Жак Отважный из Сент-Антуанского предместья - Евгения Яхнина

Через минуту куропатка была обернута в огромный зеленый лопух, и бабушка со своей ношей отправилась в дом. Мужчины облегченно вздохнули, когда она скрылась из глаз, и снова принялись за косьбу.

- Отец, - после нескольких минут молчания обратился к нему Мишель, - как ты думаешь, даст нам бабушка отведать этого лакомого господского блюда?

- Навряд, - ответил раздумчиво Андре. - Да и разве нам хватило бы одной такой птички на всю семью?

На этом история скошенной куропатки не кончилась. Во всяком случае, она породила другую...

Дала ли бабушка отведать кому-нибудь мяса убитой птицы, где она ее схоронила, никто не знал. О куропатке в доме Пежо было запрещено упоминать. И все же скрытое вышло наружу.

Не прошло и десяти дней, как бабушку, которая все возилась на винограднике - никак не могла с ним управиться, - окликнула Клементина. Это была рослая и очень красивая одиннадцатилетняя девочка; лицом она напоминала Жака, гордостью осанки - мать, а вернее, бабушку в ее молодые годы, когда у нее от женихов не было отбоя.

- Бабушка, приехал господин Бари. Он хочет с вами поговорить. - У девочки хватило выдержки произнести эти слова совершенно спокойно, а сердце у нее билось, как пойманная птичка.

Господин Бари был управляющим графа де Кастель; граф доверял ему все дела по имению, и власти у него было достаточно, чтобы испортить жизнь семье Пежо и каждому из ее многочисленных членов.

Бабушка пожевала губами, что было у нее признаком большого волнения, машинально поправила чепчик и не спеша, как полагается хорошо воспитанной даме, прошествовала к дому.

У крыльца на лавочке сидел, расставив ноги, в небрежной позе господин Бари. Увидев бабушку, он не счел нужным ни подняться со скамьи, ни снять шляпу, что бабушка тут же восприняла как знак специально проявленной по отношению к ней невежливости.

- Так, так, Маргарита Пежо! Значит, ты опять не хочешь подчиняться распоряжениям?

- Каким таким распоряжениям?.. - Бабушка независимо взглянула на Бари и приказала Клементине: - Принеси мне стул!

Бабушка удовлетворенно опустилась на принесённый ей внучкой стул и сразу почувствовала себя на равной ноге с управляющим.

- Распоряжением сеньора косить запрещено. А законы надо уважать.

- Ваша правда, господин Бари! - Маргарита Пежо подчеркнуто не называла его управляющим, как делали другие крестьяне, желавшие заслужить милости Бари. - Законы уважать надо. Но закона о косьбе я что-то не припомню.

- Вот что, старая, мне некогда терять с тобой время! За то, что скосила, уплатишь штраф. А впредь чтобы никто из твоих и не думал косить!

- Что ж, так и прикажете пол-луга скосить, а половину нескошенным оставить?..

- А мне неважно, будет ли твой участок лысым или нет, - явно издеваясь, сказал Бари. И на всякий случай добавил: - Вы тут своей косьбой всех наших куропаток перебудоражили...

При слове "куропатка" бабушка встрепенулась. "Неужто прослышали или кто наябедничал?" - мелькнуло у нее в голове. Она не нашлась что ответить.

А Бари, сверля бабушку глазами, заметил ее беспокойство.

- Ты думаешь, старая, что мы далеко от вас, так и не знаем, что у вас делается. Напрасно ты так думаешь!..

- Так ведь никто плохого не хотел! - вырвалось у нее.

- Ах та-а-к! - протянул Бари, почувствовав, что бабушка что-то скрывает. - Не хотели?.. Знаю вас! Зла не хотели, а все-таки натворили...

Бабушка, всегда такая находчивая, тут словно онемела. А Бари все примечал да на ус наматывал.

- Ну, выкладывай все начистоту, мне надоело ждать! Я понимаю, виновата не ты, а твой внук.

- Да он же не нарочно, он только...

Бабушка вдруг осела и вся поникла. В ее голове смешалось и то, что было и чего не было. Все, что ее беспокоило в бессонные ночи, все, чего опасалась, хорошо скрывая страх, когда оказывалась вот так лицом к лицу со своим врагом - будь то сам управляющий или один из его подручных.

А Бари, глумясь, продолжал:

- Так вот, старая, чтобы тебе вовек не забылась куропатка, ты сначала уплатишь штраф в пятьдесят су за то, что самовольно косила, а потом...

Но бабушка прервала его, всплеснув руками:

- Боже мой, боже! Так во что же станет одна-то куропатка! Пятьдесят су! Где же нам взять...

Маргарита Пежо не докончила фразы - она вдруг запрокинулась назад и, скользнув по спинке стула, грохнулась наземь.

Бари испугался.

- Эй, кто там?! - крикнул он не своим голосом. - Госпожа Мари, скорей сюда!..

