Курганские - Валерий Карышев

Он включил левый поворотник и медленно подъехал к обочине. Из «Волги» тут же выскочили три человека. Двое держали в руках пистолеты. Я съежился от неожиданности.

– Ты пустой? – быстро спросил меня Вадик.

– Пустой, – ответил я.

– Тогда все в порядке. Держи карманы, будь внимательным – могут что-нибудь подкинуть! – предупредил меня Вадик.

Чья-то рука уже вытаскивала меня за шиворот из машины. Нас поставили лицом к капоту машины так, что руки упирались в капот, а ноги были раздвинуты на ширину плеч. Кто-то меня грубо обыскивал, ощупывая все части тела. То же самое проделывали с Вадиком.

– Ну что, братва? – раздался голос. – На стрелку ехали? А мы вам помешали. Ничего, немного отдохнете от своих дел.

– Слышь, командир, – неожиданно сказал Вадик, – ты нас с кем-то перепутал. Какая стрелка? Какая братва? Да мы коммерсанты!

– Конечно! Вон рожу-то какую себе отъел! Коммерсант фигов! – сказал второй оперативник и резким движением ударил Вадика в челюсть. – Сейчас с тобой поедем к нам, там будем разбираться, какой ты бизнесмен, крутой или нет!

Чья-то сильная рука оторвала меня от капота. Быстрым движением мне заломили руки, на них защелкнулись наручники. Я молчал. Меня посадили в черную «Волгу», Вадика – в его вишневый «БМВ», но за руль сел оперативник. Машины тронулись.

Вскоре машины свернули с Ленинградского проспекта, и дворами мы добрались до какого-то отделения милиции, находящегося во дворе.

Отделение милиции представляло собой двухэтажное кирпичное здание, огороженное с одной стороны забором. Таким образом, оно имело свой внутренний дворик, где стояли милицейские машины, «газики». Тут же был вход в служебное помещение. Со стороны улицы, как я заметил, был вход в паспортный стол.

Вытолкнув меня в достаточно грубой форме из машины, оперативник, пристегнувший мои наручники к своей руке, повел меня в отделение милиции. Войдя в небольшой холл, с одной стороны которого находилась дежурная часть и сидели сотрудники милиции, а с противоположной стороны – клетка, так называемый «обезьянник», где уже сидели двое пьяных, какой-то бомж и два лица кавказской национальности, оперативник отстегнул наручники и затолкал меня в клетку. Сам он, закрыв дверь, пошел в направлении кабинетов на первом этаже. Куда завели Вадика, я не видел. Он будто исчез.

Я молча подошел к стене. «Интересно, – подумал я, – что же означает такое задержание? Почему это произошло? Кто-нибудь следил за нами или специально дали указание всех нас отловить и задержать? Ладно, сейчас все выяснится...»

Действительно, минут через пятнадцать оперативник вернулся и махнул мне рукой – выходи, открыл дверь и вывел меня. На сей раз наручники не надел, а только подтолкнул вперед.

Мы поднялись на второй этаж. На втором этаже я увидел длинный коридор, куда выходило множество дверей. На каждой из них висели таблички – «Оперативники», «Дознаватели», «Следователи»...

Наконец мы остановились у двери с табличкой «Зам. начальника отделения по оперативной работе».

Оперативник открыл дверь. Я вошел в кабинет. Однако никакого замначальника там не оказалось, а сидели только те мусора, что приходили не так давно ко мне в больницу.

– О, Олег Николаевич! – сказал один из них, улыбаясь. – Проходи, проходи!

Я подошел к столу.

– Садись! – И оперативник указал мне на стул.

Я обратил внимание, что стул стоял не около письменного стола, как обычно, а посередине комнаты. Я молча сел на него. Второй оперативник подошел ко мне.

– Ну что, нам с тобой надо потолковать.

– А за что меня задержали?

– А ты что, не догадываешься? – сказал оперативник. – А еще тезка...

«Ага, значит, его тоже Олегом зовут...» – машинально отметил я.

– Ну так что? Давай поговорим с тобой об убийстве Виктора Чернышева.

Я понял, что мы задержаны в связи с убийством на Солянке нашего Виктора.

– Что тебе известно о нем? – спросил оперативник.

– Мне ничего не известно.

– А у нас есть предположение, что в убийстве замешан ты. Это ты его убрал.

– Кого, Виктора Чернышева? Да я его почти не знаю!

– А что же он тогда из твоего города приехал, и ты вместе с ним работал?

– Да мало ли людей из моего города живут в Москве! Я что, всех знать обязан? Или всех, кого убьют, будут теперь на меня вешать?

