Гарнизон. Крепость (СИ) - Миллер Артур

А затем его глаза помутнели, и он стал заваливаться в сугроб, но так и не упал, так как за краткое время пред ним появилась зеленоватая плёнка, в которой он и исчез.

Очнулся Лаахйе уже не здесь, а в странном месте, где не было снега, холода. Это был красивейший зелёный лес, сквозь кроны деревьев которого проглядывались лучи яркого белого светила. А затем он посмотрел вперёд и увидел пред собой большого оленя, рядом с которым, гладя того по шее, стояла загадочная женщина лет сорока в добротном алом платье до самих ног, с меховым пробором вдоль шеи и груди. Она смотрела на него добрым взглядом, а с её главы свисали рыжие волосы. Помимо платья на её поясе висели ножны, из которых виднелась рукоять меча, на котором неизвестным для него языком было что-то написано, но затем эта надпись стала преображаться, пока наконец не стала словом на финском: «Фрейя».

— Кто ты? — удивившись, спросил лесник, немного отползая назад.

— Я Фрейя, жена Ода. Всем в этих землях это известно. — сказала она, немного нахмурив взгляд:

— Но кто ты такой? Мой приятель, Скён, — начала она, погладив оленя вдоль спины, — позвал меня, заметив незваного гостя, и я тут же пришла.

Лаахйе, немного подумав и не понимая, что это за женщина, и почему она зовёт оленя столь странным именем, ответил:

— Я простой лесник из Бийяяхе… Не знаю как здесь оказался.

Женщина подойдя чуть ближе и осмотрев весьма высокого парня, сказала:

— Хм. Простой лесник? Бийяяхе? Ты так и светишься силой ванов, несмотря на то, что мой муж почти перебил наш народ много лет назад… И что за Бийяяхе? Я не знаю такого города в землях царства Иггдрасиль.

Лаахйе, вновь ничего не поняв, с опаской ответил, пятясь назад:

— Я не ван… Или как вы сейчас сказали… Я обычный финн, великое княжество, Империя Всероссийская…

Воцарилось молчание, женщина на какое-то время словно забыла о существовании молодого лесника, но потом, словно озарившись какой-то мыслью, вновь заговорила:

— Так ты с верхов… Россия… Русь, получается… Странно тогда, что ты оказался здесь, ваши земли должны быть параллельны землям буяновым… — вновь задумалась та, но заметила, что парень пятится назад, отчего снова улыбнулась сказав: — Стой. Не бойся, я не злая. Просто никак не могу понять, откуда ты здесь… Хм, повтори, откуда ты точно?

— Бийяяхе, княжество Финляндское. — сказал тот, всё же послушавшись женщины и прекратив отходить, но говорил всё ещё с опаской.

— Финлянд…. Стой! Укко… Да, точно… Я и забыла об этом старике. Как умер, так мой муж и захватил Калевалу. Но нет, не уходи! — вдруг радостно сказала та. — Твои силы… Силы ванов. Это очень большая странность, что ты как-то получил их! И… Если позволишь… Я могла бы научить тебя, а потом отправить обратно, на твой уровень мира? Но я не настаиваю…

Лесник долго молчал, всё ещё не улавливая происходящего, лишь имя Укко, имя одного из древних финских языческих богов вспомнилось ему. Он смотрел то на женщину, то на огромного оленя, и что-то ему подсказывало, что без помощи этой странной девы ему назад не вернуться.

— Я согласен, обучайте, если хотите.

— Ох, ты бы знал, как я рада! — воскликнула женщина, а затем добавила: — Забирайся на Скёна, он приведёт тебя к нужному месту, а я доберусь по небу.

Лаахйе странно посмотрел на чудаковатую женщину и, вздохнув, подошёл к оленю, взбираясь на него, на что тот отреагировал лёгким фырчком. Женщина же, назвавшаяся Фрейей, улыбнула и вдруг превратилась в орлицу, взмывшую резко вверх, а затем, прибавив ещё больше удивления парню, олень, стукнув ногой, тоже взмыл в воздух, будто бы скача по дороге.

Сам же лесник, оказавшись в воздухе на этом олене, почувствовал какую-то странную силу, идущую у него словно изнутри, а посмотрев на руку увидел, что та покрылась ледяной коркой..

Глава 16. Странности мира сего…

Где-то. В декабре 2020 года.

