Шанс на жизнь. Как современная медицина спасает еще не рожденных и новорожденных - Оливия Гордон

больного ребенка. Хотелось бы мне, чтобы он пил мое молоко, как все дети, но всех недоношенных малышей кормили через трубку, потому что им было небезопасно глотать.

Кормление через трубку – совсем не новая идея. Во Франции 1850-х годов уже существовало «принудительное кормление» недоношенных или больных детей. Сегодня это один из источников страданий любого родителя в отделении новорожденных.

Не найдется ни одного человека, который не содрогнулся бы, увидев, как его ребенку пропускают трубку через рот или нос, чтобы добраться до желудка.

Недоношенные дети в 50-х годах, слишком слабые, чтобы глотать или сосать, несколько дней после рождения оставались голодными, потому что молоко могло попасть не туда, и ребенок бы задохнулся или заболел пневмонией. Врачи тех времен были уверены: у ребенка достаточно жидкости, жира и тканевого протеина в организме, чтобы пробыть длительное время без еды. Один бедный младенец «голодал» 111 дней. Неизвестно, выжил ли он (2). Виктория Мэри Кросс в 50-х годах настаивала, чтобы с первого по четвертый день жизни младенец не получал никакие жидкости (3).

Детское «голодание» подошло к концу, когда педиатр из Оксфорда начала выражать свое беспокойство им. В 1962 году, вызвав множество споров, доктор Виктория Смолпис начала кормить недоношенных детей сцеженным молоком. Она делала это при помощи появившейся в те годы поливиниловой трубки, которую пропускала через рот или нос ребенка в его желудок (4). В наши дни кормление начинается как можно раньше, в идеале – в день рождения ребенка, чтобы помочь его желудку сформироваться. Однако кормление через трубку не такое простое, каким может показаться.

Джоэл выдержал один миллилитр молока и смог принять два. Но затем он перестал принимать молоко вообще. Перед каждым кормлением в отделении медсестры проводят аспирацию: берут образец содержимого желудка через трубку с помощью шприца. Затем измеряют уровень кислотности. Если он не в норме, трубка выводится из желудка. Образец, или аспират, помогает многое узнать о пищеварительной системе ребенка. Если медсестры берут аспират через четыре часа после кормления, они ожидают увидеть переваренную пищу. Если же молоко так и остается, значит, что-то идет не так. Медсестры обнаружили «желчный аспират» – зеленоватый образец желчи из кишечника. Пищеварительная система работала в обратном направлении: от кишечника к желудку. Это свидетельствовало либо об инфекции, либо о непроходимости желудочно-кишечного тракта. Джоэлу пришлось вернуться к ППП через центральный катетер.

Через день или два мы пришли в больницу, подошли к инкубатору и поинтересовались, как Джоэл провел эту ночь. Медсестра серьезно на меня посмотрела:

– Анализ крови Джоэла показал немного повышенный уровень СРБ (С-реактивного белка), то есть белка плазмы крови, который является маркером воспаления или инфекции. Это значит, что его организм с чем-то борется. Нам пришлось посадить его на антибиотики.

Я не сразу поняла, почему она выглядела так обеспокоенно. Борется ведь с чем-то несерьезным, так?

– Антибиотики справятся за пару дней?

– Мы надеемся, но будем пристально наблюдать за ним.

Медсестра объяснила, что проблема центральных катетеров в том, что они, бывает, становятся воротами для проникновения инфекции. Если такое происходит, катетер убирают, но тогда ребенок должен иным образом получать питание и антибиотики. Возможно, был шанс вставить центральный катетер в другую часть тела. Возможно, стоило попробовать вновь покормить Джоэла молоком, однако нельзя было сказать наверняка, примет ли он его.

Мы вновь сделали два шага назад в лечении. Даже легкая инфекция могла убить моего сына.

Следующим утром врач сообщил нам, что ему пришлось извлечь катетер в 3:00, когда монитор Джоэла показал ненасыщенность кислородом. Температура тоже скакала. Все признаки ассоциированной с катетером инфекции. Кровь взяли на анализ и обнаружили золотистый стафилококк – еще больше антибиотиков через канюлю в руке. Я представляла, как все случилось: мой ребенок лежал в своем инкубаторе, в детской с приглушенным светом, как вдруг его разбудили ярким режущим глаза светом. Вокруг голоса, много рук, которые удерживали его на месте, что-то вытаскивая из-под кожи, а он лежал и не знал, кто он и что это за жизнь. Тем временем я спала дома в своей постели за километры от него, мой будильник сработал через час, я встала и сцедила молоко. Ужас отделения новорожденных в том, что дети не могут оттолкнуть никого руками. Их жалкие попытки отбиться – поднести ладошку к лицу, пока медсестра проталкивает трубку через нос – выглядят, как настоящая беспомощность. А потом они так привыкают к этому, что уже не сопротивляются.

Джоэл поправился, центральный катетер заменили, но подозрения на ту или иную инфекцию возникали на протяжении всего времени, что он провел в отделении новорожденных. Мне пришлось смириться с тем, что любую инфекцию сына проверяли, так как не было известно, окажется она пустяковой или приведет к его смерти. Но ни это, ни желтуха, с которой он родился, даже рядом не стояли с настоящими болезнями его желудка, легких и сердца.

Даже с катетером аспираты (то, что брали на анализ из желудка) не показывали норму. Теперь они все чаще были цвета кофейной гущи: коричневые, со сгустками крови, что свидетельствовало о кровотечении в верхних отделах кишечного тракта. На это невозможно было закрыть глаза. Рентген показал, что кишечник Джоэла весь состоял из странных рубцов. К тому времени, как малышу исполнилось две недели, его вновь попытались перевести на кормление через трубку в носу, но в образцах, взятых из желудка, продолжали находить желчь. Стало очевидно, что у Джоэла рефлюкс, то есть все съеденное им молоко тут же возвращалось обратно. Он мог переваривать совсем небольшое количество и питаться только через трубку по капле. Постепенно с помощью препаратов он стал усваивать несколько миллилитров молока за раз, однако пока лишь с трубкой. Миллилитр – звучит пустяково, но для Джоэла пять миллилитров уже становились чудовищным испытанием. Возникал вопрос: если он не сможет переваривать достаточное количество молока, где найдет силы, чтобы нормально дышать и расти?

Я не могла понять, почему пищеварение моего сына не работает. Никогда бы не подумала, насколько важна эта область в организме. И, похоже, именно она отказывалась нормально функционировать у моего сына. Тогда что, черт побери, нам делать?

Я также никогда не задумывалась над тем, какое это искусство – дышать. Вентиляция легких не только неприятная, но и рискованная процедура для недоношенных детей. Мембраны в сосудах головного мозга еще слишком хрупки. Суть вентилирования в том, чтобы поддерживать уровни газов в крови: мы вдыхаем кислород и выдыхаем углекислый газ. Если их баланс нарушается, люди заболевают (если