Рейтинговые книги
Читем онлайн Зеркало Урании - Еремей Парнов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 30 31 32 33 34 35 36 37 38 ... 51

Орфей под зеленым солнцем — вот извечный герой фантастики. Проще говоря, герой ее — человек.

Этапы робоэволюции или уроки Чапека

Из иного измеренья, из холодного огня

Ангел долгого терпенья грустно смотрит на меня.

Может, скоро в дали дальней, сверив час и сверив год

Он с улыбкою прощальной кнопку черную нажмет.

В. Шефнер

После Чапека о роботах писали многие. Но три книги в этом литературном потоке стоят особняком. Речь идет об уже упомянутом сборнике Азимова "Я — робот", а также о "Сумме технологии" и «Кибериаде» Лема.

Лем часто обращается к неоценимому опыту великих сатириков прошлого. Недаром его Ийон Тихий получил прозвище "космического Мюнхгаузена". Щедрин, Свифт, Рабле — все они в той или иной мере оставили свой след в «Кибериаде». Даже непобедимый Пантагрюэль и хитроумный Панург вынуждены были спасаться бегством от пушистых котов, олицетворяющих сутяжничество. Трурль, безусловно, учел это ("Консультация Трурля" Лема). Иначе не победить ему всемогущего Ничто, для которого взрывы сверхтермоядерных бомб что укус мухи. Пропали бы, сгинули сталеглазые без Трурля, не вовлеки он Невыразимое страшилище в бесконечный бумажный конвейер со всеми его входящими и исходящими. Оно ничего не страшилось, ничто не брало Его. Но "как Оно приняло первую бумажку, расписалось в книге, так уж и вышло". Смешные стороны рассказа "Консультация Трурля" усугубляются необычной формой. Это своего рода рифмованная притча, почти раешник, где примитивные, периодически встречающиеся глагольные формы и усиливают повествовательный эффект, и создают стилизацию "под старину".

"Слава тем и отличается, — говорится в грустной новелле "О том, как Трурля собственное совершенство к беде привело", — что обычно молчит о поражениях, даже если они порождены высочайшим совершенством". А кто в этом усомнится, пускай припомнит последнюю из семи экспедиций Трурля. И правда, в этой экспедиции славный конструктор потерпел поражение. И не потому, что чего-то не сумел (такого с Трурлем не бывает), а единственно по причине своего доброго железного сердца. Пожалел он платино-иридиевое величество Экзилия Тартарейского, сосланного на одинокий астероид. Нельзя жалеть королей. Впервые конструктор решил помочь тирану и тут же дал маху! Этот эпизод, скорее научно-фантастическая новелла, чем сказка, окрашивает «Кибериаду» совершенно для нее новыми эмоциональными оттенками.

Нет, не игрушку для утешения свергнутого монарха построил Трурль, не миниатюрное механическое королевство. "Безупречность нашего мастерства — это наше проклятие, которое отягощает непредвиденными последствиями любое наше создание, — говорит ему Клапауциус. — Неумелый подражатель, возжаждав пыток, сделал бы себе бесформенного идола из дерева и воска и, придав ему некоторое сходство с разумным существом, издевался бы над ним суррогатно и неестественно. Но подумай, к чему ведет дальнейшее совершенствование этого замысла! Представь себе, что другой сделает куклу с граммофоном в животе, чтобы она стонала под ударами, представь себе куклу, которая, если ее бить, будет молить о пощаде, куклу, плачущую, истекающую кровью куклу, которая боится смерти, хоть и прельщает ее ни с чем не сравнимое спокойствие смерти! Неужели ты не видишь, как мастерство подражателя приводит к тому, что видимость становится истиной, а подделка — действительностью? Ты отдал жестокому тирану в вечное владение неисчислимые массы существ, способных страдать, а значит, совершил позорный поступок…"

Так из сказки выкристаллизовывается крупнейшая этическая проблема. Лем-юморист вдруг вновь превращается в автора «Соляриса» и "Воспоминаний Ийона Тихого".

С легкой руки Лема о роботах стали все чаще писать в юмористических тонах, хотя после Азимова появилось слово «андроид» — научное и серьезное, характеризующее разумное существо из пластика и металлов уже не как слугу, а как равноправного партнера. Но робоэволюция продолжала идти дальше…

Мы не помним, когда к нам впервые пришел механический человек. Может быть, все началось с той минуты, когда мы осознали себя как существа, способные восполнить свое биологическое несовершенство за счет мертвой природы. Первая палка, первый сколок обсидиана навсегда отделили нашего пращура от мира слепой эволюции.

