Конторщица 4 (СИ) - А. Фонд

с товарищами да хоть бы в тот же Красный уголок. Людмила, возьми ключи у товарища Иванова и открой им комнату. А я пока проведу селекторное.

— Но мы…

— Виктор Алексеевич, — покачала головой я, глядя на моего «зама» словно мамка на провинившегося второклассника, — ну не перенесу же я отсюда все эти коммутаторы, вы же понимаете, что это невозможно. А за срыв совещания с отделениями нас по головке не погладят. Тем более сам Гриновский будет.

Урсинович побледнел еще сильнее. Он понимал, что пропускать селекторное никак нельзя, но и что делать теперь с этими — банально не знал.

Я решила не приходить ему на помощь. Хотел меня выбесить, зайчик — получай ответку.

Но от шпильки таки не удержалась:

— Смотрю, у меня в кабинете обновки появились. Очень миленько. Спасибо, Виктор Алексеевич. А то у меня столько работы всегда, что руки совершенно не доходят.

Урсинович набычился и не ответил ничего.

Когда запыхавшаяся Людмила вернулась обратно, я уже заканчивала набрасывать тезисы на селекторное:

— Ну что, они разместились в Красном уголке?

— Да, Лидия Степановна, я открыла кабинет. Правда там опять не убрано…

— А кто эти люди? — эстетическая сторона вопроса меня сейчас интересовала мало.

— От профсоюза из тракторного, — Людмила ловко расставила кресла в нужном порядке, взяла блокнот и пристроилась рядышком, приготовившись записывать.

— Кстати, Людмила, напомни мне после обеда переделать форму Б-5 из отчёта и отправить весь пакет Гриновскому.

— Но Лидия Степановна, он же еще вчера был отправлен…

— Как отправлен? — ахнула я. — Как же ты посмела без моего разрешения…?

— Так Виктор Алексеевич сам всё отправил, — пролепетала Людмила, вжав голову в плечи. — Я ему говорила дождаться вас, но он все равно отправил, а потом пошел к Альберту Давидовичу и доложил о выполнении.

— Погоди, так форму Б-5 переделывали?

— Н-н-нет…

Вот сучонок! Таки подставил.

— Людмила! Быстро! Копию отчета сюда мне! — взревела я.

Людмилу сдуло.

А селекторное уже началось.

В общем, Гриновский, который получил и посмотрел неправильную форму, на селекторном рвал и метал. За эти сорок минут я поседела и постарела лет на пять, уж это точно.

Еле-еле удалось доказать ему, что, пока меня не было, девочки из канцелярии перепутали и отправили не тот вариант.

— Григорий Григорьевич! Завтра утром пакет с правильной формой будет у вас на столе!

— Какого хрена вы мне голову морочите⁈ Мне нехрен чем заняться, только ваши высеры смотреть, мать вашу⁈ Куда Альберт Давидович смотрит⁈

— Альберт Давидович тоже не знал.

— Ну так разберитесь уже там! Что за бардак у вас творится⁈ Или хотите, чтобы я сам лично разобрался⁈

— Да, Григорий Григорьевич! Мы сами разберемся, — твердо пообещала я.

Когда селекторное закончилось я прижала трясущиеся руки к бухающим вискам:

— Людмила, накапай мне пятнадцать капель… хотя нет, двадцать — валерьянки.

— Сейчас, Лидия Степановна! — захлопотала Людмила, отсчитывая капли.

И тут прозвенел звонок — внутренний телефон. Холодными руками я сняла трубку.

— Добрый день, Лидия Степановна, — прозвучал сухой голос секретарши Альбертика, — Альберт Давидович ждет вас у себя через десять минут. И отчет захватите.

В трубке послышались гудки отбоя.

Ну вот, уронила трясущиеся руки на стол я.

В кабинет Альбертика я входила уже вполне спокойная. Ничего не выдавало то, что творилось у меня сейчас на душе. В кабинете уже сидели Герих, Щука, Лактюшкина, Акимовна из бухгалтерии. Урсинович пристроился на моем месте рядом с Альбертиком за столом совещаний и поедал его преданным взглядом.

Урод!

Я окинула взглядом кабинет. Мне места сесть не было.

Ну ладно, не впервой. И я пристроилась у стены. Стоя.

Альбертик начал совещание. Когда дошло до происшествия на селекторном он вперил в меня тяжелый взгляд:

— Лидия Степановна, что у вас там за бардак происходит? Вы почему непроверенные данные отправляете «наверх»?

— Я не отправляла, Альберт Давидович. Я только сегодня вернулась из командировки, и весь этот день у меня еще командировочный. Я и на работу пришла только из-за селекторного.

— А кто же тогда отправлял? Собака Баскервилей? — зло хохотнул Альбертик и в кабинете послышались смешки подпевал.

Я посмотрела на Урсиновича. Но тот сидел с таким видом, что он вообще не при делах. Ну и я выгораживать его не стала:

— Ну вам же Виктор Алексеевич вроде как отчитался? Еще вчера, говорят.

