Приключения моряка Паганеля. Завещание Верманда Варда - Владимир Гораль

Мама дорогая, нас ожидал мягко говоря неприятный сюрпрайз, как выразился бы Гена Эпельбаум. Дрезины на месте не было. На месте пропажи стоял вперив толстые кулаки в не худые бока наш дорогой и любимый капитан Владлен Георгиевич. Чело его было зело красно и добродушием не светилось, незабвенная борода агрессивно стояла торчком. Мне что-то вдруг поплохело и даже воспоминание о выпитом коньяке не согрело душу. Владлен уставился почему-то на меня пылающим взором и вдруг с необычайно язвительным чувством продекламировал:«Мы с Бронислав Устинычем работали на дизеле. Я мудак и он мудак – у нас дизель спи-дили!»

Глава 20. «Боцман-хаскиводитель»

Я пребывал в душевном состоянии морской каракатицы распластанной на промысловой палубе, в немом бессилии ожидающей роковой встречи с подошвой неизящного матросского сапога. В то же время, мой старший товарищ по несчастью повёл себя мягко говоря неординарно для подобной ситуации. Боцман принял позу благородного патриция на плебейском судилище и глядя в пространство куда-то то поверх головы разъярённого начальника, гордо топорща свои почти гусарские усы, ледяным тоном осведомился: «Какие ещё будут оскорбления?» Кто-нибудь другой на месте Владлена опешил бы от такой наглости подчиненного, однако наш капитан слишком хорошо знал своего приятеля-боцмана. Если Устиныч вёл себя таким образом значит имел к тому основания. Капитан подошёл к нему и глядя волчьим манером исподлобья, мрачно приказал:«Говори!»

Они отошли к стоящему неподалёку Семёну и Устиныч принялся что-то излагать, время от времени тыча себе за спину(в направлении туннеля) большим пальцем правой руки. До меня, как я не пытался шевелить ушами от напряжения, как говориться – долетали лишь обрывки фраз. Боцман толковал, что-то про подстанцию и прилив, так же мне удалось расслышать: «Сименс, агрегат и и новый» Услышанная обрывочная информация меня порядком задела. Получалось, что мой обожаемый наставник откровенен со мной не на все сто. Хотя поразмыслив немного я пришёл к выводу, что это нормально и несколько успокоился.

Закончив говорить боцман подвёл капитана и старшину к краю причала, до воды сейчас в шесть тридцать вечера было рукой подать, хотя несколько часов назад здесь зияла небольшая пропасть глубиной метра четыре с лишним. Впрочем это ни для кого новостью не было. Кому, как не вахтенным матросам у трапа была известна здешняя разница между полной в пять тридцать вечера и малой водой в пять утра. В первом случае сходни круто поднимались вверх вместе с поднимающимся, словно растущим над причалом судном, а во втором почти падали вниз, когда судно будто погружалось и с причала была видна лишь часть надстройки и мачты. В обоих случаях с трапом было не мало возни, приходилось перенайтовывать(перевязывать) крепёжные тросы и то удлинять, то укорачивать двигающиеся как живые, сходни.

Затем вся компания, включая меня, направилась, подсвечивая путь заряженным аккумуляторником, по уже знакомому маршруту к вновь открытой электроподстанции. Тяжелее всех в узком проходе к найденной нами аппаратной пришлось тучному Владлену, однако прошло и это – мы оказались на месте. Включив, уже известным манером освещение, боцман указал на незамеченный мной в первый визит агрегат, по размерам выглядящий гораздо скромнее, чем окружающие его громоздкие, словно старинные шкафы, сооружения. На дверце синей краской было отштамповано название фирмы производителя – Siemens. Открыв его, мы без малейших колебаний опознали в нём нашего современника.

Прозрачные плексигласовые кнопки с разноцветной индикационной подсветкой, пёстрые, всех цветов радуги пучки тонкой проволоки и миниатюрные датчики с дрожащими стрелками не оставляли места для иных толкований. Агрегат работал, издавая уютный звук похожий на сонное, сытое урчание домашней кошки.

Капитан просто расцвёл при виде находки. Повернувшись к Семёну, он радостно сказал: «Это то что надо, Сёма доставай камеру», и в сторону боцмана: «Бронислав, я в тебе не ошибся». Старшина скинул осторожно заплечный ранец и вынул оттуда на электрический свет божий два коричневых футляра свиной кожи- один большой и другой поменьше. Это была гордость нашего деда – старшего механика Ипполита Геннадьевича – приобретённый в ГДР фотоаппарат Exa 1b со встроенной вспышкой и сменными объективами.

Как не раз говаривал Устиныч по разным похожим поводам:«На корабле у моряков, как в Греции. Всё есть. Кликни посреди рейса, мол нужна срочно фрачная пара – Вопрос жизни и смерти, поворчат, поищут и найдут».

Ипполит Геннадьевич был страстным фотографом и фотографировал всё, что считал заслуживающим интереса. По этому поводу даже имел свежие неприятности – был списан с нового траулера идущего в загранрейс. Как он рассказывал – к нему прицепились люди из особого отдела за фотографирование секретного объекта – только что построенного в 1980 году в Швеции (!) по заказу Советского Союза самого большого плавучего дока в Европе ПД – 50. Махина предназначалась Северному флоту и в том числе для докования и ремонта подводных атомных ракетоносцев и тяжёлого авианесущего крейсера «Киев» (ныне плавучий отель в Китае)

Док швартовали к месту постоянного назначения ремонтной базы Северного флота – Росляково-1. Злополучный для Ипполита траулер проходил совсем рядом с огромным плавучим доком. С верхатуры верхней боковой палубы дока показалась вдруг весёлая, пьяная, рыжая физиономия, сопровождающего махину инженера шведа. Охальник узрел на проходящем траулере дородную сорокалетнюю буфетчицу Галю, выпростал наружу огромный разворот журнала «Playboy» с голой моделью и едва не вываливаясь за борт через леера вместе со своей полиграфической подружкой, стал козлиным голосом верещать свои шведские непотребства.

Наш патриотически настроенный, наивный Ипполит решил запечатлеть импортного похабника для последующей публикации во Всесоюзном Сатирическом Журнале «Крокодил» под рубрикой «Их нравы» .Но не тут то было. Бдительные друзья-коллеги бедного Ипполита стукнули немедля помполиту(на крупных судах помощник капитана по политической части). Тот распорядился приостановить выход судна из Кольского залива и через пару часов к борту, стоящего на рейде траулера подошёл катер, оттуда явились два молодца одинаковых с лица – гомункулусы из «Конторы Глубокого Бурения».

Напрасно списанный с судна и доставленный для беседы в Контору стармех доказывал, что на плёнке нет ничего кроме пьяной шведской физиономии, ну разве что при ней непотребная картинка с голой девкой. Молодой симпатичный следователь заявил, что Ипполит давно замечен бдительными товарищами и что фотографирование при странных обстоятельствах вызывает у них смутные сомнения. Он принялся мягко, но настойчиво уговаривать Ипполита признаться, что на одном из заходов в загранпорт у него якобы были некие контакты с некими людьми, которые и попросили незадачливого советского моряка стать внештатным фотокорреспондентом для малоизвестного западноевропейского издательства и потихоньку, без шума и пыли собирать различную интересную фото-информацию (в том числе о военных объектах). Как бы невинная работа свободного художника для иллюстрированных журналов.