Мисс Марпл из коммуналки - Оксана Обухова

– Ой, ик. А поверят?

– Если сама придешь – поверят. Или хочешь всю эту канитель разводить? Детей из школы срывать, назад возвращаться?

– Не хочу! Ой как не хочу!

– Вот и собирайся. Звони Нурали – я видела, у него сотовый есть, – и пойдем к Алеше. Пока не поздно, пока кто другой обман не раскрыл.

Алеше Бубенцову очень повезло – когда бабушка Губкина привела в его кабинет зареванную икающую Гульнару и воскресшего Нурали Нурмухаммедовича, там больше никого не было.

Сегодня утром он и без того обнаружил на своем рабочем столе «сюрприз»: перевернутый дном вниз бубен с горстью белых нафталиновых таблеток внутри. А встреченный на улице лейтенант Серегин в довесок ко всему спросил с ехидцей:

– И как это у тебя, Бубенцов, получается? Говорят, ты на своем участке из старушек сыскное агентство организовал? Поучили бы, Алексей Андреевич, нас, сиволапых, грамотной работе с на селением…

Так что, получается, Алеше очень повезло, что историю воскресшего таджика и его печальной жены он выслушал один. Никто не торчал в кабинете, не вставлял между иканиями Гульнары ехидных замечаний с подковырками; одна проблема – идти к капитану Дулину для дачи показаний вместе с Алиевыми рвалась и баба Надя.

– Я, Алеша, тоже пойду, – упорствовала гражданка Губкина, и новая кепка ее победно торчала вверх, как генеральская фуражка. – Я Гульке обещала – никто ее мужа не арестует, в кутузку не загребет.

– Да не за что его арестовывать! – не совсем внутренне уверенно восклицал лейтенант.

– Вы найдете, за что человека в тюрьму посадить!

Таджики испуганно наблюдали за словесной баталией. Бубенцов понимал, что если пойдет на поводу у гражданки – возьмет ее в дулинский кабинет, – то до пенсии будет находить в карманах подброшенный коллегами нафталин, и стоял на позициях твердо. Свидетельница Губкина по-генеральски окопалась на своих редутах и на позициях держалась не менее цепко.

Пришлось дать честное офицерское слово.

Вечером того же дня начальник отделения подполковник Семибратов орал на подчиненных уже в своем просторном кабинете:

– Головотяпы! Бездари! Не дактилоскопировать труп, не прогнать по базе!

– Товарищ подполковник, – вяло отбрехивался Дулин, – тело опознала жена. Паспорт в кармане. С дверных ручек и с ножа отпечатки стерты…

– Не пререкаться! Всем по выговору, Бубенцову благодарность за отличное несение службы! Кто работал от криминалистов?!

– Васильчиков, – вздохнул шеф убойщиков и попытался вступиться за эксперта: – Товарищ подполковник, август месяц, Васильчиков на части разрывался…

– Молчать! У вас всегда – то август, то похмелье!

Алеша Бубенцов скромно сидел на самом кончике длиннющего стола и старался не встречаться взглядом с оперативниками, попавшими под разгон.

Подполковник Семибратов, по чести говоря, орал на подчиненных справедливо. Расследование убийства таджика проводилось из рук вон плохо. (Буквально на следующий день на Дулина свалилось два огнестрела и разбойное нападение на квартиру ювелира, где тоже, надо добавить, без трупа не обошлось: грабители смертельно ранили двоюродного брата хозяина квартиры.) И как только сегодня же днем срочно «откатали» пальцы покойного «Нурали», всем сразу стало ясно – без нагоняя тут не обойдется.

На Фархаде висело четыре уличных грабежа. Один из них с ножевым ранением потерпевшего в область шеи. И это стало понятно, как только «пальцы» покойного прогнали по всем базам: во время одного из нападений Фархад уронил в траву отобранный сотовый телефон, не смог его найти в темноте, и позже экспертиза сняла с корпуса телефона качественные отпечатки пальцев. Остальные три потерпевших в один голос описывали одного и того же человека: нацмен, в темной куртке с капюшоном, рост средний, глаза злые.

И в довершение всего другой конфуз. Фархад Нурмухаммедович Алиев оказался еще и в международном розыске. На брате несчастного Нурали висели распространение и торговля наркотическими средствами, участие в торговле оружием и людьми, убийство и прочая, прочая. Список оказался длинным, таджикские коллеги были (надо думать, не вдруг) очень злы на Фархада Нурмухаммедовича и отписали его «подвиги» в деталях, при полном объеме.

– Головотяпы! Разгильдяи! – разорялся под полковник. – Отправили бы тело на родину – чудом, что у жены денег на отправку вовремя не хватило! – висело бы на нас четыре «глухаря»! Висяков вам, разгильдяям, мало?!