— Вы, Лидия Степановна, свои недоработки на нового сотрудника не сбрасывайте! — взъярился Альбертик, — за спиной отсидеться не выйдет!

— Тогда давайте сейчас пригласим секретаря из канцелярии, Альберт Давидович. Пусть покажет журнал регистрации корреспонденции с датой отправки. Сверим с моей командировкой. У меня как раз билеты на поезд с собой. И посмотрим, виновата я или нет!

— Лидия Степановна! — раненым бизоном взревел Альбертик, — вы мне казуистикой тут не занимайтесь! Форма Б-5 была сделана неправильно! У вас сделана неправильно! И отчет с ошибками ушел Гриновскому! Вы хоть своей тупой головой соображаете, что теперь будет?

— Альберт Давидович! Срок подачи отчета — до завтра! Я специально в Москве зашла в Главк, проконсультировалась об этой форме, чтобы правильно переделать! Откуда же я знала, что ваш человек, которого вы лично посадили в мой кабинет и дали полный доступ ко всем секретным документам, начнет так чудить? Нет, я конечно понимаю, что Урсинович хотел выслужиться, схватил сделанный не им отчет и быстро отправил, даже не проверил! А потом побежал вам докладывать, что он молодец справился! Но вы-то чем думали? Как позволили? И что он еще натворил, пока меня не было?!!!

Альбертик молчал. Его лоб покрывала обильная испарина.

— Мало того, что всю мебель в кабинете поменять успел, пока меня не было, так еще и в отчеты Гриновскому влез.

— Виктор! — усталым голосом сказал Альбертик, обращаясь к Урсиновичу.

— Что Виктор? — капризно надулся Урсинович, — ты же сам сказал, делай что хочешь. Вот я и делал.

В кабинете повисла ошеломлённая тишина, а я захохотала. Громко.

— Вам так смешно, Лидия Степановна? — зло вылупился на меня Альбертик, — может и с нами поделитесь причиной веселья.

— Поделюсь, — фыркнула я, — отчего же не поделиться? Умеете вы кадры подбирать, Альберт Давидович. Обхохочешься. То Герих меня из кабинета выгоняла, то Урсинович теперь этот…

— Что с отчётом делать? — спросил Альбертик не поднимая глаз от стола.

— С отчётом нормально всё будет, — сказала я, — Гриновский разрешил сдать правильный отчет завтра. По новой.

— Так сдайте!

— А как? — пожала плечами я, — пока меня не было, Урсинович мне всю мебель поменял, у меня документы на стеллажах в правильном порядке были, теперь где они и когда я с ними разберусь? Как мне работать?

— Вам уже и мебель мешает, Лидия Степановна?

— Мне Урсинович мешает, Альберт Давидович. Вы зачем мне его в кабинет посадили? Чтобы он кресла поменял?

— Что вы несете, Лидия Степановна⁈

— Что несу? Я утром прихожу на работу, а в моем кабинете, где хранится главная секретная документация депо «Монорельс», находятся посторонние люди! Вы можете себе это представить? На стратегическом объекте — чужие люди!

— Что за люди? — нахмурился Альбертик и зло посмотрел на Урсиновича.

— Не чужие! — взвизгнул Урсинович, — Это коллеги от профсоюза из тракторного!

— Слышали? — кивнул на Урсиновича мне Альбертик.

— Слышала, Альберт Давидович. Но только скажите, а зачем приглашать представителей организации, с которой мы не первый год соревнуемся за звание лучшего предприятия города, накануне селекторного совещания? Это чтобы все карты в руки им отдать? Вы меня извините, но налицо какая-то подстава и даже производственный саботаж.

— Я не знал, что селекторное будет! — взвился Урсинович, — вы мне не сказали!

— Альберт Давидович, — обратилась я к шефу, проигнорировав гнев Урсиновича, — давайте определимся. Если вы хотите результат — вы не мешаете мне работать. Не садите мне в кабинет всех этих Урсиновичей, Герих и прочих. Если же хотите повоевать — вон пусть Виктор Алексеевич формой Б-5 занимается и с Гриновским пусть сам всё решает, а меня переведите обратно в конторщицы, я буду сидеть где-нибудь у Лактюшкиной и спокойно печатать акты на машинке.

— Не начинайте, Лидия Степановна, — нахмурился Альбертик, почувствовав, что дело пахнет керосином.

— Как это не начинайте? Вы садите в мой кабинет постороннего некомпетентного человека…

— Я компетентный! — взвился Урсинович.

— Помолчите! — рявкнули мы с Альбертиком одновременно.

— Этот человек начинает вести себя нагло и вызывающе — от того, что делает всё, что взбредет ему в голову, до того, что не согласовывает действия со мной, как со своим непосредственным руководителем. И первые результаты вы уже сегодня увидели!

— Вы передёргиваете, Лидия Степановна, — скривился Альбертик, понимая, что крыть тут нечем.

— Неужели? — изумилась я. — Передёргиваю? То есть вы мне не верите? А ведь даже то, что Урсинович занял вон моё