Американская империя. С 1492 года до наших дней - Говард Зинн

Неудивительно, что эта зависимость женщин была перенесена в пуританскую Новую Англию. На судебном процессе над женщиной, посмевшей пожаловаться на качество работы, которую выполнил по ее заказу столяр, один из всемогущих бостонских отцов церкви преподобный Джон Коттон заявил: «…то, что муж должен подчиняться жене, а не жена – мужу, есть ложный постулат. Ибо Господь предписал женщинам иной закон: жены, во всем подчиняйтесь своим мужьям».

В XVIII столетии в американских колониях был широко распространен бестселлер «карманного формата» «Советы дочери», опубликованный в Лондоне: «Сначала тебе следует принять общие основы, состоящие в том, что есть неравенство полов, и в том, что для улучшения экономики в мире мужчины, созданные быть законодателями, наделены большей долей разума. А посему ваш пол лучше подготовлен к уступчивости, необходимой для исполнения тех обязанностей, которые вам можно наилучшим образом поручить… Вашему полу надобен наш разум для руководства действиями и наша сила, чтобы защитить вас, мы же нуждаемся в вашей доброте для нашего смягчения и развлечения».

Несмотря на столь мощное педагогическое воздействие, удивителен тот факт, что женщины восставали. Бунтарки всегда сталкивались с особыми трудностями: они жили под постоянным присмотром хозяина, были изолированы друг от друга в своих домах, тем самым не имея возможности проявлять ежедневную солидарность, которая вдохновляла мятежников из других угнетенных категорий населения.

Энн Хатчинсон являлась религиозной женщиной, матерью 13 детей, имевшей познания в лечебных свойствах трав. В первые годы существования колонии Массачусетской бухты она бросила вызов отцам церкви, настаивая на том, что она, равно как и другие простые люди, в состоянии самостоятельно интерпретировать текст Библии. Будучи хорошим оратором, Энн проводила собрания, в которых участвовало все больше женщин (и даже некоторые мужчины), и вскоре в ее доме в Бостоне стали собираться группы из 60 и более человек, чтобы послушать критику деятельности местных священников. Губернатор Джон Уинтроп описывал Э. Хатчинсон «женщиной надменного и неистового нрава, сообразительной и деятельной, с хорошо подвешенным языком, более храброй, чем иной мужчина, хотя в своем понимании и суждениях уступающей многим женщинам».

Энн Хатчинсон дважды подвергалась суду: в первый раз – за ересь, во второй – за противостояние властям. Во время гражданского процесса она была беременна и больна, но ей не разрешили сесть, пока подсудимая чуть не потеряла сознание. В ходе церковного суда Энн допрашивали неделями, и вновь она была больна, но бросила вызов допрашивающим своими подробными познаниями в Библии и удивительным красноречием. Когда наконец женщина письменно раскаялась в содеянном, судьи не были удовлетворены и заявили: «По выражению ее лица о раскаянии не скажешь».

Энн была изгнана из колонии, и, когда в 1638 г. она отправилась в Род-Айленд, за ней последовали 35 семей. Затем Хатчинсон перебралась к берегам Лонг-Айленда, где лишенные своих земель обманным путем индейцы приняли Энн за одного из своих врагов и убили ее и ее семью. Двадцать лет спустя одна из последовательниц этой женщины – Мэри Дайер, свидетельствовавшая в пользу Энн Хатчинсон во время суда, вернулась в колонию Массачусетской бухты и наряду с двумя квакерами была приговорена к повешению за «бунт, подстрекательство и дерзкое навязывание своей точки зрения».

Колонистки редко открыто участвовали в общественных делах, хотя в южных и западных районах фронтира это было время от времени возможно. Дж. Сприлл нашла в архивах Джорджии раннего периода историю Мэри Масгроув Мэттьюз, дочери индианки и англичанина, которая могла говорить на языке племени крик и стала советчицей губернатора колонии Джеймса Оглторпа по отношениям с индейцами. Сприлл обнаружила, что по мере увеличения численности населения поселков женщин все больше оттесняли из общественной жизни и они стали вести себя более робко, чем раньше. Вот что сказано в одной из петиций: «Не в компетенции нашего пола глубоко размышлять о действующих порядках».

Однако, как отмечает эта исследовательница, в революционный период военные нужды дали женщинам возможность вернуться к общественным делам. Американки создавали патриотические группы, осуществляли антибританские акции, писали статьи в защиту независимости. Они активно проявляли себя в кампании протеста против английской пошлины на чай, из-за которой непомерно выросла стоимость этого товара. Появились ячейки организации «Дочери свободы», бойкотировавшие британские изделия, призывая женщин самим изготавливать одежду и покупать только американские товары. В 1777 г., как отклик на «Бостонское чаепитие», имела место «Кофейная вечеринка», описанная Абигейл Адамс[46] в письме своему супругу Джону: «Один высокопоставленный, состоятельный, прижимистый купец (который, между прочим, не женат) имел в своей лавке бочку кофе, который он отказывался продать комитету по цене 6 шилл. за фунт.