Странное место, покрытое мягким светом голубоватой луны, сменившей совсем недавно зашедшее белое светило. Вокруг было темно, все тропы, деревья и опушки устилали огромные кучи снега, разносимого хаотичными порывами ветра. А ещё в небе, переливаясь зеленовато-синими цветами, мелькало северное сияние, в котором можно было увидеть тени чего-то странного, иного: множество блёклых огоньков, силуэты огромных башен и пролетающих огромных железных птиц.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Также в этом месте стоял и большой дом, скорее похожий на усадьбу, чем на простое жилище: двухэтажное длинное строение, сложенное из брёвен, исписанных различными рисунками и рунами, свойственными скандинавским народам. На первом этаже этого самого строения, в слегка подмороженных оконцах, горел тускловатый свет то ли от ламп, то ли от свеч, а на втором — только тёмный мрак. Сзади этой «усадьбы» была огромная дровница, полная разной породы брёвен, с небольшой пристройкой, от которой выходил отдельный, железный дымоход.

Но вот, наконец, рядом с этим огромным домом, на расчищенном участке, проявился зеленоватого оттенка портал, из которого выскочил однорогий олень, на спине которого сидел огромный старый всадник в красных шапке и пальто. А позади него, мёртвым грузом, к телу оленя был привязано обгоревшее тело.

— Вот и дома, наконец. Да, Скён? — сказал старый Ляяхйе, спрыгнув и отряхнув свои серые варежки.

Олень же лишь немного наклонил голову, видимо, в знак согласия.

— Ну, Свирвальд, херова железка…. — зло цокнул бывший лесник, подходя к телу. — Увидел он, видите ли, в нём кого-то… А я теперь тащи…

Но, быстро развязав обгоревшего изменённого, Ляяхйе, как и в том ангаре, без труда взвалил его на плечи, идя ко входной двери в огромное жилище. Но, перед тем, как уйти, сказал оленю напоследок:

— Поилка с молоком и бочка с сеном в стойбище, впрочем, ты и сам знаешь. Завтра или через пару деньков снова понадобится твоя помощь, так что не вздумай куда-то далеко улетать. — и, услышав это, олень недовольно мотнул своей головой, после чего лёгким шагом пошёл по снегу в сторону ещё одного, куда менее приметного, строения чуть вдали от усадьбы.

Однако перед тем, как старик вошёл в дом с мертвецом на плечах, то с лёгкой приветливой улыбкой взглянул в окно строения. Оттуда, поглядывая на него добрым, но слегка опечаленным взглядом поглядывала какая-то женщина в фартуке уже немалых лет со слегка погрубевшим, но привлекательным лицом. Но и старой её едва ли можно назвать, так как её длинные, заплетенные в скандинавскую косу, волосы ещё не поседели полностью, где-то отражаясь красивыми чёрными проборами.

И, отворив наконец дверь, старый лесник вошёл внутрь, пропуская с собой и короткие порывы холодного уличного ветра.

Внутри его встретил приятный запах свежеиспечённого яблочного пирога и треск, сгорающих в огромном камине, досок. А затем, отойдя от окна, к нему подошла и та женщина, окинув коротким взглядом:

— Ну здравствуй, муж. — поприветствовала того она добрым голосом, говоря на чём-то крайне отдалённо похожем на современный исландский, но затем, любопытствующе-ехидным голосом, продолжила: — Кого это ты принёс? Или твой топор опять тебе что-то показал?

— И тебе, Ёта. — он слегка наклонил голову, горя желанием обнять женщину, но не имея возможности, так как его плечи и руки были заняты удержанием тела, — Да, этот… Свирвальд, он вновь решил заняться благодеяниями, вот и нашёл мне кого-то.

— И где на этот раз? В тот раз, кажется, это были эти… Как их там… Американские штаты? — но, успев задать вопрос, та увидела, что её муж до сих пор стоит у двери, переминаясь с ноги на ногу, по-хозяйнически сказала: — Проходи уже, за ужином поговорим. А то со вчера, наверное, как ушёл, так и не ел ничего…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ляяхйе же лишь усмехнулся, но всё же жену послушал и прошёлся по комнате, освещаемой люстрой со свечками и уставленной различной утварью: расписные шкафы, деревянные скульптуры, ковры из белых шкур, украшающих пол, а также камин в центральной части помещения, рядом с которым было два деревянных кресла, увешанные вязаными пледиками. Но он пошёл дальше, открывая дверцу в ещё одну, небольшую комнатку с различными вещами: старая одежда, сложенная ненужная мебель, и даже коробка с каким-то телевизором, стоявшая в углу. Здесь, аккуратно положив тело, он, вздохнув, сказал: