Бронтомех! - Майкл Коуни

Другой бронтомех продолжил работу мясника, кромсая своего неподвижного врага на мелкие кусочки. Затем он снова пополз, неуклонно отодвигая гору металлолома со своего пути. Освободившись, он неожиданно рванул вперед и, набирая скорость, помчался по долине, направляясь к небольшому стаду пасущихся в лунном свете аркоров.

Через несколько минут мы увидели вспышки лазеров…

— Эта машина сошла с ума, Кев, — стуча зубами, сказала Сюзанна. — Им полагается сжигать только мелких полевых вредителей. Нам повезло, что он не поехал за нами. Сколько у него горючего?

— Синглтон говорил, что они работают от микрореакторов. Значит, хватит на несколько месяцев. — Я подумал. — Им придется выследить его с воздуха и разбомбить, иначе он уничтожит всех животных в округе.

— И всех людей, — добавила Сюзанна.

Мы сообщили об инциденте часовому в новой глубоководной гавани за холмом. Часовой — по-моему, аморф — позвонил Синклеру Синглтону и переговорил с ним. Потом он передал нам вопросы Синглтона, а наши ответы сообщил ему; я почему-то начал чувствовать себя школьником, которого допрашивают по поводу хулиганства. Как человек я ощущал себя рангом ниже инопланетян — пусть даже и не был непосредственно подчинен им. Я задумался о том, кто же управляет планетой и во что мы, аркадяне, дали себя втянуть, когда проголосовали за правление Организации.

Потом часовой отпустил нас, и в его мягком, вежливом тоне я уловил скрытое недовольство: ведь наверняка кто-то заставил бронтомехов обезуметь, и черта с два это был аморф…

Когда мы уходили, между скалами шло судно — первый из морских комбайнов. Невозможно судить о размерах корабля, когда не меньше трех четвертей его находится под водой, но выглядел он огромным. Обтекаемая рулевая рубка возвышалась над поверхностью, а по огромным волнам можно было судить о том, где начинается и где кончается судно.

На следующее утро я шел к домику Баркера, когда в кармане у меня засигналила телегазета. Я вынул приемник и увидел на экране угловатое лицо Алтеи Гант. Наступило раннее лето; было тепло, и я присел на ближайшую ограду, чтобы узнать, что, черт возьми, она хочет сказать. Рядом остановились несколько прохожих, заглядывая мне через плечо.

— Эта передача предназначена только для поселка Риверсайд, — не слишком любезно отчеканила мисс Гант, — и она транслируется только на этот район так что если вы рассчитываете на рекламу ваших ночных преступлений, то ни черта не получите. Пора понять, что Организация вложила в вашу планету средства, которые собирается защищать, и кучка диссидентствующих колонистов рядом с нами — пигмеи. Прошлой ночью группа хулиганов перерезала линию электропередач на блэкстоуновской сельскохозяйственной опытной станции. Пока налаживали электроснабжение, кто-то вмешался в управление бронтомехами, что привело к их уничтожению. Так вот, один человек не смог бы это сделать — я думаю, участвовало двадцать ваших, если не больше. Я хочу, чтобы вы осознали следующее. Мы можем запросто устроить блокаду, то есть прекратить снабжение продуктами питания, топливом для вашей электростанции, запчастями к вашей технике — короче, всем необходимым. Мы доведем вас до первобытного состояния — попробуйте только еще хоть раз выкинуть что-нибудь в этом роде. Вы попытаетесь прокормиться с помощью гнилых сетей и самодельных выдолбленных каноэ, а мы займем поселок и конфискуем вашу землю, на что у нас есть все права.

Так что вы, детки, выбираете? — спросила Алтея Гант, презрительно глядя на нас. — Сотрудничество… или медленную смерть?

Я сунул приемник обратно в карман. Зрители разошлись. Улица неожиданно опустела. Из моего кармана вновь послышался сигнал; я снова вытащил приемник. Опять появилось лицо Алтеи Гант.

— Эта передача предназначена только для поселка Риверсайд, — чеканила она. — И она транслируется только на этот район…

Надо полагать, они повторят передачу еще много раз, пока Организация не сочтет, что до Риверсайда дошли ее слова…

На неофициальном совещании в домике Мортимора Баркера присутствовали мы с Сюзанной как непосредственные участники проекта кругосветки, миссис Эрншоу с Верноном Трейлом как представители Потомков пионеров и Том Минти с Марком Суиндоном от Комитета поселка.

— Я могу лишь сожалеть о действиях этих безумцев, из-за которых весь проект оказался под угрозой, — начал Баркер.

Он стоял, большой и могучий, в маленькой гостиной, попыхивая вонючей сигарой, а остальные сидели и смотрели на него. В этом ракурсе его щеки напоминали дирижабли.

— А почему вы смотрите на меня? — спросил молодой Минти.

— Слушай, ты, умник! — прогремел Баркер. — В поселке не так много людей, способных устроить подобную диверсию. И все они твои приятели Не думай, что я не знаю, кто пытался испортить открытие регаты нелепым чучелом Хедерингтона. Я тебе вот что скажу; наша работа — да и сама жизнь — зависит от того, сумеем ли мы прославить Аркадию. Этого не достичь бессмысленным разрушением! — Бессознательно Баркер встал в позу. Он уставился взглядом в точку, находящуюся в метре над головой Минти, и расправил плечи. — Путь Организации, хоть и непопулярный в некоторых отношениях — единственный путь.

— Вы — лицо заинтересованное, — холодно бросил Минти. — Вы не хотите сказать, сколько вам платят сверх стандартной ставки?

Баркер аж побагровел от гнева, а миссис Эрншоу выпалила:

— Так это ты придумал то идиотское чучело, Том?

— Братья, братья, — безнадежно твердил Трейл.

Марк Суиндон встретил мой взгляд и пожал плечами. Собрание началось дурно.

Потом Минти атаковал и миссис Эрншоу, поскольку она владела небольшим участком земли к югу от поселка. Трейл бросился на защиту дамы, и его кадык ходил вверх и вниз, пока он выкрикивал тонким голосом возражения. Мы с Суиндоном отмалчивались. В конце концов обвинения и контробвинения прекратились в интересах собрания. Том Минти отрекся от всяческих связей со Свободолюбивыми гражданами, и, когда мы устали и начали впадать в состояние апатии, Морт Баркер напомнил о цели собрания — планах по поводу церемонии отплытия.

Подобные пикировки стали типичными для той неопределенности, которая охватила Риверсайд в последующие недели — вплоть до дня отплытия. По существу, возникли три фракции.

В первую вошли те, кого устраивало сотрудничество с Организацией, включая меня, Ральфа Стренга, Морта Баркера. Я отнес к ней также совершенно аполитичную Сюзанну. На периферии этой группы находились Джейн и Марк Суиндоны. Несмотря на споры Марка с Организацией по вопросу о морских комбайнах, он считал хедерингтоновский путь единственно возможным в настоящий момент. Марк стоял на позиции здравого смысла, и с ним соглашались многие колонисты, включая влиятельного Энрико Бателли.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});