Левиты и коэны - Игорь Борисович Штутман

твоим услугам, Марик. Рад был помочь.

В это время официант принес счет. Марк мельком посмотрел на счет и выложил из бумажника на стол несколько купюр.

Получив и пересчитав сдачу он поднялся со стула.

Вслед за ним со своего места поднялся и Миха. Друзья неторопливо пошли к выходу.

36. Москва – Лубянка (бывшая площадь Дзержинского)

Леонид Каганов-младший, сидел на стуле, привинченном к полу посреди комнаты и с любопытством оглядывался по сторонам. Cидеть было очень неудобно, левая рука продюсера была прочно пристегнута к стулу наручником.

В комнате никого не было, если не считать портрета “железного Феликса”, сурово глядевшего со стены напротив. Под портретом стоял ветхий письменный стол с традиционной лампой, прикрытой зеленым стеклянным абажуром. Два окна на правой стене наглухо закрывали зеленые бархатные портьеры. На потолке потрескивал люминесцентный светильник. Пахло пылью и мышами.

После получаса ожидания дверь приоткрылась, и в комнате появился среднего роста сутулый мужчина в сером костюме с портфелем в руках. На портфеле виднелась табличка “Совершенно секретно”.

Не глядя на продюсера, он с озабоченным видом прошествовал к столу, аккуратно положил портфель перед собой и уселся в кресло. Открыв портфель и покопавшись в нём, мужчина достал очки и водрузил их себе на нос. Затем он задумчиво пощёлкал выключателем настольной лампы, ещё подумал – и совсем её выключил. И только после перечисленных действий он, наконец, обратил внимание на сидевшего перед ним продюсера.

– Фамилия – имя – отчество, – проскрипел он голосом неопределенного тембра и пододвинул к себе лежащую на столе папку-скоросшиватель.

– Меня зовут Леонид Леонидович Каганов, я подданный Великобритании, буду говорить только в присутствии английского консула, – выпалил продюсер заготовленную за время ожидания фразу, – И снимите, пожалуйста, наручники – я никуда не убегу, – добавил он уже менее решительно.

– Какие наручники? – колючие глазки сидящего за столом внимательно осмотрели пленника. – Ах, наручники! Снимем, конечно!

– Охрана! – заорал он вдруг. Никто, однако, не появился.

– Не идут, – озадаченно пробурчал тип в сером, – придется вам пока потерпеть. Живете в Лондоне? С Березовским знакомы?

– Нет, не знаком, – быстро ответил Леонид, опешив от такого натиска.

– А зачем в Москву приехали? Где остановились? Документы с собой? – допрос был продолжен.

– Я кинопродюсер, приехал по бизнесу, остановился в “Балчуге”, – начал было Каганов – младший, но в это время зазвонил телефон.

Гэбэшник поднял трубку, прислушался, вскочил с кресла и тут же вытянулся по стойке смирно.

– Есть! Так точно! Будет исполнено! – отчеканил он, выслушав невидимого собеседника, и почтительно опустил трубку на рычаг.

– Что жe вы, Леонид Леонидович, сразу не сказали! – гэбэшник неожиданно ласковым взглядом посмотрел на продюсера.

Глаза его лучились от счастья и доброты, а физиономия источала неподдельную радость.

С такими переменами в настроении продюсер встречался только в голливудском кино.

– Что же вы не сообщили, что приходитесь родственником самому Лазарю Моисеевичу? Это недоразумение! Как это вас на нашу конспиративную дачу занесло? – и офицер в штатском укоризненно покачал головой.

– Мы старые кадры помним и почитаем! – заявил он, показав взглядом на портрет, – дедушку вашего двоюродного помним… крутой был мужик! Метро построил!

Как будто что-то вспомнив, он шлепнул себя рукой по лбу, затем пошарил в ящике стола, достал оттуда ключ и, подбежав к Леониду, отомкнул оковы.

