Призрак миссис Рочестер - Линдси Маркотт

прежде чем мы увидимся?

Сохранив чертежи на ноутбуке, я захлопнула крышку.

Следующим вечером он уже ждал меня у гаража с Пилотом и овчарками, когда я пришла забрать пуделя на вечернюю прогулку.

– Вот и вы наконец, – вместо приветствия сказал он, будто я специально заставила его ждать.

– Вот и я, – легко откликнулась я, но сердце вновь заколотилось.

Между нами снова завязалась непринужденная беседа, будто мы не виделись не пять дней, а пять часов. Я рассказала ему про сочинение Софии и ее планах стать дизайнером и чтобы cо шляпы Леди Гаги вылуплялись птенцы.

– Это просто великолепно, – закончила я рассказ.

– Так она делает успехи?

– Даже очень.

– И перестала закатывать истерики?

– Не совсем. Мне кажется, ей нужно больше внимания – вашего внимания. Вам нужно проводить с ней больше времени.

– Именно времени мне сейчас и не хватает. Когда все наконец решится и запустится, вот тогда будет куча возможностей побыть с ней.

– К тому моменту у нее может не остаться времени для вас, – резко возразила я.

Рочестер раздраженно прищурился, а потом хмыкнул.

– Хорошо, я с ней сегодня поужинаю, – уступил он. – Пойдет?

– Для начала. А если удержитесь и сможете не сидеть в телефоне до десерта, будет хорошее начало.

– О боже, – пробурчал он. Шмыгнувшие в кусты собаки убежали куда-то далеко, и Эван свистнул, подзывая их обратно.

У меня появился вопрос, который я очень хотела задать, рискованный вопрос, но любопытство перебороло опасения.

– На полу в Морской комнате я нашла странное пятно, не могла понять, что это. Можно было бы вызвать мастера и отшлифовать пол.

Показалось ли мне или на краткий миг его лицо в самом деле потемнело, исказилось страшной гримасой? Но этот миг прошел, и он ответил совершенно спокойно:

– Моя жена как-то швырнула открытой бутылкой вина в Рэймонда Теркилла, моего тогдашнего управляющего. Вообще я собираюсь переделать всю комнату, она слишком женская, на мой вкус; тогда полы и отшлифуют.

У него на все есть легкие ответы.

Темы этой мы больше не касались, но, прощаясь с Эваном у особняка, я вспомнила предупреждение Рика Мак-Адамса: я понятия не имею, что это за человек.

Неделю спустя я осознала это как нельзя четко.

Глава четырнадцатая

– Куда же запропастились девчонки? – ворчал Отис.

Я сидела рядом в его «Форде», самом большом автомобиле в гараже Торн Блаффса.

– Написала Софии, – сообщила я. – Они выходят.

День независимости, четвертое июля. Из трех драгоценных месяцев пролетело уже больше трети. На пляже за Санта-Крузом, где-то в ста километрах выше по побережью, Эван решил устроить вечеринку с фейерверками для сотрудников, и нас тоже пригласили.

Отис нажал на гудок. Через несколько минут София забралась на заднее сиденье, а за ней – девочка из теннисного клуба, Пейтон Дрейер. В последнее время София считала ее лучшей подругой и оставалась у нее с ночевкой так часто, как только разрешалось. Одеты девочки были практически одинаково: в джинсы с блестящими сердечками и котятами и пестрые короткие куртки, а веки от души накрасили одинаковыми радужными тенями, напоминавшими мне крылья колибри.

– Что это у вас обеих на глазах? – не понял Отис.

Пейтон вздохнула так явно, как бы говоря: «Неужели действительно нужно объяснять?», но ответила:

– Праздничный макияж. Мы же идем на вечеринку.

– Праздничный, – эхом вторила София.

– Я считаю, вы обе выглядите великолепно, – обернувшись к ним, похвалила я.

София радостно улыбнулась, а Пейтон восприняла как должное и прихватила губами прядь волос. Она была на год старше Софии, с симпатичным, хоть и слегка приплюснутым лицом, а манера держаться у нее была такая, будто ей все должны. Глядя, как София повторяет за ней, мне становилось не по себе.

Отис открыл себе газировку, и я уловила запах вишни.

– Что это у тебя?

– «Доктор Браун», содовая, черная вишня. Диетическая.

– Просто жесть, – заметила София с заднего сиденья. – В кладовой целые ящики.

Отис начал выруливать с парковки одной рукой.

– Беатрис ее пила, – пояснил он. – Чтобы перебить вкус таблеток.

– А ты ей никогда не приносил его в башню?

– Смеешься? Говорил же, я туда и близко не подхожу.

– А кто-то приносил. Там стоял пустой бокал с остатками напитка.

– Господи, Джейн! Ты что, залезла туда? Говорил же, никому нельзя!

– А я почти зашла внутрь, – раздался сзади голос Софии. – Но по двери ползал тарантул, и я так перепугалась, что не пошла.

– Ты выдумываешь, – возразил Отис. – Тарантулы у нас не водятся.

– В Центральной Калифорнии очень даже водятся, – встряла Пейтон тоном всезнайки. – И преогромные. Волосатые такие, с клыками, и после спаривания самки пожирают самцов. А если самка не хочет спариваться, то просто убивает другого паука и уже потом съедает.

– Фу! – отозвалась София.

– Вот и нет, – высокомерно возразила Пейтон. – Это естественно.

– Давайте музыку послушаем, – решил Отис, включив микс эмо-рока, и девочки возмутились, на этот раз единодушно, и, уткнувшись в телефоны, склонились друг к другу.

Мы зигзагами виляли в плотном потоке машин, едущих вдоль побережья полуострова, и примерно через полтора часа свернули с шоссе на пыльную парковку. На галечно-песчаный пляж вела утрамбованная тропинка, по которой мы и спустились. Там уже на пледах и непромокаемых ковриках для пикника расселись многочисленные гости, между которыми бегали дети. Из динамиков гремела танцевальная музыка.

К нам подбежал молоденький стажер-индус с растрепанными волосами.

– Привет, я Халим, искал вас везде, – поздоровался он. – Вам забронировано место в первых рядах, там, внизу. – Он повел нас по пляжу, лавируя между гостями. Я мельком заметила Эвана, приехавшего рано утром, чтобы все проконтролировать. Вокруг него собралась целая толпа, а остальные ждали своей очереди.

Мы разместились на отведенном нам месте, разложили коврик, а Отис, сбегав на поиски съестного, вернулся с хот-догами, кока-колой и другими закусками и напитками. София с Пейтон схватили по банке газировки и пакетику рифленых чипсов. Вечеринка была в самом разгаре, и мы влились в толпу.

– Эй, там Малик! – Отис помахал сидевшей недалеко парочке с тремя долговязыми сыновьями-подростками, и отец семейства помахал в ответ. Я узнала его: Малик Андерсон, главный юрист и адвокат Эвана, чей стильный красный «Порше»-купе я частенько видела у особняка. Время от времени мы перебрасывались парой фраз; темнокожий, с веснушками и гладко выбритой головой, он говорил очаровательно и умно, проницательно глядя на собеседника темными глазами. И одевался он всегда изысканно – даже ветровка на нем выглядела сшитой на заказ.

Пейтон с Софией принялись прихорашиваться и поправлять волосы, поглядывая на сыновей Малика, а мальчишки, прекрасно зная, что за ними наблюдают,