О детях и прочей нечисти - Аноним Кикиморра

-- Да тут один парень мне всё предлагает... Деньги-то его мне не нужны, у меня теперь денег куча. Но он такой забавный, я всё думаю, может, правда дать ему, а потом думаю, да ну, только расстроюсь...

-- А ты вообще когда-нибудь пробовала?

-- Естественно, дома-то на островах только с этого и жила. Видите, насколько противно было -- аж в столицу приехала работать, только бы эти рожи похотливые не видеть! -- Орива передёргивает плечами в отвращении. -- Не понимаю, как это может быть приятно...

-- А ты пробовала с мужчиной, который тебе нравится?

-- Так мне до сих пор никто не нравился! Потому и пришла за советом, я кроме вас больше ни одной женщины не знаю, которая к мужу бы хорошо относилась.

-- Ещё одну такую женщину ты точно знаешь, это Гарнетка, -- говорю. -- Ладно, подай-ка мне бук, он у тебя за спиной стоит. Ты как, на всеобщем чуток понимаешь?

-- Немножко нахваталась...

-- Сейчас я тебе накачаю энциклопедий... для начинающих, так сказать. Видео, с субтитрами. Кстати, Старейшины сейчас над словарём работают, со всеобщего на муданжский. Он пока не закончен, но у меня есть предварительный вариант, я тебе его скину, поможет разобраться. Только не давай никому, пускай дождутся официального.

Орива подползает поближе и следит за тем, как я складываю в корзину один фильм для молодожёнов за другим.

-- Я вам что-нибудь должна? Вы же покупаете...

-- Да ну, там гроши. Лучше просто расскажешь, что из этого выйдет.

Орива удаляется вся в предвкушении новых знаний, сжимая в кулаке флэшку в виде сердечка -- у Азамата в коллекции разные есть.

Муж мой приходит, как и обещал, не поздно. От него веет прохладным ночным воздухом.

-- Ты с улицы, что ли? -- спрашиваю, потягивая носом.

-- Да, заходил к Алтонгирелу, проверить, как он.

-- И как?

-- Ничего, хандрит, но с ума не сходит. Эцагану позволил остаться, это хороший признак. Но на меня даже не смотрит, я уж не знаю, что и думать. И не признаётся ни в какую, в чём дело. Сказал только, что с тобой всё будет хорошо, и что этот загадочный второй ребёнок будет здоровый, и почему-то рассмеялся как-то нехорошо после этого.

Пожимаю плечами.

-- Душа Алтонгирела -- потёмки. Небось девочка будет, вот он и бесится.

-- Если бы только он, -- вздыхает Азамат, присаживаясь рядом со мной, и поглаживает уснувшего Алэка по пузу. -- Я ещё к Ажгдийдимидину зашёл. Кстати, оказалось, что Алтонгирел всё-таки меня не послушал и обратился за советом к своему Наставнику. А тот -- ты не поверишь -- сам никогда таких предсказаний, как Алтонгирел, не получал! То есть теперь Алтонгирел у нас официально превзошёл учителя, представляешь! -- Азамат так радуется, как будто за собственного сына. Но тут же грустнеет. -- Это мне Эцаган рассказал, а Ажгдийдимидин теперь на меня тоже волком смотрит. Алтонгирел к нему в итоге пришёл, куда деваться, раз Наставник без понятия... и рассказал, что увидел в будущем. Ох, Лиза, мне прямо не по себе делается. Старейшина всегда такой спокойный, всеведущий, язвит иногда, но это духовники все любят. А тут смотрит на меня, как на предателя. Я уж и так, и этак, по-всякому просил, намекните, может, я ещё не так поступлю, всё исправлю... А они только головами мотают оба и взглядами сверлят. Получается, вариантов нет, я обязательно сделаю что-то плохое?

Я притягиваю его к себе и крепко прижимаю.

-- Кто их разберёт, духовников ваших. Помнишь, как Алтонгирел на меня смотрел в начале? А потом оказалось, что он всё не так понял. Мало ли что ему там привиделось в пророчестве. Боги шутят. Наверняка они только кусочек видели, а цельная картина совсем другая. Ты лучше думай о приятном: у нас будет ещё ребёнок. Тебе даже обещали, что здоровый. А остальное приложится.

Азамат кивает, возя ухом по моему виску, и я чувствую, как постепенно его сердце перестаёт бешено колотиться.

Горная цепь Ахмадул тянется с юга на север почти от побережья и до самого Худула. Это очень старые горы, срытые и прогрызенные ветром и поросшие щетиной хвойных лесов. Великая река Ахмадмирн промыла в хребте долину, в которой покоится столица Муданга. Вокруг на много сотен километров простирается степь, по которой кочуют скотоводы, а к югу, ближе к джунглям, где влажно, лиственные леса чередуются с садами. Монорельс начинается с востока от Ахмадхота и некоторое время идёт по пещерам под горами. Освещение там слабое, но видно, как блестят какие-то кристаллы в стенках, а когда поезд выезжает в пещеры побольше, там вообще красота со сталактитами и каменным звёздным небом над головой. Поезд идёт день, ночь и ещё один день. Пещеры заканчиваются к вечеру первого дня. В сумерках состав выезжает в степь, и можно наблюдать во всей красе, как солнце опускается в море ковыля, плавно переходящее в океан Гэй.

