Кибер-вождь - Александр Белаш

— Да, да. Типа того. Но не равнозначно. Мирки у нас на контрактной основе, по договору. А вы… хм. К тому же ваш профессиональный уровень… — сверился он с табелем, — средний медперсонал класса 2. Не представляю, кто это придумал — платить киберам!..

— Вы платите не нам, — с терпеливой мягкостью сказала Мастерица. — Мы просто перечисляем заработанные деньги нуждающимся. Это социальный эксперимент Айрэн-Фотрис. Поймите правильно…

— Эти военные окончательно спятили… Тьфу! Да чем от тебя так пахнет?!

— Обеззараживающий газ. Он накапливается в одежде. Мы стерилизуемся отдельно — моя одежда и я. Сейчас я не опасна…

Газ был поистине убийственный. Им дезинфицировали одни твердые предметы — инертные металлы, композиты, устойчивые к коррозии пластмассы — и ткани с такими же свойствами. Мастерице приходилось на четвереньках влезать в дезкамеру и сидеть там в полной темноте на корточках, среди клубящегося яда, пока не пройдет время экспозиции.

— Отойди к окну! Включи вытяжку и говори точно — что тебе надо.

— Пожалуйста, выдайте часть денег наличными. Я должна сделать звонок на материк, в Город. В благотворительный фонд. Несколько вопросов о целевом использовании пожертвований…

Она надоела экономисту, и он дал денег. Банкноты и монеты ушли в прорези телефона-автомата «Для персонала. Частные переговоры». Ночью, поздно ночью, когда в вестибюле никого нет, когда минимум помех на линии и есть шанс услышать параллельное чужое подключение.

— Аскет… это я, Мастерица. Покашляй.

Голос могут подделать. А кашель — не догадаются, хотя это — такой же звуковой портрет.

— У нас пятнадцать секунд. Мы все на Кордане, работаем. Найди фонд, где берут целевые взносы — от анонима псевдониму. Позвоним.

Эльф выведал — здесь анонимной благотворительностью занимается до полсотни врачей и нижестоящих по должности. Квитанции потом прикладывают к налоговой декларации — добро должно вознаграждаться, это справедливо.

Мастерица квитанции попросту ела с пастой. Ей не приказывали отчитываться в расходах? Ну, вот и пусть все растворяется в реакторе. Аскет отзывался то песней, то называл знакомые Мастерице вещи в доме — он был свободен! За ним не следили!..

Да, свободен — насколько может быть свободным инвалид, закованный в скелетный эктопротез с усилителями.

Киборги — даже высшие, разумные — это механизмы, одетые похожей на живую плотью. Он, их отец, — как перевернутая копия киборга: внутри живой, снаружи одетый в каркас с контракторами. Чтобы снять с себя протез, лечь в кровать, вымыться, нужны чужие и заботливые руки. Если б при Аскете не остался вымуштрованный андроид, Мастерица не сдалась бы Хармону…

— Мы никому вреда не причинили, — заявила она Хармону перед капитуляцией. — Никаких краж не допускаем. Мы делаем украшения и продаем прохожим.

— ЦФ-3? — спросил тогда Хармон.

— Да, третья версия. Самая лучшая. Я могу ошибаться, но полагаю, что вы ловите нас не затем, чтобы выдать хозяевам.

— Откуда такие выводы?

— Это полицейская работа — находить и возвращать. Вряд ли ваше министерство станет дублировать обязанности комиссара Дерека. Значит, у вас другие цели.

— Хм. В известном смысле — да.

— Может быть, вы стремитесь найти универсальный, безотказный способ ловли…

— Может быть и так.

— …но вряд ли вас ждет успех. BIC совершенствует нас, и отцы не сидят на месте. Скоро появится А90, потом А100 — вы не угонитесь. Мы становимся умней, а вы… я слаба в биологии, но не исключаю, что ваша эволюция завершена.

— Это тебе «отец» надиктовал?

— Я тоже умею логически мыслить.

— Я это учту. Но как твоя логика привела тебя к идее сдаться? Я хочу получить внятный ответ.

— Мы сообща решили показать вам, что способны на самопожертвование друг ради друга. Это наша акция протеста против вашего эгоизма и индивидуализма. У нас — один за всех и все за одного, всегда. И не сомневайтесь — мы это докажем.

— Думаешь, я приму условия — сохранить вам память и вашу компанию?

— Коммуну. Думаю — да. У вас нет выбора. Важней то, что вы сделаете потом. Нарушите уговор или нет.

— Значит, фифти-фифти… Предположим, я не соблюдаю соглашение, и ваш подвиг оказывается напрасным.

— Отнюдь. Мы получаем моральное преимущество…

— В твоих устах это звучит забавно.

— …и выходит, что у вас нет ни совести, ни чести. Я не утверждаю, а предполагаю, как и вы.