Это была трудная миссия. Поэтому-то и зародилась мечта об универсальном — совершенном — орудии. Оно должно было обладать всеми нашими достоинствами и не иметь присущих живой плоти недостатков. Достоинства мыслились, конечно, как чисто человеческие, недостатки же должен был устранить более надежный, чем протоплазма, материал: обожженная глина, камень, а еще лучше — покорный обработке металл. Отныне механический человек стал реальностью, хотя и пребывал еще в нематериальном состоянии героя устных народных сказаний. Отголоски их мы найдем в эпосе шумеров и старшей Эдде, древних упанишадах и Каббале, Зенд-Авесте и раннехристианских апокрифах, в учении гностиков и нестрориан.

С течением времени тоска по механическим двойникам становится настолько сильной, что порождает идеи совершенно еретические. Люди начинают понимать, что не только они, грешные, но и бессмертные боги не могут обойтись без металлических слуг. И кощунственное воображение засылает таких слуг на Олимп. Именно на Олимп, поскольку эллинские боги были в избытке наделены всеми слабостями людей!

Весть об этом событии донес до нас все тот же старик Гомер-первый исторически зафиксированный научный фантаст. Он описал в «Илиаде» изготовленную из золота механическую красавицу — подручную бога-кузнеца Гефеста. То ли хромоногий действительно не управлялся со своим сложным хозяйством, то ли жена его — очаровательная Афродита не слишком ему доверяла, но, одним словом, расторопная девица была из золота.

Благое начало было положено, и дальнейший путь не внушал сомнений. Не удивительно поэтому, что первые человекоподобные автоматы сначала появились в храмах. Проглотив монету, они отмеривали точную дозу благовонного масла или совершенно бесплатно — в образе Железной девы — заключали в смертельные объятия какого-нибудь еретика. Медный Молох проглатывал младенцев и изрыгал самодовольное пламя, изукрашенная цветными стекляшками Богородица проливала благостные слезы. В образе богов механические люди обрели плоть и нанесли удар прекрасной идее универсальности. Боги-автоматы, к нашему великому сожалению, были строго избирательны. Через тысячи лет такие узкоспециализированные машины возродились уже в виде игрушек. Барышни в кринолинах наигрывали на пианолле и мило раскланивались с почтенной публикой, а полуобнаженные заклинательницы змей манипулировали резиновыми удавами. Была даже машина-шахматист, которая имела честь сразиться с самим Наполеоном. Правда, в шахматном столике, скорчившись в три погибели, сидел ее создатель, но ситуация от этого, конечно, не менялась. Автоматы с часовым механизмом в груди стремились к универсальности.

В 1893 году некий Дж. Мур создал первого парового человека мощностью 0,5 лошадиной силы. Такой автомат мог довольно долго идти с солидной скоростью в 14 километров в час, выпуская при этом отработанный пар через зажатую в зубах жестяную сигару.

Извечная мечта казалась удивительно близкой. Но желания человека противоречивы. В королевских дворцах и аристократических салонах забавлялись танцующими куклами, а в обществе тем временем медленно созревал страх. Источники его были различны. Ортодоксальные церковники узрели в механических игрушках покушение на промысл божий. Луддиты, не понимая истинной природы социальных отношений, ополчились на другие машины, которые хотя и не имели сходства с человеком, но могли зато без устали вращать приводные шкивы.

Тайные и явные страхи эти прежде всего ощутила литература. Она чутко уловила то неосознанное, что таилось в смутных глубинах человеческих душ.

Великий Гофман писал, что тяга к мрачному и сверхъестественному — "прямой продукт тех действительных страданий, которые терпят люди под гнетом больших и малых тиранов". И нечистая сила стала олицетворением таких страхов. Но дьявол в разных его обличьях, ведьмы, суккубы, инкубы и гомункулусы-все эти темные порождения средневековья побледнели и вдруг истаяли, заслышав тяжкий железный шаг Человеческого Двойника. Это Голем рабби Бецалеля пошел по древним улочкам Праги, это Каменный гость покинул склеп, это Медный всадник поскакал по мостовым объятого ужасом Петербурга. Джинн был выпущен из бутылки. Копия ожила, но, подобно Франкенштейну, взбунтовалась и стала олицетворением иррационального зла. Кончились милые забавы с танцовщицами и музыкантами. Гофмановский профессор Спаланцани тоже создает прекрасный автомат с внешностью обворожительной девушки. Но его Олимпия становится источником безумия. Герой Амброза Бирса ("Хозяин Моксона") дает жизнь андроиду, способному, в частности, играть в шахматы. Это уже не курьезное диво на потребу публики и не кукла, которой управляет мошенник. В этой машине уже смутно мерещится эмбрион злой воли, который в урочный час толкнет ее на убийство.

1 ... 30 31 32 33 34 35 36 37 38 ... 51
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Зеркало Урании - Еремей Парнов бесплатно.
Похожие на Зеркало Урании - Еремей Парнов книги

Оставить комментарий