Жена по заказу - Алла Драбкина

"…Однажды ночью я бежал стремглаф по какому-то страшному гетто. Черных там было больше, чем белых Но я не расист, я люблю черных. Я испугался только, что софсем заблудился.

И вот тут я увидел костерок, у которого сидели люди и варили свой обед…"

– Вот все, что я написал, но я буду писать дальше. Там у меня пойдут такие люди: и Валек, и Маруся, и дядя Том…

– На горшок и спать, – вошла Яна.

Кирюша перецеловал нас всех и был выдворен.

Яна крепко обняла меня и тихо-тихо шепнула:

– Я люблю вас. Я и правда вас люблю. Если со мной что случится, не верьте плохому. И не забываете Кирюшу.

Она встала и порывисто вышла. Я в последний раз видела ее живой.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Когда на следующий день я привела Кирюшу из школы, Яны дома не было. И записки от нее тоже не было. Сказать, чтобы я тут же встревожилась, не могу. Ведь я всю жизнь живу среди рассеянных и не очень обязательных людей. Игорек, например, тоже пропал у очередного Штирлица и даже не подумал мне позвонить.

Но вот прошел час, другой, третий. Предоставленные себе двоечники ходили на головах, почему-то я уже не могла заниматься с ними. Наконец двоечников увели по домам, и явился Игорек. Следом за ним – Виктор.

– А где Яна? – Виктор был избалован тем, что Яна всегда дома и к его услугам.

– Не знаю.

– Как так?

– Я пришла из школы, ее не было.

– А записка?

– Не было.

– И не звонила?

– Нет.

Игорек не понимал, почему мы так волнуемся, но клянусь, к тому моменту мы с Виктором знали, что случилась беда.

Всю ночь мы звонили в больницы, в милицию, подругам Яны.

Лишь к середине следующего дня в дверь раздался звонок. Только тупица, даже если он в тревоге, не узнает сразу звонка такого рода. Громкий, властный, казенный.

Мы с Виктором пошли открывать вдвоем. За дверью тоже стояли двое. Не в форме, но оттуда.

– Ночью вы настаивали на поисках вашей жены? – спросил главный, желчный и усатый.

– Да... я... пройдите... ах, что я…

Усатый-желчный последовал за Виктором, а вот второй почему-то не торопился.

– А ты что тут делаешь? – спросил он у меня шепотом.

– Леха!

– Привет, Женечка.

– Леха, что там?

– Боюсь, что вы опознаете ее. Собери своего старикана, собирайся сама – и поехали.

Не хочу про это. Про морг, про изуродованное Янино лицо.

– Выброшена на ходу из машины. Вот только еще не знаю – живая или уже мертвая.

Желчный-усатый увез окаменевшего Виктора к себе в отделение, а Леха остался со мной – у меня ведь дома был Кирюша.

Хорошо, что в тот момент рядом со мной оказался Леха. Я знакома с ним с тех пор, как подружилась с Алей. Они вместе занимались в далеком детстве в драмкружке и никогда не рвали связи.

Общие знакомые подсмеивались над Лехой: «Лучший сыщик среди актеров и лучший актер среди сыщиков». В свое время, когда меня все интересовало и ничего не пугало, я даже ездила к Лехе в Сибирь, куда его в очередной раз сослали в лагерную охрану. Леха был нетипичный мент и вечно выходил не на тех преступников. То есть именно на тех, но начальству это не нравилось.

– За жизнь или по делу? – усмехнулся Леха, по привычке притворяясь циничным.

– По делу.

– Значит, это у них ты работаешь?

– Да уж месяцев семь.

– Сквалыги?

– Нет.

– Воры?

– Ну, Виктор, наверное, за всю жизнь не украл копейки. Что касается его погибшего сына – не знаю.

– А слухи?

– Хорошие. Но это, может, потому, что о мертвых…

– Ясно. Окружение?

– Каждой твари по паре.

– С кем он дружит?

– Почему ты все про него да про него?

– Потому что он муж. Сама знаешь статистику.

А тебе что, не нравилась она?

– Очень нравилась.

– И ничего такого особенного за ней не замечала?

– Хорошая, преданная жена. Идеальная жена.

Выходила только вместе с ним или в магазин, ну еще со мной.

– Мимо денег, старушка!

– Почему?

– Ты знаешь, кем она была еще три года назад?

И тут передо мной вдруг всплыли некоторые противоречия. Ну да, она мечтала о любви, как девочка, и ненавидела секс" как истерзанная проститутка.

– Вижу, ты поняла. Думаю, она водила его за нос, как хотела.

– Но в доме ведь жила и я. При мне она не могла, тем более что считала меня умной.

– Просто льстила.

– Нет. Я подслушала ее разговор обо мне с третьим лицом.

– И что же за третье лицо?

