Клан Когтей (СИ) - Бадевский Ян

Поднимаю руку, останавливая Арину.

И тихо произношу:

— Предположим, что Девятеро реальны. И они прислали приглашение Когтям?

— Не Когтям, — мягко поправил Такеши-сан, — а твоему деду. Возможно, и отцу тоже, но это не точно. А они отказались, после чего стали выстраивать оборону. Клубу не отказывают. Факт известный.

— И что получают члены этого… Клуба? — допытываюсь я.

— Привилегии, — Харада доел лапшу, и я забрал у него пустой контейнер, чтобы выбросить в мусорное ведро. — Долгую жизнь. Крепкое здоровье. Выпадение из любых юрисдикций. Безграничные возможности.

— Сомнительные аргументы, — отправив контейнер в ведро, закрываю секцию мойки. — Абсолюты могут получить это без тайного правительства.

— А как насчет причастности к управлению планетой? — изогнул бровь Такеши. — Реальному управлению. С пониманием долгосрочных перспектив. И знанием того, что может случиться в глобальном разрезе.

— Слишком похоже на сказку, — пожимаю плечами.

— Говорят, твой дед придерживался иного мнения, — возразил Такеши. — Он знал, что тех, кого пригласили в Клуб, но получили отказ, не оставляют в живых.

— Не стыкуется, — я вздыхаю, поражаясь наивной вере учителя в чудеса. — Зачем вырезать целый Клан? Ты, например, не знал о связи отца и деда с Клубом. Я даже родиться не успел.

— Аргумент, — признал Харада. — И ответа я пока не вижу.

— Что с другими слухами?

— Это уже мои личные домыслы.

— Изложи.

— Есть версия, которая хорошо объясняет происходящее, — Такеши посмотрел мне в глаза. — Борьба за наследие Друцких.

— Поясни.

Странный холодок в области спины.

— Охотно, — Такеши поудобнее устроился на диване. — В свое время твоя мать была изгнана из рода, но это не лишало ее права наследования по завещанию. Ежели Константин Федорович Друцкий озаботился бы таковым. Тебя, как нам известно, лидер клана усыновил. В Империуме несовершеннолетние наследники родов обязаны иметь опекуна в виде действующего лидера, чтобы распоряжаться финансовыми активами, ценными бумагами и прочими вкусностями. Руководить корпорациями и отдельными предприятиями тоже не получится. Рассмотрим гипотетический сценарий. Константин Друцкий умирает. Тебе семнадцать. Сыновья делят имущество по старшинству. Лидером клана становится Илларион Константинович. Он-то и будет распоряжаться твоей долей до… Когда там у тебя день рождения?

— Официально — в июне.

— До июня, — закончил свою мысль Харада. — Еще полгода примерно.

— А дальше? — мне становится интересно.

— Карета превращается в тыкву. Ты обретаешь самостоятельность. Можешь присутствовать на корпоративных совещаниях. Продавать или дарить свою долю. Участвовать в принятии важных решений. Накладывать вето на сделки при наличии веских оснований.

Медленно дорубаю.

— А что будет, если я умру?

— При отсутствии жены и детей твоя доля переходит… дай-ка подумать… ну, сейчас ни к кому. Просто увеличились бы доли остальных наследников. В случае же смерти Константина Друцкого твоим опекуном становится Илларион, НО, по законом всё того же Империума, если ты умираешь в семнадцать, доля отходит младшему сыну Константина Федоровича.

— Виктор Константинович, — тихо проговорил я.

— Именно. И он серьезно усиливает свои позиции в семейном бизнесе. Важно соблюсти два условия. Первое — твой дед умирает до июня. Второе — ты тоже умираешь, и как можно быстрее. Часики тикают.

— Дед — Архимаг, — замечаю я. — Убить его сложно.

— Если только не началась война, — парировал Харада. — С другим могущественным кланом. Белозерскими, да?

Выдохни, Ярослав.

— Ты хочешь сказать, — слова даются мне с трудом, — что во всех наших бедах повинен Виктор Друцкий? Он убил моих родителей, охотился за тобой и даже организовал межклановую войну?

