Тропик ночи - Майкл Грубер

Примерно в девять тридцать Паз сделал первый перерыв. Он вышел в проулок, присел на перевернутый бочонок из-под маргарина, выпил охлажденного черного кофе и выкурил тонкую темную сигару — чико. Настроение у него было спокойное и умиротворенное: новое интересное дело только еще начиналось, а разные мелкие тревоги дня улеглись за время такого обыденного занятия, как приготовление пищи. Прикончив сигару и кофе, Джимми решил, что после работы было бы неплохо провести время с женщиной. Он прошел через кухню к платному телефону возле комнат для отдыха, чтобы позвонить Бет Моргенсен и спросить, не возражает ли она, если он заглянет к ней попозже. Готовность поразвлечься с джентльменом, который является где-то около полуночи, была общим свойством всех подружек Джимми, и она ответила, что не возражает.

После работы он подъехал на своем потрепанном оранжевом «датсуне» к дому, где жила Бет, на Понс-де-Леон, рядом с университетом. На Джимми был его поварской наряд, он прихватил в качестве презента бутылку охлажденного «Корбеля» и букет из цветов, заимствованных в ресторане.

Бет Моргенсен открыла дверь и уставилась на Джимми отрешенным взглядом поверх очков в металлической оправе. Она была крупной женщиной, такого же роста, как Джимми, с длинной, до талии, толстой, как питон, косой цвета спелой пшеницы, с широкими плечами и узкими бедрами опытной пловчихи. Сейчас она заканчивала университет и была поглощена диссертацией на тему о жизни бездомных в округе Дэйд.

— Боже! — воскликнула Бет. — Шампанское и цветы, какая рутина! Ты просто живая окаменелость, Паз.

Она выставила ему бледные губы, и Джимми запечатлел на них нежный поцелуй. Ему очень нравилось, как двигается эта женщина — свободно, легко, слегка покачивая своим большим телом, словно бы подчиняясь какой-то внутренней мелодии. Он наблюдал за тем, как она исчезает в своей крошечной кухне. На ней были потрепанные, коротко обрезанные джинсы и черная футболка с надписью на груди: «Накажи меня». Паз вошел в гостиную, которая одновременно служила кабинетом и была настолько завалена книгами, папками и просто бумагами, что не разглядеть пола. Посреди комнаты стоял письменный стол, тоже загроможденный книгами и бумагами, примостившись среди которых светился монитор компьютера. Паз увидел, что Бет уже открыла на кухне шампанское и наливает вино в не слишком отмытые от сока стаканы. Она прочитала неодобрение на его лице.

— Да, я знаю, что это свинство, ты ведь у нас такой чистюля! Прошу меня простить. Но я поклялась Иисусом и всеми святыми, что закончу сегодня вечером пятую главу этой трижды проклятой диссертации.

— Так почему же ты разрешила мне приехать?

— Ну, знаешь, девушке тоже нужен отдых!

Они уселись на стулья с прямыми спинками и с удовольствием выпили.

— Может, поедем в какой-нибудь ночной клуб? — предложил Паз.

— Нет, это займет слишком много времени. Я подумала, мы с тобой прикончим это славное винцо, потом чудно перепихнемся, а потом я пинком в твой прекрасный зад выкину тебя за дверь. Как тебе это нравится?

— Выходит, тебе нужно только мое тело, — с наигранной дрожью в голосе ответил Джимми.

— Да, именно… — Бет уселась к нему на колени, расстегнула несколько петель на его поварской куртке. — М-м, чем это от тебя так жутко пахнет?

— Растительным маслом, жареной рыбой, чесноком, манго, темным ромом и еще кое-чем секретным.

Джимми позволил ей снять с себя одежду и ботинки, потягивая шампанское. Бет принялась лизать ему грудь, как ребенок, которому хочется слизнуть все до капельки мороженое с блюдечка; потом разделась сама, и они трахнулись по-быстрому, как и говорила Бет, после чего она встряхнула заткнутую пробкой бутылку с остатками шампанского, подцепила пробку ногтем: большого пальца, и та выстрелила. Бет оросила холодным шампанским разгоряченные чресла — свои и Джимми. Он кинулся за ней, догнал в спальне и там, прямо на груде книг и папок, ублаготворил ее еще разок.

Бет застонала и вытащила из-под своих ягодиц толстый том.

— Ого! — воскликнула она со смехом. — «Непараметрическая статистика для социальных исследований», ничего себе. — Понизив голос на целую октаву, произнесла с важностью: — Хорошая работа, Моргенсен, но вынужден заметить, что вашу статистику оттрахали. Ой, Джимми, я не хочу, чтобы ты уходил, но ты должен это сделать.

— Это хорошо. Я собираюсь посетить еще двух девушек нынче вечером.

Бет стукнула его книжкой по голове.

— Чудовище! Профессор, который вот уже полгода мечтает снять с меня трусики, хотел зайти сегодня вечером, а я его отфутболила, предчувствуя, что ты позвонишь.

— Подумать только, профессор! Какая честь! Ты собираешься трахаться с ним из карьерных соображений?

— Я могла бы. Кое-кто так и поступает и кое-чего добивается. Но я рада, что у меня есть ты.

Возвращаясь домой, Паз испытывал привычное разочарование и неприятные последствия чисто физического удовлетворения. Связь с Моргенсен явно приближалась к завершению. Когда начинались разговоры о других, более подходящих мужчинах, а уровень страсти сводился к одному или двум кратковременным пароксизмам, как это было сегодня, ему становилось ясно, что прощальный поцелуй близок. Моргенсен заполучит своего профессора или кого-то вроде, а он найдет ей замену в лице очередной белокурой белой леди, и так далее и тому подобное, пока он не превратится в толстого шестидесятилетнего копа с морщинистой, как у черепахи, кожей. Паз слышал, что на свете есть любовь, и даже верил в ее существование, как верил, к примеру, в то, что есть на свете Монголия, о которой он тоже слышал. Однако верить — одно дело, а отправиться в путешествие в ту же Монголию — совсем другое. Если молоко свободно продается, зачем покупать корову? Паз говорил это самому себе и другим, в том числе и женщинам. То же самое он сказал и теперь, сидя в машине, дожидаясь, когда загорится зеленый свет, и потягивая сигару.

Что-то было не так, что-то его беспокоило, но он не мог уловить, в чем суть; это было похоже на забытый номер телефона или оставленные дома документы: нечто отсутствующее, ощутимое, но о чем никак не вспомнить. Вроде бы все у него хорошо, твердил он себе, интересная и увлекательная повседневная работа, он обеспечен, чего еще может желать мужчина? Тут ему в голову вдруг полезли мысли о мистере Югансе, об убитой женщине, о девчушке, с которой Юганс спал, о Барлоу и его презрении к Югансу… Джимми разделял отношение Барлоу. Сам он не соблазнял несовершеннолетних. Только взрослых девиц, а это значительная разница. Или нет? Разумеется да. Обе стороны довольны, все обоюдно. Как у него с матерью… В открытые окна машины втягивало плотный, чуть прохладный воздух ночного Майами. Джимми теперь размышлял о том, не переменить ли ему образ жизни, в голове промелькнуло слово «остепениться». Вот-вот, выбрать какую-нибудь девушку и остепениться. Можно и по-другому. Влюбиться. Переехать из холостяцкой квартиры. Бросить ресторан. Обзавестись ранчо в Кендалле. Дом с тремя спальнями. Бассейн и барбекю. Дети. Обзавестись друзьями. Пригласить к себе Барлоу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});