– Жена Ста…

– Договаривай.

– Жена Стального, если ты о нем что-нибудь слышал.

– Да уж слышал. Она дружила с женой Стального?

– Нет. Скорее, Виктор дружил с ним.

– Ну и пирожки. Что их связывало?

– Дело. Стальной в своей типографии издавал классику издательства Виктора. Любили поговорить о литературе. Еще позавчера на моем дне рождения тут был литературный диспут. Кстати, Аля была…

– А пропала она вчера?

– Да.

– И ничего такого не случилось на этом диспуте, что могло привести… Во всех подробностях, пожалуйста.

Ну что я могла рассказать такого важного? Разве что о том, как Машка под конец испортила всем настроение.

– Не густо. А твоя Яна промолчала на это?

– Не промолчал Стальной. – И я процитировали слова Стального.

– Остальные промолчали тоже?

– Да.

– И вот этой Машке она тебя нахваливала?

– Да. Отчитывала за глупость, хамство и еще пугала какой-то Совой!

– Что ты несешь, голуба? Сова – это птичка?

– Я так поняла, что это женщина. В Яне была какая-то... в хорошем смысле слова... сделанность.

Ну как бывает у девочек из хорошей семьи. Мне показалось, к ее воспитанию приложила руку эта Сова. Знаешь, человек натягивает маску благородства, а маска прирастает. И человек становится приличным. Она была очень прилична…

– Ох, подруга А приводы в ментуру за проституцию ты куда денешь?

– Были даже приводы?

– И какие крутые. Свидетельница драк, даже вооруженных Янка по кличке Беретта.

– Это наган такой – «беретта»?

– Вроде того.

Только теперь до меня постепенно стала доходить боль. Меня надули, обвели, как девочку. И тут же: да пусть бы всю жизнь надувала, лишь бы была жива.

– Стальной случайно не положил на нее глаз?

– Будь у тебя восемь глаз, ты положил бы все восемь. Но только скажу я тебе – не там ищешь.

Он, конечно, был ей симпатичен, но она его, по-моему, боялась.

– Почему?

– Для нее очень важен вопрос: мог этот человек убить кого-то? А уж если вопрос встал, то нормальная женщина испугается.

– А ты Стального боялась?

– Нет.

– Храбрый портняжка. А почему? У тебя нравственное чувство не развито?

– Развито. Но я знаю Стального тридцать лет.

– Ну ты даешь? Ну и связи.

– Он писал мне из тюрьмы умные литературные письма, но когда вышел – зашел только пару раз и сказал, что никогда не испортит мне жизнь.

И даже тени на меня не кинет. И до последнего времени мы не пересекались.

– Зато теперь как круто пресеклись! Ладно, Стальной – наш человек. Займемся. Кто еще. Ну, подруги там…

– Вероника такая толстая. У нее мужа недавно убили.

– Вероника, говоришь? Толстая, белая, идет – земля дрожит. Кличка – Дрожжи.

– Похоже.

– Небось Вероника осталась очень богатенькой вдовой?

– Ну квартира, шубы, изумруды. А денег, она клянется, нет!

– Врет! – обрезал Леха.

– А ты-то откуда знаешь?

– Она из говна сделает деньги. Они у нее растут как на дрожжах.

– Вот Яна тоже сомневалась, но в конце концов, сдается мне, поверила. Когда Вероника лила слезы по своему Казбеку – это были другие слезы.

А вот уж по денежкам рыдала – это настоящие.

– Беретта, конечно, была сучка преизрядная.

Но с широким, щедрым характером. Что ее связывало с Дрожжами? Как думаешь?

– Видимо, общее прошлое, а потом жалость.

Яна хотела сделать из Вероники хорошую жену.

Ругалась с ней, плакала над ней. Может, даже любила по-своему.

– И ты в это веришь, подруга?

– А разве ты в такое не веришь, друг? Кого ты из себя передо мной корчишь? Грозный ухарь с шашкой на боку?

Леха смутился. Он знал, что я права, и оба мы с ним верили в кое-что хорошее.

– Еще знакомства?

– Ну светские… Нефедов, совладелец издательства. Но они с Виктором не ладят. Беатриса, обкомовская проблядь, теперь какая-то лицензионная или налоговая чиновница. Молодые литераторы – вот уж не убийцы. Потом составлю список.

– С этим ясно. Мамаша Беретты – кто такая?

Бывала здесь?

– Не бывала. Яна говорила, что это артистическая натура.

– Понятно. Ребенок общий?

– Янин. Усыновлен Виктором.

– Кто отец ребенка?

– Не знаю.

– Не подслушала случайно? – подкузьмил Леха. – За ребенка воевали?

– Ни разу ни намека.

– Вроде и густо, да не нажористо. Сейчас я звякну начальству, и сходим мы с тобой к Вероничке – Дрожжам.