– Чайку не желаете? – с официантскими интонациями вопросил он продюсера.

– Все знают ваш чаек, a особенно его любят в Лондоне! Лучше немного коньячку – сами понимаете, – осмелел Каганов – младший, почуяв смену обстановки и тут же обнаглев.

– Можно и коньячку, – согласился гэбэшник, – c таким человеком грех не выпить! Мы и папашу вашего помним!

Из тумбы стола появилась бутылка “Хеннеси” и две пузатые рюмки.

– Говорят, уходя на покой, ваш батюшка вам бизнес передал? – продолжал серокостюмный, – И вы его достойно преумножаете! Наслышаны! И про завещание кое-что знаем…

Такая осведомленность продюсеру не понравилась, и он попытался перевести разговор на другую тему.

– Как-то тут всё запущено. Очень уж пыльно. Персонала не хватает? – Лёнчик задал вопрос, осмотревшись по сторонам.

– Не беспокойтесь! – кисло улыбнулся гэбэшник, – Персонал на местах: кто в “Газпроме”, кто в “Сибнефти”… А тут мы так, по традиции. Музей, можно сказать. Перед пенсией дорабатываем, – в его голосе мелькнула нотка зависти к сослуживцам, оказавшимся на доходных местах.

– Ну, за тех, кто в море, – поднял он свою рюмку и, не чокаясь, выпил.

– Должен вам, Леонид Леонидович, посоветовать – возвращайтесь вы обратно в свой Лондон и забудьте про эти глупости! Незачем вам, солидному человеку, забивать себе голову всякими сомнительными историями! Сомнительные истории – это наш профиль! А вы езжайте к себе, занимайтесь вашим бизнесом, ну и помните, что у вас тут друзья! Если что – всегда обращайтесь! Будем рады! И недорого берем! Вот моя карточка – тут телефончик, а сейчас пожалуйста, вы свободны, – гэбэшник поднялся с кресла и указал Леониду Каганову на дверь.

Леонид Леонидович и оглянуться не успел, как оказался у входа в свой отель. То ли на такси доехал, то ли машина черная его довезла – не помнил, хоть убей. Но совет запомнил накрепко, а потому утренним самолетом спешно отбыл в Лондон, финансирование фильма братьев Коганов прекратил и больше никакими поисками не занимался.

37. Москва – квартира Бориса (7:30 вечерa)

– Надо что-то решать. Kакого хрена мы тут сидим, груши околачиваем? – Борис суетливо выговаривал Семёну, одновременно успевая сервировать на кухне стол для ужина.

Семён, вроде, соглашался:

– Да, надо что-то делать, – но было видно, что мысли его где-то далеко.

– Что ты головой киваешь, как китайский болванчик? – и не дожидаясь ответа Борис продолжал задавать очередные вопросы, – Капусту подсолнечным маслом заправлять? В грибки лучку добавить? Ты пельмени как употребляешь: со сметаной или с уксусом?

Борис своего добился. Взгляд брата принял осмысленный вид. Он очнулся от своих мыслей. Внимательно посмотрел на Бориса, оценил накрытый стол:

– Боренька, дорогой. К чёрту все дела… Поужинаем нормально, как в старые добрые времена. Что ты там про пельмени говорил? Давай, как говорится, накладывай – и с маслом, и с уксусом, и со сметаной… и перцу ещё подсыпь. А я водку разолью.

И пока Борис доставал из кастрюли пельмени и раскладывал их по тарелкам, Семён разлил по рюмкам холодную “Столичную”.

– Ну, будем, – Семён высоко поднял рюмку, – Чтобы у нас всё было, и нам за это ничего не было.

Борис кивнул, соглашаясь. Братья чокнулись, лихо выпили и налегли на закуску.

Семён удивительно быстро прикончил пельмени, тщательно вытер тарелку корочкой чёрного хлеба, и похвалил брата:

– Молодец, ты Борька, хорошо готовишь. Давно я