Висяков, по справедливости говоря, Фархад Нурмухаммедович подкинул не только отделению кипятящегося подполковника, а разделил грабежи поровну между «соседями»: два на «земле» Семибратова, два на сопредельную территорию оформил.

– И никаких галочек на раскрытие прошу себе не ставить! – орал начальник. – Все галочки пойдут – туда! – Мощный начальственный палец выстрелил в сторону скромнейшего участкового, едва не сползающего под стол под взглядами коллег.

«Какое счастье, – успел участковый подумать между подполковничьими репликами, – что баба Надя таджиков незаметно привела. А то – «Все галочки, пожалуйста, гражданке Губкиной. И орден. Или значок «Почетного помощника милиции со стажем» и грамоту…»

– И вот скажите-ка мне, товарищ капитан, – язвительно ввинчивал подполковник, – почему это свидетели приходят не в ваш кабинет – куда им, кстати, и следовало обратиться! – а в опорный пункт к лейтенанту Бубенцову? Вы что – работать со свидетелями разучились?!

Выйдя из начальственного кабинета, лейтенант Бубенцов подошел к Дулину и, смущаясь, пробормотал:

– Я, Владимир Николаевич… не того… Я их сразу к вам привел… Кто ж знал, что так получится…

– Ничего, Алеша, – вздохнул высеченный прилюдно шеф убойщиков. – Ты все правильно сделал. – И потрепал лейтенанта по плечу.

Убойный отдел всем поротым составом потопал в соседнюю пельменную лечить водкой рубцы кнута. Участковый Бубенцов в компанию не напрашивался, поскольку случай не тот: ему – благодарность, всем – по выговору влепили. Диссонанс настроений, знаете ли, наблюдается.

И ко всему прочему, в голове гвоздем сидела мысль – уходя из его кабинета после данного честного офицерского, бабуля Губкина шепнула:

– Ты, Алешка, как освободишься, сразу ко мне. Разговор есть. Серьезный.

Последнего замечания баба Надя могла бы уже не делать: теперь все ее слова и разговоры лейтенант-бывший-воспитанник воспринимал только всерьез. Второй подобной головы в советчиках у лейтенанта не было. И это следовало ценить.

Алеша зашел в гастроном, купил там «Чародейку» и бутылку мадеры – почему-то именно этот сорт сладкого вина предпочитали пенсионерки из сороковой квартиры – и отправился говорить добровольной помощнице Губкиной искреннее «спасибо». Ведь, невзирая на ощущение некоторой неловкости, возникшее в кабинете подполковника Семибратова, спасибо это баба Надя заслужила не только от опорного пункта и бывшего воспитанника, но и от всего районного отделения. Четыре висяка списали одним махом и соседям помогли. Это повод достойный не только для вина и торта…

Букет цветов, что ли, для бабы Нади купить?..

Надежда Прохоровна спала.

– Вы не будите ее, Алеша, – тихонько попросила участкового Софья Тихоновна. – Умаялась она. Всю ночь Нурали под дверью караулила.

– Всю ночь?! – поразился лейтенант.

– Ага, – заговорщицки улыбнулась соседка. – На табуреточке сидела и в глазок посматривала.

– Ну и дела! – Алеша сдвинул фуражку на затылок и потер лоб. – Вот это упорство. А что ж она мне не позвонила?! Я бы пришел, помог…

– А это, мой друг, уже другая история. Надежда Прохоровна выспится, отдохнет и сама вам все расскажет. Завтра.

История охоты на призрака поразила лейтенанта до глубины души. Прямо-таки потрясла. Он вспоминал свое детство, когда баба Надя казалась ему уже старушкой, способной лишь носки вязать или гололед песочком посыпать (самотеком). Припоминал свое недавнее пренебрежение: «Куда ей самогонщиков ловить, я весь свой «контингент» не хуже знаю!»

И вот за первой оплеухой последовала вторая, теперь, можно сказать, семидесятипятилетняя бабушка умыла весь убойный отдел во главе со славным сыщиком – уже легендой! – капитаном Дулиным.

Причем – сама. Не побежала за подмогой, а села на табуреточку и выловила на рынке ожившего покойника, а позже расколола его жену.

Талант!

Поскольку, как получать показания от этнических свидетелей, лейтенант знал не понаслышке. Порой землячки эти так упирались – ничего не знаем, ничего не видели, отпустите, начальники, дома семеро по лавкам и кушать очень хочется! – что ни одного правдивого слова не добьешься!

Диаспора. Круговая порука.

И мало дело, Надежда Прохоровна продолжала удивлять:

– Ты, Алешка, позвони кому-нибудь в Пермь, кому-нибудь из своих, да разузнай: откуда взялся грузовик? Вдруг угнали, вдруг… эти… – отпечатки пальцев! Это дело, голубь, из Перми надо разворачивать.