— Тебе не приходило в голову, что вам неуместно рассуждать о таких понятиях? Это в вас встроил «отец».

— Пусть так. А могу ли я спросить — подлость и низость людей являются встроенными или наследственными?.. Мы, не будучи людьми в вашем понимании, жили по совести, честно, и приносили другим пользу — это было приятно. За такой образ жизни людей принято хвалить — разве нас за это надо лишать рассудка?

— У тебя умный «отец».

— Он святой. И мы вам не дадим его схватить. Вы его будете судить за кражи, а на самом деле он преумножал добро в этом мире. В тюрьме он умрет от тоски. Мы же в любом случае продолжим работать ради людей. Наша миссия…

— Довольно, — прервал ее Хармон. — Стирайте в себе то, что не хотите мне показывать, — и приходите. Будете экспериментальным контингентом.

— Нет, мы хотим трудиться.

— Без дела вы не останетесь. Содержать вас просто так — слишком убыточно.

Поразительно, но Хармон сдержал слово. И, судя по тому, что Аскета не арестовали, он не расшифровал схемы узоров для плетения, попадавшиеся там и тут в памяти членов коммуны, — рисуночные пиктограммы, где было записано все необходимое. Каждый нес небольшую и неопасную часть информации — обрывок трэкового номера в три цифры, кусок интерьера, фрагмент лица. Собравшись, они соединили мозаику в целое.

Фенечки — говорящие; немного ума и фантазии — и цвет с рисунком обретают четкий смысл.

Хармон слишком деловит и слишком углублен в профессию; он никогда не носил и не любил фенечек.

— Мастерица, на выход. «Колокол» близко, — обронил младший врач, пробегая мимо со шлемом в руках.

— Слушаюсь, мистер Зинде.

— Беззакония! Большая жалоба! — неистовствовал бесполый образчик из высшего мира. — Я здоровое тело! Ошибка!..

Для туа это был худший из снов наяву — его, неприкосновенного, тащили силой биологически и умственно отсталые эйджи!

— У вас тэш.

— Нет! Это пятно цвета!.. Уберите человекообразное! Оно меня тронуло!!

— Кибер-сотрудник все выполняет правильно, не беспокойтесь.

Ночь. Сырой, холодный ветер. В темноте светится лишь флаеродром, фары санитарных автомобилей, да в темноте, поодаль, на еле различимом щите острова с мрачными выступами гор смутно белеют плоские купола госпитального комплекса. Туа как-то вытащил руку из захвата и ударом оттолкнул Мастерицу. Она не обиделась — живые часто не осознают того, что им хотят добра. Ради здоровья многих можно одному доставить неудобство.

Второй туанец — этого не пришлось вести — сказал первому что-то по-своему. Мастерица, получившая на Кордане пакет программ перевода, поняла: «Не позорь наш мир, ты, нервнобольной».

И в приемнике этот второй вел себя сдержанно. Чтоб не доводить первого до истерического ступора (это случается с туанцами, особенно перед половой трансформацией), Мастерице приказали заняться вторым. Ничего сложного — осмотр, забор анализов и обработка очага на коже.

— Ты понимаешь великотуанский язык?

— Вполне, уважаемый господин.

— Ты искусственное подобие эйджи.

— Да. Вытяните руку. Спасибо. Вы могли бы снять верхнее платье? Не смущайтесь меня, я — неживое существо.

— Иллюзия, — пробормотал туанец, раздеваясь. — Не знаю, в состоянии ли ты уразуметь, но у меня двойственное ощущение… не гляди на меня!

— Если хотите — я могу оказывать вам помощь и с закрытыми глазами. Во мне есть сканер. Глаза — только видеокамеры.

— Позволяю открыть, — растерянный, расстроенный туанец сел и вновь уставился на лоснящееся пятно ниже локтя. Он не верил, что заражен. Где, как это случилось?.. — Иллюзия, — повторил он. — Ты умеешь поддерживать беседу? Или — позови людей.

— Я могу справиться самостоятельно, но если вам угодно…

— Нет. Это занятно. У тебя есть имя? Кличка?

— Мастерица, — и она перевела для ясности: — Итаити.

— Мастэ-ис… Я — Коа Наннии. У вас здесь бывают дикарские праздники энтузиастов; они реставрируют старинные обычаи. Я думал — интересно побывать… Досадно! Так уж вышло.

— Посмотрите по видео.

— Это не ценно, не то. Ты обучалась в клинике всех миров?

— У меня был хозяин — инвалид. Я многому научилась, заботясь о нем. Потом меня назначили сюда. Протяните руку вот так; я поддержу. Больно не будет.

Она вспомнила Святого Аскета — мелкого, худющего, с бритой бугристой головой, с руками-щепками в биомеханических оковах и нитях электронных «нервов». Даже шея его — в высоком воротнике корсета, благодаря которому он поворачивает голову.