Ночью степь постепенно сменяется лесом, правда, совсем другого свойства, чем на юге. Основу его составляют гигантские древние деревья, а населяют его не менее древние причудливые твари из тех, которых мы видели в музее. Поезд по этим местам тащится медленно, позволяя получить массу впечатлений от диковинной флоры, а иногда и фауны. В темноте среди стволов то и дело мелькают горящие глаза, как в сказочном мультике, а гигантские деревья, которые даже мама не может определить, нависают жутковатыми силуэтами на фоне звёздного неба. Поезд то и дело проезжает короткие туннели -- это вздыбленные корни исполинских растений. Вагончики монорельса передвигаются почти бесшумно, и если открыть форточки, воздух наполняется душераздирающими звуками -- пронзительным уханьем, тоскливым воем, кровожадным рычанием...

Мы форточки быстро закрываем, занавески задёргиваем и ложимся спать. Из соседнего вагона изредка доносятся звон и пьяное пение, но тихо, так что спать не мешает, а мелкого мы не взяли. Азамат организовал для нас пустой вагон, а вообще их в составе десять, и все заполнены. Теперь, когда нет опасности, что джингоши тормознут поезд и отберут товар, южане кинулись торговать с севером. Осенью-то поток не большой, в это время и в Худульской области урожай есть, а вот зимой будет торговля -- к Старейшинам уже обратились с просьбой добавить к худульскому поезду ещё десять вагонов для товара.

Утренний лес не такой жуткий, хотя совсем не похож по составу на прочие леса, в которых мне приходилось бывать.

-- Троходендрон, -- глубокомысленно изрекает мама, пристраивая камеру на краю форточки. Сашка ржёт, как подросток. Мама меняет камеру на бинокль и продолжает комментировать: -- А вот магнолии пошли, целая куртина! Смотри, какие цветочищи!

Азамат переспрашивает у меня значение её реплики, после чего заносит в блокнот слово "цветочищи" -- в тот же столбик, что "кошище" и "человечище". Последнего термина удостоился он сам, а кошище несколько минут назад вышло из леса поглядеть на наш поезд. Если до того мама всё страдала, что нельзя остановиться и пощупать палеоценовую растительность вблизи, то после явления местного хищника решила удовлетвориться съёмкой из окна.

-- Как же вы тут раньше жили? -- задаёт риторический вопрос Янка. -- Когда тут такие твари водятся...

-- Люди раньше были крупнее, -- доходчиво поясняет Азамат.

Янка на него неприлично выпучивается:

-- Что, ещё крупнее?!

Азаматова матушка покатывается со смеху.

-- О-о, о-о-о! -- вопит мама, щёлкая камерой. -- Я знаю, это древовидные папоротники!!

Мы с Сашкой и Янкой тоже прилипаем к стеклу и наблюдаем, как нам вслед машут исполинские папоротничьи вайи. Стекла на всех хватает: вагончик весь прозрачный, кроме пола. Азамат только посмеивается, глядя на наш энтузиазм.

-- Азамат, -- подзывает его мама, -- это дерево юг расти?

-- Нет, -- он мотает головой. -- Только здесь, в Великих Лесах.

-- Странно, -- мама стилусом черкает заметку на экране камеры. -- А зима листья ронять?

-- Нет, -- подумав отвечает Азамат. -- Здесь близко море, а в нём недалеко действующий вулкан, и на дне много курильщиков. Вода тёплая, поэтому тут зимой не очень холодно. Снег редко выпадает.

Мама сосредоточенно его слушает и часто кивает. Общение явно идёт этим двоим на пользу в смысле изучения языков.

-- Э-эх, всегда мечтал залезть на секвойю, -- вздыхает Сашка, окидывая тоскливым взглядом пейзаж. -- Может, если на танке заехать, не сожрут?

-- Тут танк не проедет, -- серьёзно отвечает Азамат. -- На самом деле, иногда сюда заходят охотники, но только самые умелые и храбрые. Раз в год осенью собирается отряд добыть шкуру пятнистого льва или перья птицы-людоеда. Я, конечно, могу организовать, чтобы охотники взяли вас с собой, хотя они будут резко против, но это очень опасно.

-- Ой, да нет, что вы, Азамат, я не хочу на охоту!

-- Сюда вам лучше и правда не ходить, -- соглашается Азамат, -- а в обычном-то лесу можно и поохотиться. У нас, например, около Дола. Или вот к северу от Худула я знаю богатые места...

-- Нет-нет, я совершенно не хочу на охоту! -- пугается Сашка. -- Я ни стрелять не умею, ни по лесу ходить! И никакого удовольствия не получу.