Вместе (не) навсегда (СИ) - Витина Элина

Я не свожу взгляд с ее лица и вижу каждое движение мышц, считываю каждое изменение в мимике и, кажется, даже могу прочитать ее мысли. Потому что отчетливо понимаю, когда она решает, что у нее все еще есть шанс оправдаться: секундная растерянность сменяется напускным возмущением и она заявляет:

— Это тебе твой Грушевский наплел? Он сам ко мне приставал, зажал на кухне, но я его послала. Тебе говорить не хотела, чтобы не расстраивать. Я реально думала, что это он твой парень и…

— Даже не пытайся, — резко перебиваю ее. В горле клокочет, голос дрожит, но это меня не останавливает. — Я слышала ваш разговор. Своими ушами. Ян мне ничего не рассказывал, видимо, тоже не хотел меня расстраивать и упрекать в том, что привела на его вечеринку дешевую шлюху.

И в эту секунду я вижу это — мгновение, когда с ее лица слетает маска, точнее она сама снимает ее и решает больше не притворяться.

— Ты знаешь. я даже рада, — усмехается она. — Притворяться твоей подругой было чертовски утомительно!

Ком в горле не проходит несмотря на то, что я несколько раз громко сглатываю и только откашлявшись я задаю этот ужасный вопрос:

— Давно? Как давно ты притворяешься?

Сейчас, заглянув назад, я понимаю, что за последние пару лет Дина сильно изменилась. Стала немного чужой, у нас почти не было общих интересов, но я все еще отчаянно цеплялась за нашу дружбу игнорируя все знаки. Мы дружили с двенадцати лет и я просто не готова была отказаться от всего этого, держалась за нашу дружбу словно утопающий за соломинку…

Однако следующие слова Дины забивают последний гвоздь в крышку моего гроба:

— Ты так и не поняла? — с насмешкой интересуется она. — Не было никакой дружбы, Алиса. Не-бы-ло.

— Но когда я пришла в вашу секцию…

— Ох, — она перебивает меня и закатывает глаза. — Я тебя сразу возненавидела. Примерная ученица в гимнастическом купальнике от луи, мать его, витона. Каждый раз когда Элла Андреевна хвалила твои идеально-отточенные движения я просто закипала. Меня бесило в тебе все, твоя аморфность, твое спокойствие, твое упорство… твоя идеальность. Мы с Аней обе были из неблагополучных семей, по очереди ночевали друг у друга когда отцы напивались и буянили дома и могли только мечтать о красивой жизни.

— А знаешь что бесило больше всего? — зло выплевывает она. — То что ты даже не отвечала… Сначала мы прозвали тебя овечкой, но даже они хотя бы иногда блеют, Алиса! Ты же молча терпела как бесхребетная амеба.

— Может я просто была мудрой? И уже тогда знала, что если на зло отвечаешь злом, то ничего хорошим это не закончится? Максим — лишь сделает из тебя мстительную стерву?

Динара начинает зло смеяться и выплевывает мне в лицо:

— Не пытайся прикрыть мудростью свою трусливость и пассивность. Ты была слабой, ты просто не могла нам отвечать. И тогда я поняла, что вполне могу использовать эти качества в свою пользу. Заставить Аню облить твои вещи той зловонной жижей было проще простого. Ее папашу посадили за пьяный разбой и она этого жутко стеснялась. Я пригрозила ей, что расскажу всем если она не сделает как я скажу. А втереться к тебе в доверие… господи, как же легко это было. Скучно, да. Но легко. Что я тогда сделала?

Она делает вид, что задумалась, и хлопнув себя по лбу выдает:

— Ах да, я расплакалась в раздевалке из-за того, что купальник порвался… А что сделала добрая душа Алиса? На следующую тренировку ты притащила мне в подарок два абсолютно новых брендовых купальника! И после этого ты говоришь о мудрости? Не смеши меня! Ты была тупой в двенадцать, такой же осталась и сейчас! А еще скучной… Даже в подростковом возрасте ты осталась овечкой, а я, вообще-то рассчитывала, что за то что добросовестно изображаю твою лучшую подругу столько лет от тебя мне перепадут не только деньги, но и связи… Но блин, на единственной вечеринке с зажравшимися мажорами на которую ты меня притащила я встретила мудака Демида. За всю неделю он меня даже в ресторан нормальный не сводил… трахать меня три раза в день, видите ли, норм, а появиться на людях — зазорно. Вдруг кто увидит…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Дай угадаю, — устало усмехаюсь я. — В отместку ты украла у него часы?

