Последний город - Павел Корнев

– Ничего особенного.– Подойдя к невысокому старику в белом халате вплотную, неординар снял темные очки.– Мне нужны новые глаза. Всего-навсего глаза.

– Ничего не получится,– судорожно сглотнул завороженный бездонными провалами глазниц хирург.– Даже будь у меня нужное оборудование… Я татуировщик, а не хирург!

– Насколько мне известно, оборудования здесь хватает.– Вслед за стариком Сергио прошел в операционную и огляделся по сторонам.– И лучше бы в наличии оказалась и подходящая пара глаз…

– Вы не понимаете!..

– Да ну? – Тычком в грудь альбинос усадил старика на стул.– Мне известно о твоих шашнях с потрошителями, подпольных операциях и прочих насквозь противозаконных делишках. Фактически я знаю достаточно, чтобы тебя самого разобрали на органы. И не надо тянуть время и отрицать очевидное. Мне просто нужны глаза.

– Но…

– Если не уложимся в час, пожалеешь, что на свет родился,– пообещал Сергио и посмотрел на наручные часы.– Время пошло.

– Кто вы такой?..– спрятал хирург в ладонях лицо, не в силах более переносить вид пустых глазниц. Глазниц, в глубине которых начало разгораться багровое сияние Хаоса.

– Время, господин Сибель, время! – вместо ответа поторопил его альбинос.– У нас не так много времени, как хотелось бы…

– Какие глаза вам нужны? – взял себя в руки старик и, потянувшись, распечатал одноразовый скарификатор: – Вы позволите?

– Разумеется,– стянул Сергио перчатку с левой ладони.

Взявший пробу крови Сибель отошел к стоявшей вдоль стены медицинской аппаратуре и, пару минут повозившись с ней, тяжело вздохнул:

– У вас очень, очень необычная кровь…

– В курсе,– кивнул альбинос.

– В таких условиях операция бессмысленна. Отторжение произойдет еще раньше, чем я успею ее закончить!

– А вы попытайтесь,– усмехнулся Сергио и поставил рядом с хирургом контейнер с кровью.– И проверьте заодно вот это.

– Очень интересно,– пробормотал, изучив распечатку новых анализов, старик и задумчиво глянул на альбиноса.– Может получиться…

– Вот и замечательно.

– Потребуется не меньше двух часов,– подошел к встроенным в стену ячейкам Ив Сибель и пробежал пальцами по одному из кодовых замков.

– Полтора и ни минутой больше! – отрезал неординар.

– Если вести отсчет с начала операции – могу и уложиться,– хмыкнул выудивший из холодильника какой-то лоток хирург.

– Договорились.

– Выбирать глаза по каталогу не предлагаю, использую наиболее генетически подходящую пару.

Альбинос молча кинул сложенную куртку на стул, набросил поверх футболку и улегся на операционный стол. Убрав курившийся паром лоток в один из алхимических резервуаров, Сибель подключил контейнер с кровью к капельнице, опутал уходившими к ней трубками руки и шею пациента и потянулся за маской, соединенной гибким шлангом со стоявшим у стены аппаратом.

– А вот наркоза не надо,– неожиданно отказался неординар.– И местного тоже.

– Но шок…

– Приступайте!

Сама операция отложилась в памяти Сергио плохо. Нет, боли не было. Точнее – была, но не сильнее, чем подергивание в указательном пальце, проколотом шипами серебряного кольца. Выбивали из колеи непонятные ощущения в глазницах, а потекшая по жилам чужая кровь дурманила мозг ничуть не хуже наркоза.

Сибель и в самом деле оказался мастером своего дела – инструментом ему служили не столько скальпели, хирургические иглы и нити, сколько мягко стекающие с рук заклинания. И пальцы – такие пальцы могли принадлежать кому угодно, но не дряхлому старику. Вот только никакой самый талантливый юнец не смог бы справиться со столь сложным заданием. И вовсе не удивительно, что, когда Сибель закончил возиться со вторым глазом, его одежда оказалась насквозь промокшей от пота, да и сам он едва держался на ногах.

Осторожно отцепив от себя трубки капельницы, Сергио с трудом принял вертикальное положение и, сев, свесил ноги с хирургического стола. Поднес ладони к закрывавшим глаза повязкам и заколебался…

– Повязки можно будет снять через три часа,– решил, что понял причину замешательства пациента, тяжело плюхнувшийся в кресло хирург.

– Думаю, ничего страшного не произойдет… – отодрал от лица пропитанную заживляющей мазью ткань альбинос и несколько раз моргнул, привыкая к новым ощущениям.

Потом зажмурился и тяжело вздохнул. Было от чего – многогранная серость реальности уступила место болезненному контрасту черного и белого.

