Беглец и Беглянка - Андрей Бондаренко

— Ладно, Михась, принимаем тебя в ватагу, — решает Олег. — Но учти, ежели что…

— То кишки выпустите и на кол их намотаете, на, — заканчивает фразу обладатель жёлто-чёрных зубов. — Вы — ребятки серьёзные. До ужаса. Живорезы самые натуральные. Прямо-таки, волк и волчица, на. Таких, на, обманывать — себе дороже. Проще сразу повеситься, на…

Приходит рассвет. На востоке медленно загорается-разгорается ярко-алая полоска зари.

Вездеход, надсадно гудя и безбожно дымя, подъезжает к колодцу и останавливается.

— Солидная железяка, — уважительно комментирует Даша. — Массивная и заслуженная. Тёмно-зелёная краска местами облупилась. Да и рыжая ржавчина присутствует повсеместно.

— Полная уважуха, — соглашается Олег.

— Только воняет от этого авторитетного монстра — офигеть и не встать. И машинным маслом, и соляркой, и ещё чем-то, не менее гадким…. Может, Красава, мы с тобой «на броне» поедем?

— Езжайте, на, — из люка вездехода высовывается голова Михася. — На броне — красота. Свежий воздух, на, опять же. Можно, конечно, и внутри, на, путешествовать. Если, конечно, есть такое дурацкое желание. Но жарко там и душно, на. Заранее предупреждаю. Да и комары донимают. Вездеходные, на, комарики. Живут они в чреве вездехода. Живут и размножаются. Даже и лютой зимой, на…. Что дальше, атаман?

— Вылезай, — командует Олег. — Дашут, доставай из кобуры пистолет и снимай его с предохранителя…. Готово? Теперь держи на мушке нашего нового приятеля. Я же, понятное дело, его обыщу…. Вроде, всё чисто. Продолжаем процесс. То бишь, я залезаю в вездеходное чрево и провожу там классический шмон — на предмет наличия оружия. А ты, напарница, продолжай целиться…

Через десять минут Олег вылезает обратно и объявляет:

— Твой охотничий нож, Миня, конфискован. И вообще, не притрагивайся ни к какому оружию: ни к огнестрельному, ни к холодному, ни к сумке с гранатами…. Всё понял?

— Понял, на.

— Кстати, Дашут, он не соврал: жужжат комарики в вездеходной утробе. Жужжат. Один, самый шустрый, даже в щёку меня укусил…. Подозрения сняты. Готовимся, водитель, к отъезду.

— Я правдивый, на, — оказавшись в люке вездехода, заверяет Михась. — Подготовили жрачку и шмотки? Молодцы, на…. Загружаем рюкзаки и котомки. Мне, беглецы, передавайте…. Так-с, на. Прилично затоварились…. Удочки и спиннинг в чехле? Ладно, на, пусть будут. И палатки пригодятся…. А это что за чёрная палка? Зачем она, на?

— Сам ты — палка, — обижается Дарья. — Вернее, дубина стоеросовая…. Это, чтобы ты знал, шаманский посох. В наследство мне достался. От Скрытного Ворона.

— Совсем другое дело, на. Нельзя наследство бросать, удачи, на, не будет…. Сумку, Красава, давай.

— Сумка, извини, со мной останется, на плече, — усмехается Олег. — Рядом с автоматом…. Что в ней? Гранаты, запасные обоймы, карманный фонарик, ещё кое-что.

— Казна, понятное дело, на, — уважительно кивает головой Миня. — Что за побег — без полковой казны? Так, насмешка, на, матушки-природы.… Держите эти два пакета, на.

— Что в них?

— Брезентовые плащ-палатки, на. Напялите на плечи, ежели дождик пойдёт. А до дождя их можно и под попы запихать. В том смысле, чтобы нежные задницы, на, не отбить в поездке…. Пёс? Пусть пока следом бежит. Устанет — сам на броню, на, запрыгнет. Если, конечно, не дурак.

— Гав!

— Да я же так, шутейно. Не обижайся, пёсик, на…. Там, на броне, скобы железные найдёте, на. Приваренные к корпусу. Держитесь за них крепко, на, чтобы не свалиться…

Двигатель оглушительно ревёт, и всё вокруг — почти сразу — заполняется выхлопами чёрного, очень едкого и вонючего дыма.

— Кха-кха, — Олег тут же прикрывает рот и нос рукавом штормовки.

Даша следует его примеру.

Наконец, вездеход трогается с места и бодро катит на северо-запад. Вонючий дым остаётся позади, и дышать становится значительно легче. Только уши слегка закладывает от надсадного воя и беспрестанного тарахтенья старенького движка. Мухтар, активно перебирая лапами, держится рядом с вездеходом.

Проходит час, второй, третий. Вездеход едет то по старой колее, то по мхам и редколесью, безжалостно сбивая-сшибая молоденькие деревья, то по руслам небольших речушек и ручьёв.

Трясёт — просто безбожно. Ладони, держащиеся за железные скобы, постепенно немеют.

— Может, постучать по броне? — стараясь перекричать шум двигателя, спрашивает Олег. — Чтобы Миня остановился?

— Не надо, — отрицательно мотает головой Даша. — Время нынче дорого. Спешить надо.

— Железная дева?

