Искатель. 2014. Выпуск №1 - Анатолий Галкин

— Понятно. Я намереваюсь дать ему по рогам и вернуть свою принцессу. Я слышал, что, если отсечь ему бороду, он потеряет силу.

— Насчет бороды — правда, но, приняв пищу, ты стал уязвим для чар. С Черномором тебе не совладать.

— С Ягой фокус удался, — улыбнулся Руслан. — Неужели Черномор увернется от пули?

— Боюсь тебя разочаровать, но ты обратишься в пепел по щелчку его пальцев.

— Как так? — не поверил Руслан.

Кощей взмахнул рукой — манекен, одетый в полный рыцарский доспех, воспламенился. Руслан прикрыл глаза от яркого света, кожу согрела волна жара. Пламя затухло, рыцарь превратился в оплавившуюся металлическую свечку. Запахло сваркой и душными испарениями, металл покрылся толстым слоем копоти.

— Понятно, — угрюмо сказал Руслан.

Кощей снова сделал жест рукой, на этот раз распахивая оконную раму, — разноцветные солнечные зайчики на полу дернулись и отскочили на несколько метров, в гостиную хлынули потоки свежего воздуха и разметали запах гари.

— Есть и другой способ справиться с чародеем, — сказал Кощей.

— Ты говорил о двойном дне его планов…

— Именно. Но это знание имеет свою цену.

— А я думал, мы подружились, — сказал Руслан.

— Все немного сложнее. Мои знания о законах Лукоморья уходят в глубь веков, и я вижу замысел Черномора насквозь. Его ложь похожа на карточный домик, выстроенный на обложке книги: открой я страницу правды, и его замысел рухнет. Никто из обитателей Лукоморья не помнит тщательно скрываемой Черномором правды о Горыныче, даже Коты.

— Коты?

— Внешние хранители нашего мира, не о них речь, — отмахнулся Кощей. — Черномор боится правды и нашел способ заставить меня молчать.

— Тебя? Ты же бессмертный.

— Почти. Видишь этот символ? — Кощей поднял подбородок, сухощавый палец указал на пряжку черного плаща. На бледном золотистом металле виднелось знакомое изображение: треугольник в круге.

— Да.

— Это символ бессмертной души, заключенной в теле. Иглы в яйце. Потеря души — смерть как в прямом, так и в переносном смысле. Это касается всех людей. В молодости я прибег к некоторым ритуалам, создав для себя материальное воплощение метафоры. Я создал Яйцо с Иглой внутри и навечно связал свою жизнь с этим предметом.

Руслан вспомнил утреннюю тренировку-ритуал Кощея, как тот сосредоточенно смотрел на острие устремленного в небо меча. Уж не иглу ли он представлял при этом?

— Это как кукла Вуду на самого себя, только покруче? Типа портрета Дориана Грея?

Кощей задумался, обращаясь к своим познаниям культур других миров, и кивнул.

— Похоже. Но «покруче». Хорошее слово. Так или иначе, Яга предала меня и раскрыла Черномору мои секреты и тайники. Он завладел Яйцом.

— Некрасиво получилось. Яга все знала?

— Да. Чрезмерный для женщины ум в числе ее пороков… Она вызнала мои тайны и втихую упивалась ощущением власти над сильнейшим чародеем Лукоморья, это я о себе. А позже продала секрет Черномору.

— Шерше ля фам.

— Да. Но в своих ошибках я виню только себя. Заполучив Яйцо, Черномор принудил меня поклясться не разглашать тайну Горыныча. Если я преступлю клятву, он волен разбить Яйцо и сломать Иглу.

— Ты простишь мне шутку? Фигурально выражаясь, Черномор держит тебя за яйца?

Кощей тонко улыбнулся и погрозил пальцем.

— Шутка гадкая, но метафора меткая. Впрочем, формулируя текст клятвы, я перехитрил Черномора, создав логическую лазейку.

— Ты стал бы хорошим юристом.

— Я стал хорошим чародеем, а это покруче. Ох, и нравится мне это слово. В клятве сказано, что я не поведаю о Горыныче никому из жителей Лукоморья. Понимаешь? Я ждал такого, как ты, пришельца из Пресного Мира.

— Хм.

— Я расскажу тебе, как спасти Людмилу и одолеть Черномора. Взамен я прошу вернуть Яйцо.

— Это справедливая сделка. Я готов.

— Как видишь, я тоже сторонник справедливости, но не без корысти, — улыбнулся Кощей и приступил к рассказу.

* * *

Стас ошибся: самый дерьмовый день в жизни был не вчера. Фотограф стоял среди дремучих елей в чаще неведомого лукоморского леса. Один. Иван и Кот скорее всего погибли, сгинув в изумрудной пропасти среди ветвей и листьев Мирового Древа.

