Скандальная история - Сандра Браун

Услышав, что открылась дверь ванной, он повернулся и увидел Дебру, стоящую в потоке золотого света. Ее светлые волосы прозрачным ореолом лежали вокруг головы. Когда она направилась к нему, ее груди с плавным очарованием покачивались под шелковой ночной рубашкой цвета слоновой кости. При каждом ее шаге легкая ткань на мгновение складывалась и задерживалась в углублении между ногами.

Он притянул ее к себе и поцеловал с нерыцарским жаром, просовывая язык между раздвинутых губ, и почувствовал вкус зубного эликсира.

— Что такое? — спросила Дебра тихо, когда почувствовала его улыбку на своих губах.

— Ты полоскала рот?

— Честно говоря, да. После того как приняла ванну и почистила зубы.

— Ты приняла ванну? — спросил он, тыкаясь носом в ее теплую душистую шею.

— Я думаю, что для новобрачной обязательно выкупаться перед тем, как предстать перед мужем.

— Ты хочешь, чтобы я принял душ?

— Нет. — Она вздохнула и наклонила голову в сторону, чтобы ему было удобнее целовать ее шею. — Я не хочу ничего другого, кроме того, что делаешь.

Он хмыкнул.

— Держу пари, что да.

Он положил руки ей на грудь и водил костяшками пальцев по ней взад и вперед, пока она не напряглась.

— Видишь? Я был прав. — Обхватив ее руками, он прижал к себе и страстно поцеловал. Подняв наконец голову, он сказал: — Я люблю тебя, Дебра.

Он полюбил ее почти с того момента, как впервые увидел. Они встретились в первый день осеннего семестра в Техническом колледже Джорджии. На выпускном курсе они были определены в продвинутую группу по английскому. У Диллона это был факультатив. Для Дебры, которая специализировалась в языке, этот курс по истории языка был обязательным.

После первых слов профессора Диллон понял, что ему предстоят сложности, чтобы изменить график занятий. Он не думал, что сможет в течение всего семестра выносить по три часа в неделю гнусавые интонации профессора.

Затем, опоздав на пять минут, влетела Дебра. Ее светлые волосы были спутаны ветром, щеки горели от смущения. Она извинялась, что не могла найти аудиторию, и запыхалась, потому что бегом поднялась на два этажа.

Диллон мгновенно почувствовал любовь и влечение.

После лекции, расталкивая других студентов, он помчался за той, которая заставила его забыть об изменении графика посещения занятий.

— Привет, — сказал он, догнав Дебру Ньюберри. Диллон запомнил ее имя, когда она назвала себя преподавателю, рассерженному ее опозданием.

Она посмотрела на Диллона глазами цвета Карибского моря.

— Привет.

— Чья ты?

Они подошли к лестнице. Дебра остановилась и повернулась лицом к нему.

— Не понимаю.

Отведя ее в сторону, чтобы не мешать другим, Диллон повторил свой вопрос.

— Я ничья, — ответила Дебра с такой интонацией, которая сделала бы честь хорошей актрисе.

— Никакого постоянного парня, мужа или кого-нибудь другого?

— Нет. Хотя я не понимаю, какое тебе до этого дело?

— Сейчас скажу. Хочешь спать со мной?

— Не знаю. Стоит ли?

Она могла бы просто проигнорировать его и спуститься вниз по лестнице. Могла бы разозлиться и дать ему пощечину. Могла бы оскорбиться и прочитать ему лекцию о сексе. Вместо этого ее реакция была как раз такой, на какую он и рассчитывал, кроме полной капитуляции, конечно: она превратила все в шутку. Он задал вопрос с такой подкупающей улыбкой, что она никак не могла обидеться.

За редким исключением, он нравился женщинам. Диллон скромно признавал это, потому что, в конце концов, ничего не мог поделать со своим красивым лицом. В этом виноваты гены. Он воспринимал свои карие глаза, как нечто само собой разумеющееся. Но женщины думали, что золотистые пятнышки в них были необыкновенными и интригующими. Они говорили, что завидуют его длинным темным ресницам и тому, как его русые волосы выгорают летом.

Когда Дебра быстро оглядела его, в первый раз за все время, Диллону было по-настоящему не все равно, что она думает о его внешности. Возможно, она нашла его приятным и подходящим для флирта. Вместо того, чтобы лечь в постель, они остановились на том, чтобы вместе выпить кофе, и только после второй чашки она наконец спросила, как его зовут. Сначала это не имело значения.

В постель они легли только в День Благодарения. Они проводили время только друг с другом, каждое их свидание заканчивалось жаркими поцелуями и объятиями. С огромным самообладанием Диллон удерживал себя, чтобы не попросить большего.

В тот день после большого пиршества в доме у Ньюберри в честь праздника они убирали на кухне, когда Дебра вдруг сказала:

— Давай займемся любовью.

Не теряя времени, он увел ее из дома, полного многочисленными родственниками, и увез в ближайший мотель.

— Ты должна была сказать мне, что ты девушка, — прошептал Диллон потом.

Видя растерянность на его лице, она прижалась к нему.

— Я не хотела, чтобы ты думал, что у меня что-то не так.

— Ты знаешь, что это значит?

— Что ты не будешь уважать меня завтра утром? — спросила она озорно.

— Нет. Это означает, что мы должны пожениться.

— Я надеялась, что ты скажешь это.

Они откладывали это семь месяцев, чтобы сначала закончить колледж, и потому, что Дебра всегда мечтала о свадьбе, как положено, по традиции, в июне. А потом столько времени ушло на подготовку свадебных торжеств с пятьюстами приглашенными.

Теперь, когда закончилась пышная церемония, Диллон поднял свою новобрачную на руки, отнес ее на кровать и аккуратно положил.

— Хочешь, чтобы я сняла ее? — спросила Дебра, дотрагиваясь до ночной рубашки.

— Не сейчас. Ты, возможно, заплатила за нее целое состояние. И должна поносить ее немного дольше сорока пяти секунд. Кроме того, — добавил он, — она мне нравится на ощупь.

Он поглаживал ее живот, одновременно целуя восприимчивый рот. Под его большими руками она чувствовала себя, как кукла с подвижными частями тела, которые всегда желали, чтобы их ставили в такое положение Диллон никогда не пользовался ее готовностью доставить удовольствие и всегда был очень осторожен, чтобы не сделать больно. Он помнил, что не должен сжимать ее слишком сильно, когда его руки обнимали ее тонкие ребра, и потянулся лицом к ее животу. Он поцеловал его через шелковистую ткань.

— Ой, — простонала Дебра, когда он положил ее на подушки. — Возьми меня, Диллон.

— Я этим и занят. — Кровь переполняла его член так, что было даже больно, но он не хотел, чтобы их первая физическая близость как мужа и жены была поспешной и незапоминающейся. Он всю жизнь ждал, чтобы почувствовать полное слияние с другим человеком. Дебра была таким человеком. Событие должно быть по-настоящему торжественным.