— Cui prodest, — блеснул знанием латыни сенсей. — Ищи, кому выгодно. Проблемы начались, когда Друцкие узнали о твоем рождении. А это произошло не сразу. Информацию, как я понимаю, добыл Кротов, на это он потратил шесть лет. Даже в те годы Виктор Друцкий обогащался, просто вычеркнув из уравнения твою мать. Думаю, дед озвучил на семейном совете свое решение включить тебя в число наследников по завещанию. Такое не оспорить. Я навел кое-какие справки и выяснил, что за минувшее десятилетие Друцкие трижды грызлись с другими влиятельными родами, а на твоего деда неизвестные шиноби покушались минимум четырежды. Выживал он благодаря Кротову и своим незаурядным способностям. Теперь сложи остатки головоломки. Серия покушений на тебя, Белозерские, слив информации приказным и церковникам. Если Кротов отчитался перед дедом о том, что доставил нас в Ургу, все Друцкие знали о твоем местоположении. И тут нарисовался кардинал с блюстителями.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Сложно, — качаю головой. — Я мог выжить. Проще натравить на нас Абсолюта, разве нет?

— Виктор в цейтноте. Найти за пару недель свободного Абсолюта — та еще задачка.

— Если ты прав, факт заказа подтвердят в Гильдии.

— Да. Но не стоит забывать о вольных художниках.

— А почему на тебя охотились? И всех Когтей положили?

— Экий ты дурачок, оказывается. Убей тебя и оставь Когтей — получишь себе головную боль на весь остаток жизни. Кланы всегда мстят за своих. А учитывая ранги твоих родителей и Кэйташи… сам понимаешь. Кроме того, сразу теряется смысл происходящего. Мотив убийцы не лежит на поверхности. Проще всего списать произошедшее на разборки корректировщиков или месть рода одной из жертв.

— И как же он всех вычислил? Чтобы сделать заказ, надо получить данные от Гильдии, что невозможно.

Я уж молчу про то, что Когти были разбросаны по всему миру, постоянно скрывались, меняли лица, паспорта и биографии.

— Сложно и невозможно — разные вещи.

— Обвинение серьезное, — заметил я, глядя в пустоту. — Мы можем ошибаться.

— Соберем информацию. Если знаешь, где копать, становится проще.

И то верно.

Через несколько часов мы покинули Улан-Баяр и направились в Пекин.

На дирижабле, без извращений.

Глава 17

Когда меня начало подташнивать от серых каменных стен и красных ворот под бамбуковыми навесами, Харада остановился. Аккурат перед такими воротами. Арина держалась чуть поодаль. Сыроежкин работал в гостинице, зависнув на бирже.

Мы находились в сердце древних кварталов Пекина.

Улочки громоздились вокруг трех озер, именуемых «морями». Си Хай, к примеру, это Западное Море. Перевод такой. Чтобы сюда попасть, мы сели в вагон на восьмой ветке метро Шичахай. Поднявшись на поверхность, окунулись в хаос и столпотворение торгового квартала. Иероглифы, многоголосье покупателей, десятки и сотни крохотных лавочек. Такеши-сан уверенно продирался через эту чертовщину, словно всю жизнь провел в китайских мегаполисах.

Неподалеку располагался парк Бэйхай, но учитель обогнул его стороной.

Вскоре мы погрузились в серые кирпичные каньоны, внутри которых с трудом могла разъехаться пара машин. Пешеходные тротуары шли вровень с асфальтом. Снег в сумрачных переулках упорно не хотел таять и хрустел под ногами. Всюду на нашем пути встречались вьющиеся растения без листьев, чугунные фонари, прислоненные к стенам велосипеды и кондиционеры. А еще — электромопеды и самокаты. Крыши были сплошь изогнутыми, состоящими из состыкованных меж собой бамбуковых трубок. Местами снежные шапки подтаяли, местами их почистили магией.

— Ты знаешь китайский? — вкрадчиво поинтересовался Харада.

Мотаю головой.

— Плохо. Они же в протекторате.

— Многие не хотят с этим мириться. Наш оружейник относится к этой категории. В повседневной жизни он предпочитает общаться на пиньине.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Пекинский диалект.

— И как мне с ним работать? — спросил я, огибая велосипед с прицепом, под завязку набитым какими-то ящичками. — Он вообще по-японски не рубит?

— Еще как рубит, — заверил учитель. — Придется его заинтересовать. А для этого диалог следует начинать традиционно. На пиньине.