагов, шофер включил самую большую скорость и… только секунду был рядом с конем, а в следующую — уже впереди.

Увидев, что машина идет впереди, Аукатым помчался навстречу. За ним все с гиком погнали своих лошадей. Они были уверены, что победит конь, и вдруг машина обгоняла его. Одни сразу же перенесли свое одобрение на машину:

— Шайтан-арба! Жаксы!

Другие, напротив, сильней захотели, чтобы победил конь.

— Зымрык, Зымрык! — кричали они. — Держись! Держись! Эй-ей!

Поравнявшись с Зымрыком, Аукатым широко размахнулся и ударил его плетью. Но у коня все жилы были натянуты до конца, и он не ускорил бега, только вздрогнул от удара и чуть-чуть повернул к хозяину свою разгоряченную, запотевшую голову.

«Доджик» пришел первым. Следом за ним — Зымрык. Казахи гудели вокруг машины. Аукатым подошел к коню, но перепуганный конь поднялся на дыбы. Пришлось долго ждать, увести подальше машину, и только тогда Зымрык успокоился и положил на плечо Аукатыма свою голову.

Елкин пригласил Аукатыма на чай, но наездник отказался. Он сел на джурдэка и, никому ничего не сказав, тихонько поехал в степь, ведя на поводу Зымрыка. Он ругал себя, что поставил лучшего коня против нескладной, вонючей арбы. Он боялся, что Зымрык потеряет быстроту своих ног.

«Доджик» прославился на всю степь, покорил младенчески простоватых казахов, вызвал у них идолопоклоннические чувства.

Тансык возгордился победой «доджика» и начал рассказывать про него всякие чудеса. Однажды он радостно сказал Елкину:

— Акыны сложили песню. Ходят по аулам и поют, как машина перегнала лучшего коня.

— А как бегает Зымрык? — поинтересовался инженер.

Тансык ничего не знал про это, он совсем перестал интересоваться и Зымрыком и прочими конями, все свои симпатии отдал машине.

Сказать о здоровье Зымрыка приехал сам Аукатым, приехал на Зымрыке. Конь был в прежнем здоровье.