Коридор - Сергей Каледин

Александра Иннокентьевна покачала головой, потом взяла сноху под руку и сказала бодрым голосом:

- Прошу к столу!

- А как наши пироги?-с повышенной оживленностью спросила Ольга Александровна.

- Тесто выходилось,- растягивая в улыбке жабий рот, сказала Дора.Хорошие пироги вышли.

- К столу! К столу!..

Ромка потянул было Куреню в комнату, но Таня стрельнула в мальчишку взглядом и тихо приказала:

- Брысь отсюда!

Куреня шмыгнул на черный ход.

Бабушку Лену посадили на торце стола напротив бабушки Шуры на второе английское кресло с высокой прямой спинкой, принесенное из половины тети Оли.

- Только я буду курить,-сразу предупредила бабушка Лена и, не дожидаясь даже намека на возражение, полезла левой рукой в ридикюль.

- "Кар-мен",-прочел Ромка латинские буквы на красной пачке сигарет.

- А помолчать не можешь?- прошипела Таня. Бабушка Лена удивленно подняла бровь и достала из ридикюля толстую многоцветную шариковую ручку:

- Мой презент тебе, маленький Саша!

- Ну, зачем, тетя Леночка?! Такая дорогая вещь - ребенку! - Тетя Оля сделала губы бантиком, или, как говорила Дора, курьей гузкой.

- В самом деле, зачем ему?! - Таня метнула на Ромку сердитый взгляд.

- С такой ручкой он будет хорошо учиться,-пани Соболевска сделала жест, прекращая спор.-Если он во всем похож на своего дедушку,-она с улыбкой игриво кивнула в сторону дедушки Саши,-он должен учиться очень плохо. Помнишь, Саша, как ты учился? Как тебя...

- Ну почему...- забеспокоилась тетя Оля и тревожно поглядела на мать, как бы призывая ее на помощь.- Тетя Леночка, что тебе налить? Вот, "Мускатель"...

- Налей,- бросила ей бабушка Лена.- Саша, ты помнишь, как тебя... выгнали из гимназии? - закончила она под восторженный вопль двоюродного внука.

- Разве было так? - Оля криво улыбнулась. Бабушка Лена, того не ведая, непедагогично выдала семейную тайну.

- Ну, конечно,- улыбаясь сказала бабушка Лена, красиво выпуская из напудренных ноздрей дым в сторону бывшего двоечника.

- Мы всегда считали, что папу исключили, потому что нечем было платить за обучение,-заговорщицки подморгнув тетке, сказала тетя Оля хорошо поставленным учительским голосом.

- Какая чепуха!- бабушка Лена громко засмеялась, видимо не поняв племянницу или по старости не

заметив подмаргивания.- Нас всех после смерти родителей взяли на воспитание родственники. Они были весьма состоятельные люди. Они были, как это называется у вас теперь?..- Она покрутила в воздухе освобожденной от перчатки рукой, старой костлявой рукой с лишней отвисающей кожей.- У-уу? Они делали бизнес, как мой Марик сейчас в Америке... Он занимается недвижимостью.

Тетя Оля обреченно вздохнула. Александр Григорьевич молчал.

- Проснитесь, дедушка,- Ромка потеребил Александра Григорьевича за рукав.- Бабушка Лена про вас рассказывает.

- Да-да, все прекрасно,- Александр Григорьевич бодро отряхнулся от сна.- За что пьют?

- Саша, почему внук называет тебя на "вы"? У вас теперь так принято? удивилась гостья.

- Нет, бабушка Лена,- вмешалась Таня,- просто дедушка долго был в командировке, а когда приехал, Ромка уже первый класс кончал. Никак не мог привыкнуть.

- Позволь, Саша...- Откинувшись от стола, бабушка Лена отвела в сторону руку с дымящейся сигаретой: - Какая командировка?..

- Леночка,- Александра Иннокентьевна положила свою руку на руку гостьи в перчатке и, словно испугавшись чего-то, тут же переложила н^ стол.Леночка... Видишь ли. Так сложились обстоятельства... Ну, а теперь мы снова все вместе, будем же веселиться! У всех налито вино?

- Не понимаю, но ладно. Давайте пить вино! - Бабушка Лена притушила сигарету о пачку и помахала окурком в воздухе, отыскивая пепельницу.

Ромка выскочил из-за стола, принес пепельницу Геннадия Анатольевича.

- А почему вы вторую перчатку не снимаете?

- Рома!-взвизгнула тетя Оля.- Сейчас выйдешь из-за стола!

- Зачем? - искренне удивилась бабушка Лена.- Разве мальчик не знает? У меня нет второй руки, милый мой внук. Она осталась на войне. Но...- с грустным кокетством добавила бабушка Лена,- зато я вне всякой очередности как участник получила апартамент. У нас тоже очень сложно с квартирами,она выразительно посмотрела на кровать в углу, явно неуместную в гостиной.

Александр Григорьевич поднялся с рюмкой в руках:

- Давайте выпьем, не чокаясь, за тех, кого уже нет с нами. За Фешеньку, ушедшую от нас в прошлом году... За нашего дорогого брата Исидора, кадрового офицера, погибшего с сыном Ильей под Киевом... Ты, Лена, об этом знать не имела возможностей, да-а... Не чокаясь...