– О, ты у нас, оказывается, еще и с гонором! – улыбнулся оперативник Олег. – Ничего, мы сейчас проведем с тобой воспитательную работу. Ты подумай, с кем и как разговариваешь! Сейчас мы тебя со «слоником» познакомим. – И обратился к другому оперативнику. – Гриш, застегни-ка ему браслетики!

Второй оперативник подошел ко мне вплотную, взял мои руки и, отведя их за спину, быстро пристегнул наручниками к стулу. Таким образом, мои руки находились на стуле.

– Теперь давай побеседуем, – продолжил оперативник Олег.

– Прежде чем беседовать, – сказал я, – объясните, за что меня арестовали! Я ничего такого не делал!

– Тебя арестовали? – делано удивился оперативник. – А кто тебя арестовывал? Мы тебя только задержали. Мы имеем право, по УПК, задержать тебя в течение трех часов, а может быть, и до трех суток, в связи с подозрением в совершении преступления, согласно статье 122 УПК Российской Федерации, – произнес оперативник заученную формулировку. – Сейчас мы с тобой переговорим. После беседы определимся, будем ли возбуждать уголовное дело, просить об этом прокурора, или, может быть, мирно разойдемся. Все зависит от результатов нашего с тобой разговора, Олег Николаевич! Так что все полностью зависит от тебя. Как скажешь, так и будет решена твоя судьба!

– Я ничего не знаю, – продолжал я стоять на своем.

– Тогда скажи нам, что ты делал в машине с бригадиром ореховской преступной группировки Вадимом... – Он назвал фамилию Вадика.

– Никакого Вадика я не знаю. Я сел в машину, попросил подвезти меня, – соврал я.

– Да что ты говоришь! Надо же, какое совпадение! – сказал оперативник. – Мы так и подумали, что ты это скажешь. Хорошо, тогда давай зададим вопрос немного по-другому. – И, обратившись к своему коллеге, сказал: – Слушай, что-то у нас угарным газом пахнет, не чувствуешь?

Тот сделал вид, что принюхивается, и сказал:

– Да, чувствую. Надо беречь драгоценное здоровье Олега Николаевича. Принесите-ка нам приборчик!

Я не успел оглянуться, как на мою голову уже надевали противогаз.

– Так вот, Олежек, – продолжил мой тезка, – это и называется у нас «слоник». Сейчас на тебя надели противогаз. Теперь мы перекрываем вот эту трубочку, и воздух к тебе больше не поступает. Говорят, человек может продержаться немного. Потом он теряет сознание. Говорят, – продолжал он, – иногда человек и погибнуть может в связи с сердечной недостаточностью... Но это так говорят. У нас таких случаев еще не было. А теперь начинаем дышать. Сделай большой вдох...

Я вдохнул воздуха.

– А теперь выдох!

Но не успел я выдохнуть, как подача воздуха была прекращена. Оперативник быстро перегнул шланг, соединяющий противогаз с фильтром, и воздух перестал поступать.

Дыхание у меня сбилось, сердце застучало. Я пытался вдыхать воздух, надеясь, что, может быть, в резиновой маске осталось его хоть немного. Но маска стала еще больше сдавливать голову.

Я чувствовал, что перед глазами поплыли круги. Голова закружилась. Вскоре я потерял сознание.

Очнулся я на полу. Я лежал на спине, так же прикованный наручниками к стулу, а один из оперативников лил мне на голову холодную воду из кувшина.

– Ну что, пришел в себя? Что-то ты, братишка, совсем слабенький! Как же ты работать-то в дальнейшем собираешься? – сказал он и быстрым движением поднял меня. – Продолжаем разговор дальше. Итак, что делал Виктор Чернышев в бригаде и зачем поехал на стрелку с центральной группировкой? Вопрос ясно сформулирован?

Я опять сказал, что никакому Виктору Чернышеву я задания ехать на стрелку не давал, что его я знал очень плохо, мы занимались совместным бизнесом, но ни о какой преступной деятельности, тем более о группировке, я не слышал.

– Так, – протянул оперативник, – опять «слоника» надеваем...

И вновь на меня натянули тот же противогаз, опять началась экзекуция...

В такой форме беседа продолжалась еще минут тридцать. Оперативника интересовало все, что связано с Сильвестром, с центральной группировкой, с моей бригадой... Наконец допрос прекратился. Меня ударили несколько раз. На прощание оперативник сказал:

– Знаешь что? На сегодня мы допрос заканчиваем. Иди отдохни в камеру.

Меня вывели и поместили в небольшую камеру на первом этаже. Она представляла собой помещение метров шестнадцать, без всяких окон. Только единственная лампочка, находящаяся как бы в железной клетке, висела над дверью. Каменный пол переходил в небольшой деревянный настил, служащий кроватью. Там уже сидели два человека. Меня завели и плотно закрыли за мной дверь.

Никакого света, очень мало воздуха.