— Что-то типа того. Да и в плен к Бугаю не хочется попасть. Совсем — не хочется…

Скорость передвижения резко падает: теперь вездеход передвигается по болотистой низменности, из-под широченных гусениц — безостановочной чередой — вылетают комки вязкой тёмно-бурой грязюки.

— Мухтар, ко мне! — зовёт Дарья. — Пока не изгваздался по самые уши…

Пёс послушно запрыгивает на броню и пристраивается рядом с девушкой. Вернее, под её подмышкой.

Вначале двенадцатого вездеход, устало всхрапнув, останавливается на берегу длинного узкого озера.

— Привал, на, — показавшись из люка, объявляет Миня. — А также и перекус…. Покидаем, ребятки, броню, на. Только медленно, без резких движений. Поприседайте, на. Руками-ногами, к примеру, помашите. Чтобы эти…, мышцы, на, отошли…

— Ры-ы-ы-ы-ы! — воинственно топорща мохнатую холку, рычит в сторону озера Мухтар.

До противоположного озёрного берега — порядка ста двадцати-тридцати метров, и там, вдоль невысокой каменной гряды, неторопливо прогуливается светло-пегая матёрая медведица, сопровождаемая двумя крохотными медвежатами.

— Стоит ли так нервничать, на? — неодобрительно качает головой Михась. — Подумаешь, на, медведи. Их на Камчатке больше, чем собак нерезаных, на. Я с год назад прочёл в краевой газете, что мишек косолапых проживает на нашем полуострове, на, около восемнадцати тысяч. Чуть ли не пятнадцать процентов от общей численности всех российских бурых медведей. Результат, на. Как ни крути…

— Гав! Гав! Гав! — отчаянно носится — туда-сюда — вдоль кромки озера Мухтар. — Гав-в-в!

— Ры-ы-ы! — насмешливо отвечает ему с противоположного берега светло-пегая медведица.

— Их-их! — старательно вторят ей медвежата. — Их-хо-хо!

— Прекратить дурацкую перепалку! — подойдя к озеру, командует Дарья. — Удивляюсь я на тебя, Мухтар. Вроде бы умный и взрослый пёс, а туда же. Она тебя тупо провоцирует, а ты и ведёшься, как щенок неразумный. Стыдно должно быть, ей-ей…. Лучше бы, право слово, принял полноценные водные процедуры, а то изгваздался — по самое не могу: весь в серых грязевых брызгах и подтёках. А гигиена — для путника — дело наипервейшее. Это я тебе говорю…

— Гав, — понурив ушастую голову, извиняется пёс, а после этого, коротко разбежавшись, прыгает в озеро и уверенно плывёт длинными зигзагами, неуклонно приближаясь к противоположному берегу.

Медведице эти собачьи манёвры совсем не нравятся, и она, развернувшись на сто восемьдесят градусов и расстроенно порыкивая, неторопливо бредёт от озера прочь. Медвежата, дурашливо подталкивая друг друга, ковыляют следом за матерью.

Путники оперативно разжигают газовый примус, кипятят воду и заваривают чай.

— Консервами пока обойдёмся, на, — вскрывая ножом одну жестяную банку за другой, извещает Михась. — Погода нынче хорошая, не стоит терять времени. Тушёнка, на, сосисочный фарш, горбуша в масле, килька в томате. С соевыми галетами, на, самое то…. Налетай, братва, на хавчик. Кушать подано, на, графья и графини в изгнании…

— Разговорчивый ты, Миня, парнишка, — намазывая на галету сосисочный фарш, замечает Дарья. — Что, согласись, совершенно нехарактерно для молчаливых ительменов.

— Разговорчивый, на, — непонятно вздохнув, соглашается водитель вездехода. — Это потому, что я только наполовину ительмен…. Рассказать вам мою, на, историю жизненную?

— Поведай, соратник. Будь так добр. Только чавкать не надо. Ради Светлой Небесной Тени.

— Ага, не буду, на. Учту…. Родился я по ту сторону Срединного хребта, в стойбище оленеводов. Мать, на, чистокровная ительменка. Папаша — русский, из Ключей, с геодезистами тогда трудился, на. Рейку длинную усердно таскал…. Встретились они, значит, в тундре. Случайно. Олени, рейка, лето, жара, речка. И любовь, на, внезапно вспыхнула. От тех жарких утех тундровых я и родился…. Не-не, папаня-то у меня был честным человеком. Сразу же и женился, на. С росписью, как и полагается…. Но никак не получалось у родителей — проживать вместе. Не задалось и не срослось, на. Разные люди. Маманя пожила в Ключах две недели и затосковала, на, без тундры и оленей. И домой запросилась…. Да и отец в ительменском стойбище всегда чувствовал себя чужим, на. То бишь, гостем…. Так мои папанька с маманькой и жили — по разные стороны камчатского Срединного хребта, встречаясь, на, не чаще двух раз за год. Что, впрочем, не помешало им завести ещё двух дочек — Катьку и Машеньку. Сестричек моих любимых, единокровных…. До шестнадцати лет я жил с матерью, среди оленей и оленеводов, на. А потом, получив паспорт, переселился в Ключи, к отцу. Закончил восемь классов, выучился на шофёра, на, отслужил — по-честному — в советской армии. Младший сержант инженерно-сапёрных войск — по военному, на, билету. Вернулся, женился на «половинчатой» чукчанке, детишками обзавёлся. С геологами работал. С рыбаками…