- И дедушка Рома тоже погиб. Под Истрой. У него была броня, а он пошел в ополчение...

- Рома! - Таня дернула его за руку.

- Да, и брат Олимпиады Михайловны, это бабушка Ромы по матери.

Пани Соболевска, до этого все время улыбающаяся, поставила рюмку дрожащей рукой на стол. "Мускатель" расплылся красным бордюром вокруг ножки рюмки. Плечи ее вдруг задергались, единственная рука растерянно засуетилась по столу: она то закрывала ею лицо в слезах, то вдруг принималась искать в ридикюле носовой платок и, не найдя его, снова хваталась за лицо... Только сейчас Ромка вдруг понял, что бабушка Лена очень старая. Старше дедушки. Пальцы у нее были мос-латые, раздавшиеся в суставах... И как она только кольца снимает? И на подбородке у нее висели какие-то крошки, она их не чувствовала.

Александр Григорьевич выпил свою рюмку, и тут губы его некрасиво поехали в разные стороны, как будто он выпил водку, а не сладкий "Мускатель", и Ромка понял, что дедушка Саша морщится не из-за того, что горько, как морщится дедушка Георгий, а просто он плачет, только еще пока без слез...

Ромка отвернулся, чтобы не видеть плачущего дедушки.

- Только мы с тобой остались, Леночка,- услышал он дрожащий голос дедушки.- Только мы...

- Саша,- укоризненно покачала головой бабушка Шура.

Елена Григорьевна всхлипнула последний раз, как будто строгий голос Александры Иннокентьевны относился к ней, высморкалась и улыбнулась:

- Мой макияж...- И она тронула пальцами лицо.

- ...А чемоданы-то тяжелые...- шепнула Таня на ухо тете Оле, выразительно поглядывая на нарядные чемоданы, застоявшиеся у двери.

- Танечка, сейчас не время,- не поворачивая головы, сказала тетя Оля. Дверь распахнулась.- А вот и Гена!..

Геннадий Анатольевич протиснулся между спинками стульев и пианино, пиджак его во время пролезания распахнулся, и две пуговки на белой его рубашке выскользнули из разболтанных петелек, обнажив синюю майку. Он остановился возле кресла бабушки Лены, склонив голову в коротком офицерском поклоне.

- Соболевска,- откинувшись на спинку кресла, бабушка Лена протянула ему руку для поцелуя.

Сколько раз Ромка пробовал перед зеркалом вот так вот кланяться. Ничего не получалось: голова дергалась, смешно булькая щеками.

Геннадий Анатольевич сел рядом с тетей Олей и молча уставился в тарелку.

- Геночка опоздал немножко,- пояснила тетя Оля.- Он на даче был, там окна разбили хулиганы...

- О-о, вы купили себе виллу? - воскликнула Елена Григорьевна.- Как это мило!..

Геннадий Анатольевич прокашлялся, собираясь дать пояснение, но тетя Оля его опередила:

- Нет, тетя Леночка. Это родительский наследственный дом...

- По Николаевской дороге,- добавила бабушка Шура.

- Шурочка, а помнишь, как мы ходили с тобой и с Фешенькой смотреть коронацию?..

Дедушка Саша вовремя закашлялся и кашлял, пока сестра его не забыла, о чем спрашивала сноху.

- Тетя Леночка! - тетя Оля улыбнулась, останавливая кашель отца.- Ты знаешь, я ведь за Гену только из-за того и вышла, что у него бы,л свой дом. А до него я всех женихов отвергала. Ждала большой любви. Или большого приданого,- тетя Оля кокетливо прильнула к плечу тетки. И Ромка заметил, что тетя Оля очень похожа на бабушку Лену.

- А ведь мы могли с вами, Елена Григорьевна, встретиться в Варшаве,сказал, не переставая жевать, Геннадий Анатольевич.- В сорок пятом...

- Могли, но если только в госпитале.

- Именно в госпитале. Я работал лаборантом. Лейтенант медицинской службы.

- Подождите, где же Левочка? - вспомнила вдруг пани Соболевска.Шурочка, где твой сын? Ах да! Оля сказала: в командировке... Я забыла.

Ромка вопросительно взглянул на тетю Олю, на бабушку Шуру. Потом на Таню.

- Трус несчастный! - прошипела та.- Страхуется...

- Вот он! Папа! - обрадованно крикнул Ромка, услышав быстрые шаги за дверью.

Но это был не папа. Это была Глафира.

Она подскочила к Александре Иннокентьевне и молча шмякнула'из пригоршней на грязную тарелку кучку, состоявшую из бумажных дореформенных денег, мелочи, серебряных рублей двадцатых годов и цветных осколков знакомой Ромке кошки-копилки: ухо, кусок носа и полбанта...

- Я вас не совсем понимаю, Глафира Николаевна,- поправив пенсне, ровным голосом сказала бабушка Шура.- Что это?

- Не понимаешь?!