– Я вас предупредил,– невольно поежился старик.

– Так и есть,– глянул на часы Сергио и осторожно ощупал лицо.

– Швы рассосутся сами,– подсказал с интересом наблюдавший за пациентом Сибель.

– Не сомневаюсь,– соскользнул на пол неординар, только-только начинавший различать цвета. Окружавшая альбиноса до этого дня серость сгинула, мир обрел объем, расстояния исказились, но Сергио решил, что привыкнуть к изменившемуся зрению будет проще, чем он полагал поначалу.– Сколько у меня времени?

– Что? – уставился на него, раскрыв от изумления рот, старый хирург.– О чем это вы?

– Сколько времени у меня есть, прежде чем произойдет отторжение? – повторил вопрос зажавший меж пальцев хирургическую иглу альбинос.

– День или два,– досадливо поморщился от неудобного вопроса старик.

– Могло быть и хуже,– хмыкнул Сергио и неуловимым движением загнал иглу прямо в лоб попытавшемуся вскочить со стула хирургу.

Часть вторая

ПЫЛЬ И ПЕСОК

Завтра все – прямо наяву.

Будет рай; боюсь – не доживу.

«Черный обелиск»

ГЛАВА 6

Сознание возвращалось рывками. Куски реальности щедро сдабривались обрывками кошмаров и навеянными наркозом видениями. Ну а когда я более-менее пришел в себя, еще долго не мог понять, где нахожусь и как вообще оказался в этом странном помещении с наглухо задернутыми плотными шторами окнами. И немудрено – события последнего дня казались куда менее достоверными, чем засевшие в памяти галлюцинации.

Дождавшись, когда перестанет кружиться голова, я решил осмотреться, но ничего путного из этой затеи не вышло: перед глазами все плыло. Перед глазами? Как бы не так! Слева от меня тьма сгустилась куда гуще, чем следовало быть даже при столь скудном освещении.

Что с глазом?!

Я попытался приподняться с жесткого матраца, но руки оказались примотаны к кровати. Кое-как освободившись от пут, под которые кто-то приспособил обычные свернутые в жгуты тряпки, я наконец ощупал левую половину лица. Бинты, сплошные бинты. Ну хоть что-то…

Немного поколебавшись, я поднялся на ноги и сразу же покачнулся обратно. Вновь закружилась голова, рот наполнился слюной. Да еще и левым локтем за спинку зацепился. Вверх по руке метнулась пронзительная вспышка боли, колени подогнулись, и позади весьма кстати оказалась тихонько скрипнувшая под моим весом кровать. Да уж – свалиться на пол было бы куда досадней.

Отдышавшись, я вытер со лба пот и оттянул просторный рукав светлой рубахи. Даже с учетом намотанных на руку бинтов локоть казался распухшим, а кожа на плече и вовсе пошла мелкими язвочками. Это еще что за напасть?

В этот момент висевший под потолком светильник начал неспешно наливаться тусклым сиянием, и я прикрыл заслезившийся правый глаз ладонью. Щелкнул дверной замок, потянуло сквозняком. У меня продолжали течь слезы, но узнать вошедшего в комнату сутулого неординара удалось без всякого труда.

– Здравствуйте, доктор,– развалившись на кровати, немного расслабился я.– Что у меня с глазом?

– Голова не кружится? – вместо ответа поинтересовался выставивший принесенный с собой поднос на хирургический столик Петр Могила – посредственный стоматолог, снискавший куда большее признание на ниве пластической хирургии.

По роду своей никоим образом не афишируемой побочной деятельности ему частенько приходилось общаться со всяким сбродом, и неофициальная помощь бойцов Корпуса Надзора зачастую оказывалась единственной гарантией безопасности «доброго доктора», по мере возможности старавшегося сохранить независимость от воротил преступного мира. К тому же списанные, а то и просто нагло уворованные с «Плантации» препараты и медицинский инвентарь обходились Могиле куда дешевле имеющихся в свободной продаже аналогов.

– Есть такое дело,– сглотнул я слюну, чувствуя, что еще немного, и уже не смогу справляться с тошнотой.– И тазик бы какой-нибудь.

– Обойдемся.– Петр сунул мне упаковку леденцов.– Скоро пройдет.

– Благодарю.– Я тут же отправил одну из таблеток в рот и поморщился, когда доктор достаточно бесцеремонно повернул мою голову к свету и воткнул в шею иглу одноразового шприца.

Всего пришлось сделать еще три инъекции: в плечо, вену на левой руке и прямо через повязку в локоть. Я вновь перестал чувствовать левую половину тела, но, когда поднялся на ноги, голова больше не кружилась.