На крик управляющего прибежали Андре, Мари, Мишель и Клементина. Но было уже поздно. Маргарита Пежо скончалась, не дожив нескольких недель до девяноста девяти лет и ровно одного месяца до революции.

С отцом Полем прихожане делились своими радостями, которые не часто выпадали им на долю, и невзгодами, которых было куда больше, так что он волей-неволей знал все, что происходит в деревне. К тому же отец Поль читал газеты и мог порассказать, что творится на белом свете.

Всем своим прихожанам он помогал и советом и делом.

Особенное внимание он оказывал теперь семье Пежо, где главой стала Мари. Хоть и невелико было хозяйство бабушки, однако после ее смерти надо было выполнить много формальностей, написать ворох бумаг и всевозможных ходатайств. Тут отец Поль оказывал Пежо неоценимую помощь.

Об истории с куропаткой начали понемногу забывать. Конечно, не порань тогда Мишель эту злосчастную птицу, не сплоховала бы бабушка перед господином Бари. Но что поделаешь! Видно, так было предначертано судьбой! И все смирились, кроме Мишеля, который не находил себе места, считая себя косвенным виновником смерти старой Маргариты Пежо.

Однажды под вечер все члены семьи Пежо, окончив каждый свою работу, собрались, как обычно, у крылечка. Здесь на лавочке их уже ожидал отец Поль. Сегодня он с удовольствием сообщил Мари об успехах Мишеля. Мать, хоть и была довольна, ничем этого не показала: скорбная складка раз и навсегда застыла у ее рано увядших губ. Глаза глядели невесело, в них глубоко затаилась грусть.

- Что пишет Жак? - спросил господин Поль. Его огорчало, что бывший питомец в последнее время не находит времени ему писать.

- Видно, зря вы его учили, святой отец, - грубовато пошутил Андре, - неохотлив он писать... - И вдруг с недоумением спросил: - А этот зачем к нам еще пожаловал?

То же недоумение и испуг отразились и на лицах остальных: у калитки показался управляющий Бари.

Поравнявшись с крылечком, Бари приветливо снял шляпу и сказал:

- Отдыхаете? Что ж, это хорошо. После дня работы нужен отдых. Ну, как, разобрались маленько после смерти госпожи Пежо-старшей? Она ведь такая проворная была. Без нее у вас, наверное, для каждого нашлась добавочная работа. Да что вы так на меня глядите, словно и не ждали? Ведь я к вам за своим должком пришел. С вас полагается пятьдесят су штрафа за косьбу да за... куропатку...

Если бы гром грянул среди ясного неба, он не застал бы всех так врасплох, как эти слова.

Мари вскочила со скамьи, угрожающе сжав кулаки:

- Так вам мало того, что вы из-за своей куропатки отправили на тот свет мою мать!.. Вы...

От неожиданности Бари попятился назад, но ничего не успел ответить, потому что с места встал кюре и, выпрямившись во весь рост, словно проповедь читал, заявил:

- Господин Бари, вы, видно, совсем потеряли совесть и забыли о боге. А он с вас спросит - и не в ином, лучшем мире, а здесь, на земле... Как ваш духовный пастырь, говорю вам: лучше для вас будет, если вы выбросите эти бумаги! - Тут кюре ткнул пальцем в квитанцию, которую, очевидно, чтобы припугнуть семью Пежо, выписал Бари. Уже давно в деревне Таверни, как и во многих других, для упрощения дела не прибегали к таким формальностям. - И не забывайте, что не только божий суд грозит тем, для кого цена куропатки выше цены человеческой жизни!.. - Голос отца Поля был уверенный, строгий, неумолимый.

Все молчали, глядя на отца Поля, а господин Бари от неожиданности застыл на месте.

Глаза Мишеля сверкали. Он выхватил из рук Бари злосчастную квитанцию и разорвал ее.

Бари был хорошо осведомлен о том, что кругом в деревнях неспокойно, но такого дружного отпора в семье Пежо он не ожидал встретить. Да, видно, в самом деле сейчас было не время теснить крестьян из-за такой малости.

Ничего не ответив священнику и даже не пригрозив "дерзкому" мальчишке, Бари поспешил покинуть сад Пежо.

А потрясенная Мари упала перед кюре на колени. Ей хотелось поблагодарить его, высказать все те чувства, какие теснили ее грудь, но она не знала, как это сделать, слов у нее не находилось. И вместо этого она пролепетала привычные с детства слова:

- Благословите нас, святой отец!..

Глава двадцать пятая

ЖАРКИЕ ИЮЛЬСКИЕ ДНИ

Нестерпимо, беспощадно жжет июльский зной. Но сильнее зноя жжет сердца парижан гнев против короля, желание положить предел самовластию ненавистной королевы.

Никогда, кажется, политические события не чередовались с такой быстротой, как в июле 1789 года.