Группа дам, по словам некоторых, сотня, а возможно, и более, собрались, прихватив повозку и сундуки, пришли к складу и потребовали ключи, которые он выдать отказался. После этого одна из женщин схватила купца за шею и швырнула в телегу. Не найдя прибежища, он отдал ключи, когда они перевернули повозку и вытряхнули его оттуда; после этого дамы вскрыли склад, сами извлекли оттуда кофе, поместили его в сундуки и уехали… Большая группа мужчин в удивлении молчаливо наблюдала за всем происходящим».

В последние годы женщины-историки отмечают, что вклад представительниц рабочего класса в Американскую революцию по большей части игнорируется в отличие от вклада светских дам, жен лидеров (Долли Мэдисон, Марты Вашингтон, Абигейл Адамс). Маргарет Корбин по прозвищу Грязнуля Кейт, Дебора Сэмпсон Гарнет и Молли Питчер[47] были грубоватыми женщинами из нижних сословий, чьи образы приукрашены историками, сделавшими из них леди. Притом что простые американки участвовали в сражениях в последние годы войны, жили в армейских лагерях, помогали чем могли и воевали, их представляли позднее как шлюх, а Марте Вашингтон в учебниках истории уделялось особое внимание за то, что она посетила своего мужа во время зимовки в Вэлли-Фордж.

Когда же регистрировались феминистские импульсы, то они почти всегда сводились к произведениям привилегированных дам, обладавших достаточным положением, с высоты которого они могли говорить свободнее, имея возможность оставлять после себя записи. Еще до провозглашения Декларации независимости Абигейл Адамс писала своему мужу в марте 1776 г.: «…в новом своде законов, который, я полагаю, вам необходимо принять, я желала бы, чтобы ты помнил о дамах и был к ним более благосклонен, чем твои предшественники. Не отдавай столь неограниченную власть в руки мужей. Помни о том, что все мужчины были бы тиранами, если бы выдалась такая возможность. Если же не уделить особой заботы и внимания дамам, то мы полны решимости устроить мятеж и не будем считать себя связанными соблюдением законов, при принятии коих наши голоса не были услышаны».

Тем не менее Т. Джефферсон подчеркнул смысл своей фразы «все люди созданы равными» заявлением о том, что американские женщины «слишком мудры, для того чтобы морщить лоб от политики». А после обретения независимости право голоса для женщин не было предусмотрено ни в одной из новых конституций штатов, кроме Нью-Джерси, да и там его отменили в 1807 г. В конституции штата Нью-Йорк четко говорилось о лишении женщин избирательных прав – в тексте используется слово «мужчина».

Притом что в середине XVIII в. около 90 % белого мужского населения было грамотным, этот показатель среди женщин составлял лишь 40 %. У представительниц рабочего класса имелось мало способов общения, а средств фиксирования на бумаге своих бунтарских чувств, которые они могли испытывать в своем подчиненном положении, не было вообще. Им приходилось не только с огромными трудностями производить на свет множество детей, но и выполнять работу по дому. Примерно в то же время, когда была принята Декларация независимости, в Филадельфии 4 тыс. женщин и детей работали на дому для местных «рассеянных» мануфактур. Женщины владели также лавками и тавернами, занимались многими ремеслами. Они пекли хлеб, изготовляли оловянную посуду, варили пиво, дубили кожу, вили веревки, плотничали и столярничали, печатали в типографиях, работали гробовщиками, мастерицами по изготовлению корсетов и т. п.

Идеи равноправия женщин витали в воздухе во время и после революции. За женское равноправие выступал Т. Пейн. Вышедший в Англии новаторский труд Мэри Уоллстонкрафт «В защиту прав женщин» был переиздан в США вскоре после Войны за независимость. Автор отвечала английскому консерватору, противнику Французской революции Эдмунду Бёрку, который в своей работе «Размышления о революции во Франции» заявлял, что «женщина – не более чем животное; а животные не относятся к существам высшего порядка». Уоллстонкрафт писала: «Мне хотелось бы убедить женщин стремиться к обретению сил, и душевных, и телесных, убедить их в том, что мягкие фразы, впечатлительность, ранимость чувств и утонченность вкуса почти синонимичны эпитетам слабости, в том, что существа эти, которые могут быть лишь объектами жалости и своеобразной любви… вскоре становятся объектами оскорблений…