Блокада Ленинграда и Финляндия. 1941-1944 - Николай Барышников

В соответствии с указаниями Ставки ВГК войска Ленинградского фронта приостановили дальнейшее наступление 11 июля, а Карельского фронта — с 29 августа 1944 г. К этому времени 21-я армия незначительно еще продвинулась севернее и северо-восточнее Выборга и во взаимодействии с Балтийским флотом овладела островами Выборгского залива. Части 23-й армии достигли рубежа реки Вуоксы и частично форсировали ее. 7-й и 32-й армиям Карельского фронта удалось освободить почти всю территорию Карелии, а некоторым частям выйти к государственной границе. Первой достигла границы с Финляндией 176-я стрелковая дивизия 32-й армии, о чем Мерецков доложил в Ставку ВГК 21 июля.[409]

В исторической литературе Финляндии подробно освещаются оборонительные бои, которые велись финской армией после овладения советскими войсками Выборгом. Тогда проявилась исключительная стойкость ее солдат, получивших поддержку от Германии авиацией, противотанковым оружием и бригадой штурмовой артиллерии. Северо-восточнее Выборга в боях у Талли и Ихантала, а также при обороне рубежей Вуоксинской водной системы в районах Вуосалми и Яюряпяя наступавшим войскам 21-й и 23-й армий не удалось после ряда попыток преодолеть сопротивление оборонявшихся и сколько-нибудь существенно продвинуться вперед. Поэтому в некоторых финских публикациях стали давать этим боям своеобразное определение: «Победа в противостоянии».[410] В него начал вкладываться затем особый, все более глубокий смысл: «После предвещавшегося предсказания полной катастрофы, — говорилось в многотомнике «Нация в войне», — была достигнута победа (выделено мною — Н.Б.) противостоянием».[411]

В таком определении сути боевых действий на Карельском перешейке в течение 23-х дней после взятия войсками 21-й армии Выборга, содержится явное преувеличение. При этом оно послужило основой для того, чтобы представить все так, будто бы тем самым удалось предотвратить захват советскими войсками всей Финляндии. Это хорошо видно, в частности, из статьи профессора Маннинена «Крупное наступление и его цели», помещенной в Военно-историческом журнале Финляндии к пятидесятилетию рассматриваемых боев. Указанная публикация и другие материалы этого журнала обобщены под единым названием: «Победа противостоянием 1944».[412]

Обращает на себя внимание то, что в упомянутой статье уважаемого нами ученого и давнего коллеги профессора Маннинена отсутствует все-таки главное — оперативный документ Генерального штаба Красной Армии, основанный на решении Ставки ВГК. Он мог бы подтвердить или опровергнуть факт существования «широкомасштабных планов относительно Финляндии» в период заключительного этапа битвы за Ленинград, т. е. тогда, когда проводилась Выборгско-Петрозаводская стратегическая наступательная операция. В рассматриваемой публикации, а также в вышедшей ранее книге магистра философии Пентти Аланена «Как закрыли путь вторжению»,[413] используемой Манниненом, делаются, к сожалению, ссылки на источники, не являющиеся документами. П. Аланен пишет, в частности, что летом 1944 г. «высшее военное руководство Советского Союза хотело (выделено мною — Н.Б.) военным путем сокрушить Финляндию» и что такие планы оно «довело до войск». По его словам, об этом сообщали военнопленные, а «Говоров в своем обращении к войскам перед наступлением подтвердил о необходимости достигнуть Выборга, границы 1940 г., и Хельсинки». Говоря, что Говоров и другие генералы «довели до всех своих солдат приказы Москвы»,[414] Аланен не указывает, о каких «приказах» идет конкретно речь.

В свою очередь в развитии утверждений Аланена профессор Маннинен, ссылаясь на советскую литературу, и, прежде всего, на мемуары генерала армии С. М. Штеменко, указывает, что уже в июне 1944 г., в самом начале наступления советских войск, перед ними стояла задача разбить финскую армию и продвигаться «к важнейшим жизненным центрам Финляндии, в том числе к Хельсинки».[415] Без ссылки на источник говорится также, что перед 21-й армией была поставлена задача, занять, после овладения Выборгом, рубеж Котка—Коувола. Сказанное иллюстрируется при этом авторской схемой.[416] Заметим, что подобного рода схема дана Аланеном без уточнения источника, на основе которого она составлена.[417]

Если все это принять на веру, то в таком случае Выборгско-Петрозаводская стратегическая наступательная операция будет выглядеть не как задуманная и проводившаяся в целях ликвидации все еще существовавшей опасности для Ленинграда с севера и восстановления государственной границы с Финляндией на всем ее протяжении, а как направленная на ее захват и оккупацию. Но как же тогда быть с известными уже источниками, которые опровергают это?

