Шрифт:
Интервал:
Закладка:
27 и 29 марта вели переговоры прибывшие в Москву Паасикиви и Энкель, не имея больших полномочий. Паасикиви при изложении позиции правительства Финляндии сделал акцент на том, что «граница, определенная Московским миром, является очень тяжелой» для того, чтобы с ней согласиться. На это Молотов ответил так: «После двух войн мы не можем вести речь по иному, чем о границах 1940 г., которые являются нашими минимальными требованиями».[435] В качестве обоснования такой позиции он сослался на то, что в Советском Союзе «народ не одобрил бы уступок» в данном случае, поскольку «финны вместе с немцами осуществляли блокаду Ленинграда, которая унесла жизни сотен тысяч человек».[436]
Фактически проходившие переговоры свелись к конкретизации с советской стороны отдельных положений, касавшихся условий перемирия и выражения финскими представителями своего отношения к ним. После возвращения Паасикиви и Энкеля в Хельсинки, доложенные ими правительству предложения СССР относительно достижения мира с Финляндией, не получили поддержки. Впоследствии Паасикиви следующим образом характеризовал позицию тех, кто отвергал советские предложения: «Первое условие состояло в том, чтобы были установлены границы 1939 года. Шовинистов и это не устраивало, им захотелось получить Восточную Карелию, а другие, более умеренные, были готовы отдать какую-нибудь небольшую часть Карельского перешейка за соответствующую компенсацию». Достигнуть мира с учетом этого и ряда других условий, констатировал Паасикиви, «была чистая фантазия».[437]
Правительство СССР получило из Финляндии через шведское министерство иностранных дел сообщение об отклонении предложенных условий заключения перемирия. Это произошло через двадцать дней —19 апреля, — после того, как их рассмотрел парламент. Тем самым был прерван процесс развития советско-финляндских контактов, которые могли привести к миру.
Судя по всему, в складывавшейся военно-политической обстановке у финского руководства оставалась надежда, что Советский Союз будет связан боевыми действиями с основным своим противником — Германией, и в таком случае Финляндии удастся продержаться на занятых позициях вплоть до окончания Второй мировой войны. А тогда уже, при решении вопросов послевоенного устройства мира, возможно, могли быть благоприятно для Финляндии решены сложные проблемы с помощью стран Запада. Известно также, что у противников Советского Союза оставалась надежда на возникновение на заключительном этапе Второй мировой войны серьезных противоречий в антигитлеровской коалиции, в силу чего Финляндия, контактируя с западными державами, смогла бы извлечь для себя определенную выгоду.
Как показали последующие события, успешное наступление советских войск в июне 1944 г. на Карельском перешейке и в Карелии, поставило финскую армию на грань катастрофы и потребовало от политического и военного руководства Финляндии искать пути к миру с учетом произошедших изменений.
Именно тогда наступил четвертый этап, когда правительство Финляндии рассчитывало достичь заключения мира с СССР. Теперь уже надо было спешно приостанавливать наступление советских войск. Делалось это, однако, с подстраховкой: у Германии заранее запрашивалось получение эффективной военной помощи. Такая тактика поведения привела к тому, что контакты с Советским Союзом не получили развития.
«Мирное зондирование» стало предприниматься на второй день после взятия советскими войсками Выборга. Посланник в Стокгольме Грипенберг обратился 22 июня через Министерство иностранных дел Швеции к советскому правительству, чтобы выяснить возможность выхода Финляндии из войны. В ответе, который пришел из Москвы в Стокгольм на следующий день, требовалось, чтобы в официальном заявлении, подписанном главой правительства и министром иностранных дел, было указано, «что Финляндия капитулирует и просит мира у СССР».[438] В случае получения такого ответа выражалась готовность принять в Москве финскую правительственную делегацию.
Из сказанного вытекало, что советское правительство не ставило вопроса о безоговорочной капитуляции, а имело в виду в данном случае чисто престижный смысл этого термина, означавшего прекращение сразу военных действий и принятие уже выдвигавшихся ранее условий. Но, как пишет профессор Вехвиляйнен, «в правительстве Финляндии считали, что это означало безоговорочную капитуляцию».[439] На заседании ее комиссии по иностранным делам было принято решение вообще не давать ответа Советскому Союзу.[440]
Вместе с тем, еще до того, как все это происходило, а именно 19 июня начальник генштаба финской армии генерал Хейнрикс обратился к Эрфурту с запросом относительно возможности оказания Германией помощи Финляндии войсками (конкретно вопрос ставился о шести дивизиях) и военной техникой. Ответ из Берлина пришел положительный, хотя и был обусловлен требованием Гитлера, чтобы финские войска снова заняли утраченную третью оборонительную линию. Неся тяжелые поражения в боях с Советской Армией, Германия, тем не менее, направила в Финляндию, как уже упоминалось, часть запрашивавшегося подкрепления войсками и боевой техникой. Риббентроп, прибывший в Хельсинки в тот самый день, когда в Москву ушел запрос относительно возобновления мирных контактов с Советским Союзом (22 июня), имел задание юридически закрепить германо-финское военное сотрудничество.
