Ветер военных лет - Глеб Бакланов

Я снова снял трубку и попросил вмешательства Жадова. Тот ответил более обнадеживающе:

- Сделаем все, чтобы ускорить поддержку. Держитесь!

Я снова взглянул на поле боя. По нему гулял огненный смерч, не давая бойцам возможности организоваться, закрепиться, зацепиться, найти хоть какое-то укрытие. Немцы продолжали теснить наших, танки неудержимо двигались вперед.

И в это время сделали невозможное артиллеристы дивизии. 32-й гвардейский артиллерийский полк и 4-й истребительно-противотанковый артиллерийский дивизион вывели орудия на прямую наводку и ударили по танкам. Несколько из них взорвались как пороховые бочки. Другие сбавили ход и начали в нерешительности останавливаться. Под их гусеницы полетели связки гранат. Некоторые машины подорвались на противотанковых минах, разбросанных саперами.

Командир артполка майор М. 3. Войтко подбадривал артиллеристов и давал лишь одну команду:

- Еще! Еще!

Артдивизион майора И. Г. Розанова тоже прямой наводкой гвоздил фашистские танки, разрывая снарядами броню

Немцы дрогнули. Танки начали разворачиваться и уходить. 25 боевых машин, вклинившихся в нашу оборону, удалось поджечь или расстрелять в упор. Остальные поспешно отступили и скоро скрылись из виду.

Подсчитывать потери было некогда. Впрочем, тяжесть их не вызывала сомнений. Особенно тяжелые потери понес 3-й батальон гвардии капитана П. Г. Мощенко, в котором уцелело буквально несколько человек. В этом скоротечном бою полегла не одна сотня храбрых гвардейцев, тех, кто насмерть стоял под Сталинградом и выстоял там. При этом мы потеряли выгодную высоту, которую легко заняли незадолго до этого.

Всю вторую половину дня ждали новой контратаки. Но еще больше - ночи, спасительной темноты, необходимой для того, чтобы прийти в себя после потрясения от первой встречи с огнеметными танками. Правда, эта встреча для нашей дивизии была первой и последней. Больше этих адских машин, изрыгающих пламя с температурой более 1500 градусов, мы не видели.

Начало смеркаться. Мы все еще ждали. Но ничего не произошло. Со стороны противника не раздалось ни выстрела. Видно, в этом страшном бою немцы тоже понесли большие потери. Чтобы зализать раны, им требовалось время.

За ночь нам удалось перегруппироваться. Ждать подкреплений или отдыхать более основательно не было смысла: немцы ведь в это время тоже отдыхали и приводили в порядок свои части. Поэтому утром, едва только рассвело, мы перешли в наступление правым флангом и сбита с позиции противника, видимо не ожидавшего, что дивизия так быстро оправится после вчерашних событий; овладели населенными пунктами Червоный Прапор, Марьино.

Дивизия упорно шла на Полтаву. Нет, я позволил себе выразиться неточно: дивизия не шла, она пробивалась с тяжкими боями, преодолевая не просто упорное, а все возрастающее сопротивление противника. Видимо, немцы старались изо всех сил задержать здесь наступающие части Красной Армии, чтобы успеть отвести свои войска за Днепр.

Во второй половине дня 3 сентября, после мощной артиллерийской и авиационной подготовки, до полка пехоты гитлеровцев, поддержанные 30 танками, контратаковали наши боевые порядки из района Высокополъя. Удар пришелся по 39-му полку, немцам удалось отрезать его от главных сил дивизии. Но гвардейцы при поддержке артиллеристов прорвали вражеское кольцо и соединились со своими,

В тяжелых, кровопролитных боях прошло около трех недель.

В начале двадцатых чисел сентября, пожалуй именно в ночь на двадцатое, начался отход танковой дивизии СС "Мертвая голова". Она пятилась медленно, жестоко огрызаясь, как злобное животное, получившее тяжелую рану.

Хорошо помню, что вечером 19 сентября в дивизию приехали командующий армией генерал-лейтенант А. С. Жадов и комкор генерал-майор А. И. Родимцев. До поздней ночи сидели мы в штабе дивизии и обсуждали план дальнейших действий.

У командарма родилась интересная мысль: создать сильный подвижной передовой отряд, в задачу которого входило выйти к реке Ворскле в районе Михайловка, Курчумовка, форсировать ее и обеспечить условия для переправы нашей дивизии и других соединений армии. Сидя над картой, разложенной на грубооструганном столе, Алексей Семенович в задумчивости водил карандашом по извилинам Ворсклы, а потом спросил:

- Что думает комдив о ядре передового отряда? Кто может справиться с задачей?

Я несколько помедлил с ответом, но все-таки вполне уверенно сказал:

- По-моему, тридцать девятый полк. Родимцев слегка поморщился:

- Полк сильно потрепан. Вы сами же только что докладывали о его потерях:

- Зато проверен на прочность, Александр Ильич,- ответил я.

- Дело даже не в этом,- вмешался Жадов.- У полка отличные исходные позиции. Он находится как раз на выгодном направлении. Это позволит ему обходить очаги серьезного сопротивления, не ввязываясь в затяжные бои. А что потрепан - так в нашей власти усилить его.

- Это, безусловно, так, - согласился Родимцев. - Для передового отряда самое главное - сохранять свободу перемещения и как можно быстрее выйти к Ворскле.

Началось обсуждение вопроса о том, чем усилить отряд. Решено было придать ему танки, самоходные орудия, артдивизион, а бойцов посадить на автомашины.

- Теперь последнее, - сказал А. С. Жадов, - Кому поручим командование отрядом?

Я предложил своего заместителя, полковника П. В. Гаева. Все согласились: полковник Гаев не только отличался личной храбростью. Это был умный, инициативный командир, волевой человек, отличный организатор. Он заменил ушедшего на должность командира 97-й гвардейской стрелковой дивизии нашего корпуса полковника И. И. Анциферова. Начальником штаба подвижного передового отряда назначили подполковника Н. А. Самагина, его заместителем - капитана А. С. Мороза.

На рассвете 20 сентября отряд начал готовиться к выступлению. Я тоже приехал в деревню Вязовая, где стоял 39-й полк, и сам проследил за его подготовкой к боевому рейду.

Часов в одиннадцать утра последняя машина вышла из деревни, оставляя за собой мягкие клубы серой пыли.

Как потом рассказывал Гаев, намеченный план удалось выполнить без всяких отступлений. Правда, отряд то и дело натыкался на ощетинившиеся части противника, не раз вступал в короткие, но яростные бои. Однако к утру следующего дня, пройдя в общей сложности километров сорок, ему удалось пробиться к Ворскле.

Немцы укрепились на левом берегу реки, сумев создать довольно надежный рубеж обороны. Целый день (это было уже 21 сентября) передовой отряд пытался выбить врага с занимаемой им позиции. Милая украинская река, осененная густым ивняком, стала для нас серьезной преградой. Однако отряд Гаева за день серьезно измотал фашистов, так что, когда вечером к Ворскле вышли основные силы дивизии, у немцев не было сил, чтобы противостоять нашему натиску, и, основательно обескровленные, они начали в беспорядке отступать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});