Представляются весомым в данном случае сведения, которые стали достоянием финской разведки в первой половине июля 1944 г., о позиции Сталина относительно ведения боевых действий с Финляндией после взятия войсками 21-й армии Выборга. На них ссылаются в своих книгах упоминавшийся уже финский офицер ставки главнокомандующего К. Лехмус, а также известный политический деятель, депутат парламента А. Виртанен и военный историк X. Сеппяля.[418] «В первой половине июля, — пишет Лехмус, — располагавшаяся в ставке радиоразведка перехватила телеграммы, которыми обменивались Сталин и Говоров. Последний получил от него приказ направить ряд дивизий, находившихся на финском участке фронта, в резерв для другого предназначения. В своей ответной телеграмме Говоров, по-видимому, возразил и заявил о способности за две недели достигнуть Хельсинки, если ему разрешат использовать прежние войска. Ответ же от Сталина пришел быстро (Сеппяля указывает, что «приказ пришел через час» — Н.Б.). Он гласил: «война решается в Берлине, а не в Хельсинки. Сосредоточенные войска, указанные в распоряжении, должны находиться в резерве, в Ленинграде».[419]

Полученные разведывательные данные были без промедления доложены высшему финскому руководству. Как пишет Виртанен, «из ставки в Миккели позвонили сразу Маннергейму, который находился тогда в Хельсинки, и в то же время отправили курьера туда с текстом телеграммы».[420] Характерно обобщение, сделанное впоследствии начальником разведки полковником Паасоненом относительно сложившейся обстановки на фронте. Маннергейм посчитал, что это необходимо изложить в своих мемуарах. По его словам, Паасонен определил, что «наступление русских на Карельском перешейке, а также в северной части Ладоги отложено по указанию свыше и что оборона северо-восточнее Выборга особенно отличается тем, что исключительно благоприятствуют этому условия местности. То обстоятельство, что большая часть танков, использовавшихся для наступления, и артиллерия переброшены на Прибалтийский фронт, свидетельствует, что никакого крупного наступления не ожидается».[421]

В процессе анализа рассматриваемых событий возникает вопрос, до какого, в конечном счете, предела Сталин считал необходимым осуществлять продвижение войск Ленинградского фронта, начатое на Карельском перешейке? Такой предел был установлен за два дня до взятия Выборга. Допускалось углубиться на 8— 10 км от государственной границы—до рубежа Иматра-Виройоки и перейти к обороне, о чем упоминалось уже ранее со ссылкой на воспоминания А. М. Василевского.

Переходом границы требовалось, очевидно, дать понять правительству Финляндии, что следует поспешить с принятием решения о выходе из войны, поскольку советские войска и далее могут продвигаться вперед, если станет затягиваться заключение мира. Не исключено, что Сталин мог иметь у себя вариант разработанного генеральным штабом оперативного плана с учетом возможных действий войск на хельсинкском направлении, в качестве эффективного средства воздействия для достижения перемирия с Финляндией. В таком именно контексте становится понятным то место в воспоминаниях С. Штеменко, где он пишет, что задача состояла в том, чтобы «создать угрозу вторжения советских войск в глубь Финляндии к основным политическим и экономическим центрам, в том числе Хельсинки».[422] Стремление же Говорова практически реализовать такую угрозу не получила поддержки у верховного главнокомандующего.

Не обнаружено документов, которые бы свидетельствовали, что со стороны Сталина и высшего государственного руководства было принято политическое решение о развертывании наступления в глубь Финляндии. Не исключено, что у Сталина могла быть к тому же устная договоренность с Рузвельтом, а, возможно, и с Черчиллем о ненарушении с советской стороны суверенитета Финляндии, поскольку западные союзники не склонны были к тому, чтобы вооруженные силы СССР вступали на финскую территорию.[423]