Ясно, что в этой ситуации правительство Финляндии лишалось возможности вести двойную игру. Выбор фактически был уже сделан тогда, когда в ответ на запрос Хейнрикса Германия приступила к оказанию военной помощи. Сложность для финского правительства заключалась лишь в том, что не хотелось подписывать военно-политического соглашения с Германией, которое бы лишало Финляндию в дальнейшем возможности вести сепаратные мирные переговоры. Но и эта проблема была решена, как мы увидим, весьма своеобразным способом. В обстановке, когда советские войска продолжали вести наступление за Выборгом, тянуть с ответом на требование Германии у финского руководства не было времени. К тому же, 25 июня Гитлер направил в Хельсинки Риббентропу телеграмму, в которой сообщил о принятом им решении прекратить всякую поддержку Финляндии, пока она не сделает открытого заявления о своей политике.
На следующий день было оформлено германо-финляндское соглашение в виде письма Рюти Гитлеру, в котором содержались обязательства, бравшиеся на себя финским президентом. Рюти обещал, что не разрешит никакому правительству Финляндии вести переговоры о мире без согласования с германским руководством. В выступлении премьер-министра Линкомиеса по радио 2 июня также со всей твердостью было подтверждено, что Финляндия продолжит ведение войны на стороне Германии. Таким образом, обстановка складывалась так, что если в Финляндии не произойдет персональных изменений в руководстве страной, то тогда трудно будет рассчитывать на существенные перемены в ее внешнеполитическом курсе.
Вопрос о необходимости замены президента и правительства в целях ускорения процесса выхода Финляндии из войны уже обсуждался во влиятельных финских политических и общественных кругах. «Мирная оппозиция» выступала с предложением, чтобы президентом стал главнокомандующий вооруженными силами Финляндии Маннергейм, рассчитывая на то, что в этом случае будет сделан решительный шаг к выходу страны из войны.
С советской стороны также было заявлено, что если Финляндия желает выйти из войны, то переговоры могут сразу же начаться при условии отставки Рюти и его правительства. Об этом передала Коллонтай в Хельсинки 14 июля через шведский дипломатический канал.
Стимулирующим фактором к тому, чтобы в Финляндии со всей серьезностью подошли к рассмотрению советского предложения, являлись успехи войск Ленинградского фронта в Прибалтике. 27 июля они овладели городом Нарва. Не случайно, что министр иностранных дел Рамсай заявил в этой связи: «Падение Нарвы создает для Финляндии новую ситуацию».[441]
В финских правительственных кругах фактически созрело уже решение, что соглашение с Германией следует ликвидировать. В конце июля, когда Рюти, Таннер и генерал Вальден обратились к Маннергейму с просьбой, чтобы он стал президентом. Их предложение было принято. Приход 4 августа к власти Маннергейма, а затем и замена кабинета Линкомиеса новым правительством А. Хакцеля предвещали решающие перемены в политическом курсе Финляндии. И они, действительно, произошли. 17 августа в беседе с Кейтелем, прибывшим в Хельсинки, Маннергейм заявил, что не считает себя связанным теми обязательствами, которые были даны Германии бывшим президентом Рюти. А это означало: сделан первый важный шаг по пути разрыва отношений с Третьим рейхом.
- Блог «Серп и молот» 2019–2020 - Петр Григорьевич Балаев - История / Политика / Публицистика
- Последние дни Сталина - Джошуа Рубинштейн - Биографии и Мемуары / История / Политика
- Коммунисты – 21 - Геннадий Зюганов - Политика
- Том 2 - Иосиф Сталин - Политика
- СССР без Сталина: Путь к катастрофе - Игорь Пыхалов - Политика
- Народная империя Сталина - Юрий Жуков - Политика
- Павел Фитин. Начальник разведки - Александр Иванович Колпакиди - Биографии и Мемуары / Прочая документальная литература / Политика
- Власть Путина. Зачем Европе Россия? - Хуберт Зайпель - Биографии и Мемуары / Прочая документальная литература / Политика / Публицистика
- Московские против питерских. Ленинградское дело Сталина - Святослав Рыбас - Политика
- Исторический материализм - Герман Гортер - Политика