— Этот придурок бы ничего и не заметил, он бухал каждый день, наверняка бы подумал, что просто посеял где-то. Но его дружок с первого дня меня невзлюбил. Уверена, это он настроил его против меня.

— О да, коварные мажоры и бедная несчастная простушка… Прямо сюжет для фильма. Правда, с твоими способностями только кино для взрослых снимать.

— Да уж лучше так, чем в девках сидеть до девятнадцати… Бедный Скалаев, пришлось, небось пробираться сквозь паутину и плесень!

— Достаточно, — решительно произношу. Мой голос, кстати, больше не дрожит, он звенит от напряжения и злости. — Убирайся.

Видя, что Динара не спешит выполнять мой приказ, я подлетаю к ней и схватив за руку тащу к двери. — Будем считать, что на этой веселой ноте наша дружба окончена. Искренне надеюсь, что эта наша последняя встреча. Поняла?

— Да с радостью, — смеется она и тут же вздыхает: — Об одном лишь жалею! Что не смогу вдоволь насладиться твоими слезами когда Скалаев бросит тебя. Судя по тому что мне о нем рассказали, случится это довольно скоро. Я вообще удивляюсь как он выдержал твою компанию так долго… видимо, ему реально от тебя что-то нужно. Потому что если бы это был банальный спор, он бы уже давно от тебя избавился…

Глава 44

Какое-то время адреналин все еще курсирует по венам и я продолжаю злобно трястись. Как я могла быть такой слепой? Все это время, все семь лет я считала ее настоящей подругой… Да, конечно, я замечала ее недостатки, но разве так не у всех? Разве есть идеальные люди? Нет, идеальных нет, а вот гнилых, как выяснилось, предостаточно…

Следующие несколько минут я срываю со стен все рамочки с нашими общими фото, разбиваю на осколки все статуэтки, которые Дина привезла мне из поездок на соревнования, избавляюсь от всего, что напоминает о ней.

Если бы воспоминания можно было вырвать так же легко, как фотографии из альбома… Но в груди печет и царапает и я, наконец, заваливаюсь на кровать разразившись слезами.

Вряд ли я оплакиваю нашу дружбу. Надо быть полной бесхребетной амебой, как выразилась Дина, чтобы жалеть о том, что я потеряла подругу. Но тем не менее, мне жаль эти семь лет! Семь лет своей жизни я считала другом ядовитую змею… Мне девятнадцать, то есть это даже больше, чем треть. Я делилась с ней своими секретами, рассказывала о страхах и сейчас я понимаю, что несмотря на то, что внешне она изображала искреннее сочувствие, в душе она ликовала всем моим неудачам.

На ум сразу приходит наша первая и единственная ссора, когда отец заставил меня удалить видео нашего танца из соцсетей. Думаю, тогда Дина впервые позволила своей маске соскользнуть. Потому что она была в ярости, она обвинила в том, что я забрала у нее эту минуту славы, что это был ее реальный шанс на успех…

Но когда я рассказала ей, что отец запретил мне заниматься танцами в принципе, она быстро успокоилась. Тогда я списала это на сочувствие… Однако, сейчас я понимаю, что просто радость от моей неудачи перекрыла ее собственное разочарование.

Я настолько погружаюсь в свои эмоции и боль, что пропускаю наше обычное время созвона с Маратом. На экране несколько пропущенных вызовов от него, но едва я начинаю набирать сообщение в мессенджере, он звонит по видеосвязи.

На несколько секунд я замираю в нерешительности. С одной стороны, я не хочу чтобы он видел меня такой… заплаканной и слабой, но с другой, сегодня я как никогда остро нуждаюсь в его поддержке.

В итоге, кое-как утерев слезы рукавом, я нажимаю на зеленую трубку на экране.

— Принцесска, где мой обещанный сюрприз? — весело спрашивает он. Затем Марат замечает мое выражение лица и даже несмотря на то, что сейчас я улыбаюсь, он сразу считывает мои эмоции: — Что случилось?

— Ничего серьезного, — пытаюсь придать голосу беззаботности. Я прекрасно знаю, что у него сейчас своих проблем хватает, точнее отцовских, так что мои явно будут лишними.