Иван. Испытанный всевозможными жизненными неурядицами лучший друг. Веселый и неунывающий идиот — на фига он собрал один рюкзак, а не два? Да и Стас тоже хорош — на фига передал рюкзак в конце перехода, перед тем как напал Баюн? Впрочем, здесь тоже вина Ивана. Нагрузил тяжеленный ранец — как его было вообще нести? Неудивительно, что Стас так вымотался за сотню метров с этим рюкзаком. А теперь и рюкзак, и Иван ухнули в пропасть. Забавно: Руслан Сергеевич взмыл вверх, лишив его акта выполненных работ, а Иван устремился вниз, лишив припасов и снаряжения.

Фотограф яростно пнул бурый лесной ковер — взлетели комья влажной земли и трухи, истлевшие прошлогодние листья вылезли наружу серыми скелетами. Белая кроссовка безнадежно испачкалась грязью.

Все у Стаса что-то да отбирали. Еще более яркий пример — Георгий Викторович. Это вообще сумасшедший кретин, избивший его ни за что, выбивший зуб! Разломал фотоаппарат за тридцать тысяч, уничтожил бесценные эксклюзивные снимки со свадьбы. Жирный кретин.

Кот. Странное существо пришло из другого мира и отправило их на погибель. Постоянно чего-то недоговаривал. Не сказал и о здоровенном Коте-людоеде (убеждал, что путешествие будет безопасным). Теперь затея провалились, из-за Кота погиб лучший друг. Впрочем, сгинул и страшный Баюн. Поначалу Стас каждую секунду боялся встретиться с Котом-людоедом вновь, потому и прыгнул в ближайший «желудь» Карколиста. Теперь логические рассуждения поубавили страх, но вот лес… В этом странном месте не росло ветвей Мирового Древа — единственный отросток проходил высоко над деревьями, с него-то и свалился Стас. Теперь, как никогда, требовалась помощь проводника.

Стас повернулся вправо, влево. Черные ели кругом, колючие иглы сжимаются со всех сторон, словно объятья желез девы. Солнца практически не видно, темные макушки деревьев поддели небо на штыки. Запах тления и плесени проникает в нос, сворачивается в горле мокрым клубком. В чаще что-то завыло и заухало, донеслось шуршание крыльев, вновь эта выжидающая тишина, притаившаяся вокруг.

Но с другой стороны… Конечно, так нехорошо думать, три миллиона, обещанные за Людмилу, не нужно теперь делить на двоих. Это значит, что можно купить неплохую квартиру… и уже не платить ежемесячную дань хозяйке, а самому сдавать одну из комнат, например, какой-нибудь симпатичной однокурснице… Правда, неизвестно, где замок Черномора и как теперь спасать Людмилу, но надо это сделать. Любой ценой!

И еще одно. Кота теперь не стало, и не придется отдавать дубовид. А это вещь куда более ценная, чем деньги, пусть даже три миллиона. Можно все-таки попытаться совместить кристалл с фотоаппаратом и получить эксклюзивные снимки, которые потрясут весь мир. Слава и деньги польются рекой…

Внезапная мысль, тлевшая до этого маленькой искоркой вспыхнула горячим пожаром и потрясла воображение. От волнения Стас принялся ходить кругами по миниатюрной полянке-проплешине и прищелкивать пальцами. Да ведь хождение по ветвям Карколиста может доставить практически в любую точку планеты. Это телепортация, прохождение сквозь стены! «Скажите, это, стало быть, любую стенку можно так убрать?» Стас захихикал. Но сначала — Людмила. Это будут честные деньги.

И не только деньги. Если Руслан погиб (в этом Стас практически не сомневался), то Людмила Сергеевна остается без жениха. А Стас теперь не нищий студент, не второй сорт! С дубовидом он поднимется на такие вершины, о которых ее бывший жених мог только мечтать. Да и Людмила будет благодарна своему спасителю, рыцарю. Стас задумался о Людмиле, мысли перетекли в мечты и грезы.

Что-то заурчало под лапами елей. Стас рывком обернулся, рука схватила рукоять ножа. Из тьмы уставились два глаза. Стас попятился, а еловые ветви вздыбились, пропуская вперед объемное бурое тело. Когтистые лапы сбуровили лесной ковер, на фотографа уставилась морда неизвестного зверя. «Там на неведомых дорожках следы невиданных зверей…» Кто бы мог подумать, что строки стихов из школьной программы вызовут такой панический ужас. Ноги стали ватными, как во сне, но рефлексы остались в норме — тело скомандовало мозгу: «бежать!» — и Стас ринулся через лес.

Деревья мелькали, зверь с треском ломился сзади. Минут через десять тяжелые прыжки стали умолкать. Стас бежал еще метров сто, потом остановился и уперся руками в колени. Пот струился по лицу крупными солеными каплями. Затхлый лесной воздух казался теперь слаще меда, фотограф жадно дышал, словно вынырнул из воды.

Воздух действительно посвежел. Стас ощутил легкое дуновение ветерка и — о, боже! — увидел между деревьями просветы. Зверь вывел его к опушке!